Юноша Ким Хён растрогал тигрицу (Перевод Л. Концевича)

Каждый год весной во вторую луну с восьмого и до пятнадцатого дня, согласно давнему обычаю, все столичные жители спешат к монастырю Хын-нюнса помолиться о счастье. Долго они кружат вокруг его павильонов и пагоды.

Во времена государя Вонсона жил хваран по имени Ким Хён. Как-то позднею ночью он один без отдыха ходил и ходил подле пагоды. А некая девушка об эту пору тоже молилась Будде и, не ведая усталости, кружила вкруг этой же пагоды. Так они встретились, взглянули друг на друга и тотчас друг другу понравились. Они удалились в укромное место, чтобы излить свои чувства. Вдруг девушка собралась домой, Хён последовал за ней. Она хотела проститься, Хён не отставал. Они оказались у подножия западной горы и вошли в какую-то лачугу. Старуха, которая была там, спрашивает девушку:

— Кто это за тобой?

Девушка поведала ей о случившемся. Старуха сказала:

— Уж лучше бы этого не было! Но коли так вышло, ничего не поделаешь. Ты пока молчи, братья твои узнают, придут в ярость!

Они спрятали юношу в кладовку. Немного спустя с ревом врываются три тигра и кричат человечьими голосами:

— В доме пахнет какой-то козлятиной! Вот бы хорошо перекусить!

Старуха с девушкой в ответ:

— С чего это вы развопились?! Врут ваши носы!

Тут с небес послышался голос:

— Вы сгубили тысячи жизней! Одного из вас надлежит казнить, чтобы другим злодеям было неповадно!

Тигры перепугались. Девушка и говорит:

— Вы, мои братья, можете скрыться в дальних краях, там вы сами себя накажете, а я приму возмездие вместо вас.

Довольные тигры опустили морды, завиляли хвостами и исчезли.

Девушка подошла к молодому человеку и сказала:

— Сперва мне было стыдно, что вы, такой благородный человек, будете оскорблены моею преступной роднёю, вот почему я противилась вашему приходу. Теперь мне нечего таиться, и я открою вам все, что сокрыто в душе. Я из презренного рода, и быть может, не чета вам, но я рада, что провела с вами целую ночь. Чувства мои к вам так же крепки, как пояс, что завязывает дочери мать, когда выдает ее замуж. Однако злодеяния братьев столь ужасны, что небо услыхало о них, и я хочу ныне принять достойную кару за их грехи. Люди все равно убьют меня. Так разве смерть от вашего меча не будет для меня словно награда за добро?! Завтра я пойду в город и натворю там много бед, а люди не будут знать, как со мною справиться. Государь станет искать того, кто меня изловит, пожалует ему за это высокий чин. Вы же без тени боязни следуйте за мной. Я буду ждать вас в лесу, что к северу от столицы.

Хён сказал:

— Соединение человека с человеком — в обычае людей. Соединение с существом иной природы само по себе необычно. Но раз так вышло, значит, это великое счастье. Так могу ли я воспользоваться смертью любимой ради получения чина, пусть даже и высокого?!

Но девушка ответила:

— Прошу вас, не говорите таких слов! Мне скоро конец. На то воля неба, а также мое желание. Это — и вам во благо, и счастье для моей родни, и радость всему столичному люду. Всего одна смерть — и столько пользы! Зачем же ей препятствовать? Постройте только в память обо мне храм и проповедуйте там учение Будды. И да воздастся вам добром за ваше доброе сердце и да умножатся благие деяния ваши!

Они со слезами расстались.

На следующий день в столице появилась свирепая тигрица. Она бесчинствовала всюду, и никто не мог ее одолеть.

Государь Вонсон приказал: «Тому, кто изловит тигрицу, жалую чин второй степени!» Хён прибыл во дворец и предстал перед государем:

— Ваш ничтожный слуга сделает это.

Чтобы ободрить Хёна, государь заранее возвел его в чиновники второй степени.

Взяв короткий меч, Хён отправился в лес. Тигрица тут же оборотилась девушкой и, смеясь, сказала ему:

— Вы уж не говорите, пожалуйста, с пренебрежением о делах любовных, что были у нас с вами прошлой ночью. А люди, отведавшие нынче моих когтей, пусть смаяжут раны соевой пастой из монастыря Хыннюнса. Когда раздадутся оттуда звуки гонга, все у них заживет.

Выхватила она меч из ножен у Хёна, перерезала себе горло, пала наземь и стала мертвой тигрицей.

Хён выбежал из лесу и закричал как безумный:

— Только что, только что я одолел тигрицу!

О том, что было на самом деле, Хён никому не сказал. Врачуя раненых так, как наказала ему любимая, он их всех излечил. До сих пор в народе пользуются этим способом.

Затем Хён возвел храм на берегу Западной реки и назвал его Ховонса — храм Тигриных заветов. Он толковал прихожанам «Сутру о тенетах Брахмы» и молился о блаженстве тигрицы в ином мире. Наконец, принеся в жертву свое тело, Хён сполна отплатил за добро.

Незадолго до смерти Хён завершил повествование об удивительных событиях, которые глубоко потрясли его в молодости. Он назвал его «Тигриный лес». Под этим названием оно известно и по сию пору.

(«Забытые деяния...», кн. 5)