О Тхархэ — вышедшем из яйца, правителе Силла (Перевод Л. Концевича)

Четвертым государем Силла был Тхархэ-ниджыльгым.

Во времена государя Намхэ жители страны Карак увидели неведомую ладью. Государь той страны Суро, вельможи его и простолюдины — все вышли на берег и начали бить в барабаны, желая задержать ладью. Но она как птица умчалась в залив Аджинпхо, что у деревни Нижняя Соджи, на востоке страны Керим — Петушиного леса.

В ту пору на берегу Аджинпхо жила одна старуха. Звали ее Аджин-ыйсон, и у нее был сын, моряк, на службе у государя Хёккосе. Она заметила ладью и сказала так:

— Помнится, не было до сего дня в море этой скалы. А теперь слетелись там сороки и кричат изо всей силы.

Старуха села в лодку и поплыла разведать, что Это за скала. Подплывает ближе, смотрит, а сороки-то слетелись на ладью, и в ней стоит ларь двадцати чхоков длиною и тринадцати — шириною.

Она повлекла ладью за собой и доставила к прибережной роще, под самые деревья. Она не знала, к добру это с ней или к худу, и тогда, оборотясь к небу, прочла заклинание. Ларь отворился, а в нем восседает чинно отрок в окружении слуг, и подле него семь драгоценностей.

Старуха семь дней приносила им пищу и кормила их, а на восьмой день отрок промолвил:

— Я из страны Ёнсон — Драконья крепость. В стране нашей прежде правили двадцать восемь царей-драконов. Все они являлись на свет из человечьего чрева, на престол восходили пяти-шести лет от роду и каждый исподволь наставлял тысячи тысяч людей, как исправлять нрав свой и улучшать судьбу. И хоть все жители страны делились по родовым именам на восемь ступеней, любой мог занять наиважнейшую должность. Как-то мой отец, государь Хамдальпха, посватался к принцессе из Чоннё — царства женщин. Она сделалась его женой. У них долго не было детей, и они все молили небо о потомстве. Через семь лет разродилась государыня большим яйцом. Хамдальпха повелел собрать придворных и обратился к ним и сказал: «Ни прежде, ни теперь не слыхивали, чтобы от человека рождалось яйцо. Как бы это не принесло нам несчастья!» Построили ларь, опустили меня в него, со мною — слуг и семь драгоценностей, водрузили ларь на ладью и пустили по морю с таким напутным словом: «Да прибьется он, вышедший из яйца, к какому-нибудь дальнему берегу и начнется там царство и род его». Тут вдруг явился красный дракон, и он охранял ладью от опасностей, пока не привел ее в ваши места.

Закончив говорить, отрок взял посох и взошел с двумя слугами на высокую гору Тхохамсан. Сложили они на вершине каменную насыпь, и отрок пролежал на ней семь дней. Он лежал, а сам высматривал сверху, где в крепости ему лучше всего поселиться. Увидев, что одна из вершин похожа на трехдневный месяц, он понял, что около этого места он и станет жить. Он сошел с горы и отыскал это место. А было там жилище Пхогона — Князя-Тыквы.

Умыслив злую хитрость, отрок ночью закопал возле жилища точильный камень и горсть древесных углей, а наутро подходит к воротам и кричит:

— В этом доме жили еще мои предки! Князь-Тыква в ответ:

— Неправда!

Долго они пререкались, но все без толку. Наконец пошли за советом к чиновнику. Тот спрашивает отрока:

— Можешь ты доказать, что дом твой по праву? Отрок в ответ:

— Могу. Я из рода кузнецов. Потом родичи мои ушли в соседнюю деревню, а этот человек занял мое жилище. Кто не верит, пусть раскопает землю возле дома там-то и там-то.

Стали копать, а в земле и вправду нашелся точильный камень и горсть древесных углей.

Кончилось дело тем, что Тхархэ обосновался в доме Князя-Тыквы и зажил в нем.

Государь Намхэ прослышал о его хитроумии и отдал за него старшую дочь. Величали ее — супруга Ани.

Однажды Тхархэ, спустившись с горы Тонак — Восточной горы, попросил какого-то прохожего мирянина принести ему воды напиться. Мирянин пошел к роднику, наполнил свою бутыль, но на возвратном пути захотел сперва сам утолить жажду. И только он поднес бутыль к губам, а она и приклеилась намертво. Ему стало стыдно, и он поклялся, сказав:

— Никогда больше не буду пить воду первым!

Бутыль тут же отклеилась. А мирянин и вправду никогда больше никого не обманывал. На Восточной горе по сию пору есть родник, именуемый Енэ на местном наречии. Верно, тот самый родник.

(«Забытые деяния...», кн. 1)