Государь Понсан и Чхан Джори (Перевод М. Пака)

Весной, в начальной луне, [...] произошло землетрясение. Со второй луны до седьмой луны не было дождей. Год был голодный, люди ели друг друга.

В восьмой луне государь Понсан согнал на перестройку дворца всех мужчин и женщин старше пятнадцати лет. Народ, страдавший от недостатка пищи и непосильных работ, стал разбегаться. Укоряя государя, Чхан Джори сказал:

— Природные бедствия множатся, урожаи не удались, простому народу негде жить — взрослые разбегаются кто куда, дети и старики валяются в придорожных канавах. Небо воистину поражено, люди в великой тревоге. Осмелюсь сказать, настало время одуматься. Государь — и отец, и мать для народа! Но, презрев старинный завет, государь сгоняет на тяжкие работы голодных людей. А ведь в ближайшем соседстве могущественные враги. Они могут воспользоваться нашей горестною порою и напасть на нас. Что будет со страной: с алтарями государства, с народом?! Умоляю, одумайтесь, государь!

В сердцах Понсан сказал:

— Государь поставлен высоко, дабы народ взирал на него снизу. Если дворец не будет величественным и красивым, как показать наши величие и важность? Стремясь осудить меня, министр, верно, ищет похвальной молвы в народе?!

Джори ответил:

— Если государь не печется о народе, он немилосерден. Если слуга не подает честных советов государю, он неискренен. Ваш слуга был назначен министром не для того, чтобы молчать! За что же хвалить его народу?

Государь, смеясь, заметил:

— Неужели министр хочет умереть ради народа? Надеюсь, подобная беседа более не повторится.

Убедившись в том, что государь неисправим, и опасаясь, как бы он не причинил дальнейшего вреда, Джори сговорился с остальными сановниками и сверг его, а на престол возвел Ыльбуля. Видя неотвратимость судьбы, государь удавился. За ним последовали и двое его сыновей.

Похоронен государь на Понсанской равнине, отчего и нарекли его посмертным именем Понсан.

(«Исторические записи...», кн. 17)