Статьи по мифологииНовости Мифологическая энциклопедияЭнциклопедия Тексты легенд и мифовЛегенды и мифы СказкиСказки Ссылки на мифологические сайтСсылки Карта сайтаКарта сайта






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Корейская классическая проза

Корейская средневековая проза в ее историческом и жанровом развитии

На крайнем востоке Азии находится страна, которую в литературе нередко именуют "Страной утреннего спокойствия". И действительно, кто хоть раз побывал в Корее, тот не мог не восторгаться спокойствием долин, гордой и суровой красотой горных кряжей, великолепием окрестных видов, овеянных легендами... Но - увы! - как не соответствует это поэтическое название страны реальной судьбе корейского народа, пережившего за всю свою многовековую героическую историю целую вереницу войн, нашествий, социальных потрясений.

По своему географическому положению Корейский полуостров образует естественный мост, связывающий азиатский континент на севере и островной мир Тихого океана на юге. В культурном отношении Корее испокон веков пришлось выполнять роль своего рода посредника между материком и Японскими островами. В то же время она оставалась страной древней самобытной культуры.

Ранняя история Кореи - еще не написанная глава всемирной истории, которую восстановить можно лишь весьма приблизительно. Местная мифологическая традиция начинает историю Кореи с 2333 года до н.э., когда под сандаловым деревом от медведицы и Хвануна, сына Небесного владыки, будто бы родился первопредок корейцев - Тангун. Более или менее достоверные, хотя и отрывочные и перемешанные с легендарными, свидетельства о народах, населявших Корейский полуостров в древности, впервые встречаются в китайских исторических хрониках начиная со II века до н. э. Сохранились и многочисленные памятники материальной культуры эпохи неолита. Однако дошедшие до нашего времени собственно корейские письменные источники относятся уже к эпохе средневековья. Столь поздняя отправная дата письменной литературной традиции в Корее объясняется рядом причин.

Находясь на перекрестке между материковым и островным миром, Корея многократно подвергалась то опустошительным нашествиям с севера, то пиратским набегам южных соседей. Кроме того, смена династий, а вместе с ней и повороты в области идеологии приводили к серьезным издержкам в развитии корейской культуры. Монархические режимы расправлялись с оппозиционно настроенными учеными и литераторами путем высылки их из столицы и казней. Как и большинство стран эпохи средневековья, Корея не избежала книжных катастроф. Например, узурпатор Енсан-гун в 1504 году запретил пользоваться корейским фонетическим алфавитом и приказал сжечь книги, написанные по-корейски. И такие случаи не были единичны. В результате погибли все ранние письменные памятники Кореи и многие сочинения на корейском языке, оставив будущим поколениям одни только названия да в лучшем случае отдельные отрывки.

Эпоха средневековья в Корее охватывает огромный отрезок времени - примерно с V века до первой половины XIX века. Затяжному характеру корейского средневековья в немалой степени способствовала внешнеполитическая изоляция страны, находившейся с конца XIV и до конца XIX века в номинальной зависимости от Китая. Еще в XIX веке Корею именовали "государством-отшельником". Между тем в эту эпоху страна дала миру такие прекрасные творения непреходящей ценности, как настенная живопись когурёских гробниц, буддийская архитектура периода Силла, корёский фарфор с селадоновой глазурью, подвижный металлический шрифт (применявшийся с середины XIII века, то есть задолго до Гуттенберга), и в эту же эпоху были созданы великолепная лирическая поэзия, интереснейшая проза.

Корея уже с первых веков новой эры прочно вошла в орбиту дальневосточной культуры, где ведущая роль принадлежала мощной и древней китайской цивилизации и куда несколько позже были вовлечены Япония и Вьетнам.

Древняя культура Кореи не только находилась под воздействием китайской цивилизации, но и впитывала в себя элементы культуры племен северо-восточной Азии, а также народов, живших на запад от Китайской империи. В IV-VI веках через Китай и посредством прямых контактов корейских государств с Индией на полуостров была привнесена буддийская культура, обретшая здесь благодатную среду.

