Наставник Вольмён и его песня «Небо Тушита» (Перевод М. Никитиной)

На девятнадцатом году правления государя Кёндока, в год «крысы», в начале четвертой луны взошли рядом два солнца и десять дней не исчезали. Придворный толкователь событий почтительно обратился к государю:

— Пусть первый монах, которому суждено тут появиться, разбросает цветы, и беда тотчас же нас оставит.

В дворцовом зале Човоджон — Представления государю — соорудили алтарь. Кёндок отправился в павильон Весны и стал ждать появления монаха.

Как раз в эту пору с южной стороны тропинками среди полей шел наставник Вольмён — Лунный свет. Государь велел позвать его. Потом он распорядился открыть алтарь и начать обряд. Вольмён сказал:

— Я всего лишь ученик куксона, разумею хянга, а в буддийских песнопениях не знаток.

Государь ответил:

— Раз уж я понадеялся на первого монаха, которому суждено появиться, будут впрок и твои хянга.

Наставник Вольмён сложил хянга и исполнил ее. В ней говорилось:

 «Сегодня пою «Разбрасываю цветы».
 Ты, о цветок, из многих избранный мной,
 Разуму внемли, прямой постигшему путь, —
 Майтрейе служи, назначенье исполни свое!» 

Это толкуется так:

 «Во Храме Дракона сегодня пою, 
        обряд совершаю простой.
 Синему облаку дар возношу — 
          лучший бутон налитой. 
 Ты ценишь, знаю, деянья ума,
     прямой постигшего путь, — 
 Посему возношу молитву тебе,
      Тушита, великий святой!» 

Теперь эту песню в народе зовут «Санхвага» — «Разбрасываю цветы». Но это неверно. Следует говорить «Тосольга» — «Небо Тушита». Есть ведь еще и другая «Санхвага», которую в книгах по большей части не помещают.

Едва наставник пропел свою хянга, наваждение исчезло, на небе осталось одно солнце. Государь похвалил Вольмёна и даровал ему пачку наилучшего чая и четки из ста восьми хрустальных бусин. Тут явился пред ними отрок необычного вида. Преклонив колени, взял он чай и четки и ушел через малые западные ворота.

Вольмён принял его за слугу из дворцовых покоев. Государь же подумал, что это какой-то из учеников наставника. Они высказали свои догадки вслух, и выяснилось, что оба не правы. Государь изумился и послал людей следом за отроком. Тот вошел в священную ограду, затем в пагоду и там исчез. А сверток чая и хрустальные четки оказались нарисованными на южной стене пред статуей Майтрейи. Тогда-то все поняли, что необыкновенная добродетель наставника светом своим достигает Будды. И сделалось об этом известно всем и повсюду. Государь проникся еще большим почтением к наставнику и, дабы показать неподдельную свою любовь к Будде, пожаловал Вольмёну сто свертков шелка.

Однажды у Вольмёна умерла сестра. Он долго постился, затем сложил хянга и уж приступил было к принесению жертвы. Вдруг налетел вихрь, подхватил жертвенные деньги, они полетели на запад и пропали. В хянга говорилось:

 «Жизни и смерти стезя была пред тобой.
 В жизни прошедшей страшно было тебе.
 Ты не сказала даже: «Я ухожу», —
 Прежде, чем смерти стезею от нас ушла. 

 С первым осенним ветром листья летят,
 С веток сорвавшись, и падают здесь и там,
 Словно бы уходя в неведомый край, —
 Так вот и мы разлучились ныне с тобой.
 В мир Амитабхи приду и встречу тебя —
 Жди, покуда я путь до конца пройду!» 

Жил Вольмён постоянно в монастыре Четырех небесных стражей. Он искусно играл на свирели. Как-то лунною ночью проходил он мимо ворот по большой дороге и наигрывал на свирели, и луна остановилась над ним. Эту дорогу назвали Вольмённи — Дорога ясной луны. А учился Вольмён у Великого наставника Нынджуна.

Люди Силла всегда почитали хянга. И мнится, не сродни ли они чудесной силой своей китайским стихам ши и песнопениям сун?! Ведь и они способны растрогать и потрясти Небо, Землю и духов.

В славословии сказано:

 «Погребальные деньги с ветром послал — 
                отошедшей сестре помог.
 Заиграл на свирели при ясной луне — 
                 Хэн-э от пути отвлек.
 Не говорите, что Небо Тушита 
             далеко от бренной земли:
 Ответствуя песне, приемлет оно 
           добродетелью данный цветок».

(Забытые деяния...», кн. 5)