Королевич Марко узнает отцовскую саблю

Рано встала девушка-турчанка, 
До зари проснулась, до рассвета, 
На Марице холст она белила. 
До зари чиста была Марица, 
На заре Марица помутилась, 
Вся в крови, она побагровела, 
Понесла коней она и шапки, 
А к полудню - раненых юнаков. 
Вот плывет юнак перед турчанкой, 
Увлекает храбреца теченье, 
По теченью тянет вниз Марицы. 
Увидал он девушку-турчанку 
И взмолился, богом заклиная: 
"Пожалей, сестра моя турчанка, 
Дай мне взяться за конец холстины, 
Помоги мне выбраться на берег, 
Отплачу я щедрою наградой!" 
Пожалела девушка юнака, 
Бросила ему конец холстины, 
Вытащила храбреца на берег. 
На юнаке раны, их семнадцать, 
На юнаке пышные одежды, 
Кованая у колена сабля, 
Три златых сияют рукояти, 
Каждая сверкает самоцветом, 
За три царских города не купишь.
Спрашивает раненый турчанку:
"Девушка, сестра моя турчанка!
С кем живешь ты в этом белом доме?"
Отвечает девушка-турчанка:
"Я живу там с матушкой-старушкой,
С милым братцем, Мустафой-агою".
Говорит юнак ей незнакомый:
"Девушка, сестра моя турчанка!
Сделай милость, поклонись ты брату,
Чтобы взял меня на излеченье.
Есть со мной три пояса червонцев,
В каждом триста золотых дукатов.
Я один дарю тебе, сестрица,
Мустафе-аге другой дарю я,
Третий же себе я оставляю,
Чтоб лечить мне раны и увечья.
Если бог пошлет мне исцеленье,
Отплачу я щедрою наградой
И тебе, и брату дорогому".
Вот пошла домой к себе турчанка,
Мустафе-аге она сказала:
"Мустафа-ага, мой милый братец!
Я спасла юнака на Марице,
Из воды спасла его студеной,
У него три пояса червонцев,
В каждом триста золотых дукатов,
Дать он обещал мне первый пояс,
А другой тебе за избавленье,
Третий же себе он оставляет,
Чтоб лечить увечия и раны.
Сделай милость, братец мой любимый,
Не губи несчастного юнака,
Приведи домой его с Марицы!"
Вышел турок на реку Марицу,
И едва он храбреца увидел,
Выхватил он кованую саблю,
И отсек он голову юнаку.
Снял потом он с мертвого одежду
И домой с добычею вернулся.
Подошла сестра к нему турчанка,
Увидала саблю и одежду
И сказала брату со слезами:
"Милый брат, зачем ты это сделал!
Погубил зачем ты побратима!
И на что позарился ты, бедный, 
На одну лишь кованую саблю! 
Дай бог, чтоб тебя убили ею!" 
Так сказала - в башню убежала. 
Пролетело времени немного, 
От султана вышло повеленье 
Мустафе-аге идти на службу. 
Как поехал Мустафа на службу, 
Взял с собой он кованую саблю.
При дворе турецкого султана 
Все на саблю острую дивятся, 
Пробуют и малый и великий, 
Да никто не вытащит из ножен. 
Долго сабля по рукам ходила, 
Взял ее и Королевич Марко, 
Глядь - она сама из ножен рвется. 
Посмотрел на саблю Королевич, 
А на ней три слова христианских: 
Первое: "Новак, кузнечный мастер", 
Следующее: "Король Вукашин", 
Третье слово: "Королевич Марко". 
Тут предстал юнак пред Мустафою: 
"Отвечай мне, молодец турецкий, 
Где ты взял, скажи мне, эту саблю? 
Может, ты купил ее за деньги? 
Иль в бою тебе она досталась? 
Иль отец оставил по наследству? 
Иль в подарок принял от невесты?" 
Мустафа-ага ему ответил: 
"Эх, неверный Королевич Марко! 
Если хочешь - все тебе открою". 
И открыл всю правду без утайки. 
Молвил турку Королевич Марко: 
"Что ж ты, турок, не лечил юнака? 
Выпросил бы я тебе именье 
У царя, пресветлого султана". 
Мустафа-ага смеется дерзко. 
"Ты, гяур, с ума, как видно, спятил! 
Если б мог ты получить именья, 
Для себя их выпросил бы, верно! 
Отдавай-ка саблю мне обратно!" 
Тут взмахнул отцовской саблей Марко, 
И отсек он голову убийце. 
Лишь дошло все это до султана,
Верных слуг послал он за юнаком. 
Прибежали слуги за юнаком. 
А юнак на турок и не смотрит, 
Пьет вино из чаши - и ни с места. 
Надоели Марку эти слуги, 
Свой кафтан он на плечи накинул, 
Взял с собою шестопер тяжелый 
И пошел к турецкому султану. 
В лютом гневе Королевич Марко, 
В сапогах он на ковер уселся, 
Злобно смотрит Марко на султана, 
Плачет он кровавыми слезами. 
Заприметил царь его турецкий, 
Шестопер увидел пред собою, 
Царь отпрянул, Марко следом прянул, 
И прижал султана он к простенку. 
Тут султан пошарил по карманам, 
Сто дукатов вытащил для Марка: 
"Вот тебе, мой Марко, на пирушку! 
Кто тебя разгневал понапрасну?" 
"Царь-султан, мой названый родитель! 
Попусту не спрашивай юнака: 
Саблю я отцовскую увидел! 
Будь она в твоей, султан, деснице, 
И с тобой бы я не посчитался!" 
И пошел юнак в свою палатку.