Самоотверженность Пак Чесана (Перевод А. Троцевич)

Свой род он вел от государя Хёккосе, основателя страны Силла, и он был потомком нисагыма Пхаса в пятом поколении. Дед его Адо и отец Мульпхум были знатные вельможи. А сам Пак Чесан исправлял должность правителя Самнянджу.

В первый год правления государя Сильсона, в год «тигра», когда заключен был мир с Японией, тамошний царь потребовал в заложники Мисахына, сына прежнего государя Намуля. А государь Сильсон, из-за того что Намуль отдал когда-то заложником в Когурё его самого, затаил на него обиду и теперь выместил ее на государевом сыне. Он не отказал царю и отправил Мисахына в Японию.

На одиннадцатом году правления, в год «крысы», когурёсцы потребовали в заложники Покхо — старшего брата Мисахына.

Государь отправил и Покхо.

Тотчас по вступлении на престол государь Нуль-джи решил вызволить своих братьев. Он стал искать человека, обладавшего силою речи. Он призвал к себе троих, прославленных мудростью: Польбомаля — правителя Суджучхона, Куринэ — правителя Илли-чхона, и Пхаро — правителя Иичхона, и испросил их совета. Он сказал:

— Братья мои томятся заложниками в Японии и в Когурё. Вот уже сколько лет тому, как не видели они родных мест. Не будет покоя моему сердцу, пока они не вернутся сюда живыми. Что делать?

И трое ответили в один голос:

— Мы много наслышаны о мудрости и отваге Пак Чесана. Только он поможет в вашей беде!

Государь послал за Пак Чесаном и, когда тот предстал перед ним, передал ему слова мудрецов и попросил о помощи.

Чесан сказал:

— Мудрость моя не столь велика, и я не достоин высочайшего внимания, но посмею ли ослушаться государя!

Он отбыл в Когурё, явился к тамошнему государю с богатыми дарами и сказал:

— Я слышал, что честность и прямота в обычаях вашей страны. Когда мы отправляем друг другу сыновей в заложники, то примером нам служит честность и прямота Пяти властителей. Но вот уже десять лет, как любимый брат нашего государя находится у вас, и наш государь все сильнее о нем тоскует. Явите великую милость, верните его, и, как говорится, «пусть хоть один волос упадет с девяти быков, государь не будет в убытке», ибо уважение государя к вам безгранично. Соблаговолите помыслить об этом, государь!

И государь Когурё согласился отпустить Покхо и разрешил вернуться им вместе. Когда они прибыли, счастливый Нульджи обласкал Пак Чесана и говорит:

— Братья были для меня словно правая и левая нога. Теперь я обрел только одну ногу. Как быть дальше?

Чесан ответил:

— Ничтожные силы мои иссякли, но я принадлежу государству и до конца исполню повеление. Когурё — великое царство и правитель его мудрый муж, поэтому я короткою речью сумел убедить его. Японцев же одними устами и языком не убедить. Вернуть государю второго брата можно только хитростью. Когда я туда отправлюсь, прошу вас сделать так, чтобы все поверили, будто я повернулся спиною к родной стране, и пусть враги узнают об этом.

Он принес смертную клятву и, даже не повидавшись с женой и детьми, отправился в Юльпхо. Там он сел на корабль и поплыл в Японию. Жена Чесана победила тогда к берегу, увидела корабль и закричала.

— Счастливого вам возвращенья!

Чесан обернулся к ней и ответил:

— Волею государя плыву я в царство врагов. Не надейся увидать меня более!

И он поплыл в Японию. Он объявился там как мятежный беглец. Но японский государь сперва не поверил этому. Вышло так, что еще прежде Чесана прибыли туда люди из Пэкче и оговорили Силла и Когурё, будто те замышляют напасть на японское царство. Тогда японцы послали дозорный отряд к границам Силла, но тут на него напали когурёсцы и весь перебили. И японский государь поверил людям из Пэкче. Но когда он услышал, что государь Силла Заключил в темницу семьи Мисахына и Чесана, он поверил, что Чесан действительно мятежник. Он собрал войско и решил напасть на Силла, а Чесана и Мисахына сделал военачальниками, дабы они указывали войску путь. Они доплыли до одного гористого острова, и тут японские военачальники тайком сговорились проникнуть в Силла, захватить семьи Мисахына и Чесана и вернуться обратно.

Чесан, проведав об этом, сел вместе с Мисахыном в лодку. Он всем видом показывал, что решил половить рыбы и пострелять уток, а сам хотел уговорить Мисахына бежать. Японцы смотрели на них и радовались, до чего они беспечны. А Чесан тем временем предложил Мисахыну беясать на родину. Но Мисахын сказал:

— Я ведь, подобно вам, получил звание здешнего военачальника, как же я могу бежать один?

Чесан ответил:

— Если мы убежим вдвоем, боюсь, наш замысел не удастся.

Мисахын обнял Чесана, заплакал и простился с ним. Чесан один лег спать в доме, а чтобы Мисахын успел уплыть подальше, наутро встал поздно. Японцы спрашивают его:

— Отчего это военачальник столь не рано пробудился?

Чесан ответил:

— Вчера долго на лодке ходил, утомился, потому и не смог встать рано.

Когда же весь отряд поднялся, тотчас узнали, что Мисахын бежал. Чесана связали, бросили в лодку и пустились за беглецом, однако сошел на море туман и стало ничего не видно. Тогда Чесана вернули и отправили к государю. Государь сослал его на остров Мокто, а потом туда послали человека, тот обложил его хворостом, сжег, а потом еще и отсек голову.

Наш государь опечалился гибели Пак Чесана, наградил его посмертно высоким чином, а семью его щедро одарил. Вторую дочь Чесана сделал первою женой Мисахына. Об этом объявили по всей стране.

А встречали Мисахына все шесть областей. Так повелел государь. Сам он, увидевши брата, схватил его за руки и заплакал. Потом они пили вино и веселились от души. Государь сам сложил песню и исполнил танец — в них он выразил свои чувства.

(«Исторические записи...», кн. 45)