Если в начале проникновения китайской культуры на Корейский полуостров ее влияние на корейскую было поверхностным, то начиная с X века оно приняло всеохватывающий характер. Политическое и государственное устройство, идеология, законодательство и этические нормы, культура и образование, церемонии, литература, письменный язык и т.д. - то есть многое из того, что составляло официальную сферу жизни в средневековой Корее, напоминало китайское. Но это не было заимствованием в чистом виде; все воспринятое перерабатывалось и становилось своим, "домашним". Причем ряд явлений и процессов в области культуры и идеологии Китая получал новую жизнь на корейской земле с заметным опозданием, порою в несколько веков, и в своеобразной форме. Так произошло, например, с конфуцианством в толковании сунских мыслителей (XI-XIII вв.). В 1313 году корейцы приобрели в Китае библиотеку бывшего сунского двора, в которой хранились сочинения выдающегося философа-конфуцианца Чжу Си и его последователей. Постепенно, только к XVI веку сунское конфуцианство переросло в крайне догматическую идеологию правящих классов феодальной Кореи.

И вместе с тем корейский народ в быту, обычаях, местных верованиях, фольклоре, устном общении и многом другом, из чего складывалась, так сказать, "неофициальная" сторона его жизни, продолжал бережно сохранять и развивать свои древние традиции.

Двойственная природа старой культуры Кореи наложила отпечаток и на корейскую литературу. В словесном творчестве корейского народа вплоть до конца XIX века параллельно развивались два типа литературы: литература на ханмуне, то есть кореизированной форме китайского письменного языка "вэньянь", и литературы на корейском языке, первоначально в устном бытовании и в записях способом "иду" (сложной системой передачи корейского языка посредством китайских иероглифов, применявшейся с VI века, но не получившей широкого распространения, кроме как в эпистолярном стиле), а с середины XV века корейским фонетическим алфавитом. Если литература на ханмуне, бывшая достоянием образованных слоев феодальной Кореи, оставила богатейшее наследие в виде авторских сборников и антологий, то литература на родном языке, считавшаяся в средневековом обществе "второсортной", не достойной внимания, в количественном и жанровом отношении была не столь обильной, но она заняла в сокровищнице средневековой культуры корейского народа весьма важное место.

В корейской словесности на ханмуне были представлены почти все жанры китайской средневековой литературы. Корейскими художниками слова были восприняты и переработаны также многие сюжеты, образы, художествено-изобразительные средства китайской литературы и вместе с тем создана масса оригинальных произведений на ханмуне, которые напоминают китайские только по языку. Иными словами, литература на ханмуне была органической частью корейского художественного наследия и находилась в постоянном взаимодействии с литературой на корейском языке.

Литература на родном языке представляет собой сплав художественных традиций корейской литературы на ханмуне и собственно китайской, с одной стороны, и устного народного творчества, с другой. Корейский фольклор был главным и постоянным источником для этого типа литературы. И подчас бывает трудно провести грань, где кончается фольклор и где начинается литература.

На становление и развитие художественной литературы средневековой Кореи оказали немалое влияние буддизм, как общегосударственная религия до конца XIV века, и конфуцианство, как официальная идеология с XV века, и роль их посредника, переносчика выполняла главным образом литература на ханмуне. Даосское учение и корейские народные верования нашли отражение главным образом в поэзии и прозе на корейском языке. Следует отметить, что, хотя в действительной жизни между этими религиозно-философскими учениями шла борьба за право называться официальной идеологией, в художественной литературе они сравнительно мирно сосуществовали, дополняя друг друга.

Еще одной особенностью корейской средневековой литературы, как, впрочем, и многих литератур Востока той же эпохи, является преобладание поэзии в словесном искусстве корейцев. Она была более ранним и развитым родом литературы по сравнению с прозой. Стихотворные строфы нередко украшали и прозаические произведения. Надо отметить, что в средневековой Корее любой образованный человек старался блеснуть своей эрудицией в стихах и "изящной прозе" на ханмуне.

Согласно эстетическим нормам позднего средневековья, корейская литература незримо была как бы расчленена на несколько ярусов. Самый верхний ярус занимали "высокая" (изящная) проза и поэзия на ханмуне, в жанровом отношении целиком совпадающие с китайскими; ниже располагалась проза пхэсолъ на ханмуне как своего рода антипод "высокой" прозе; наконец, на нижнем ярусе находилась литература на родном языке, в которой, в свою очередь, выделялись три ряда: верхний - поэзия (корейские трехстишия - сиджо и поэмы - каса), средний - своя "высокая" проза (дневники и романы) и нижний - простонародная повествовательная литература (корейские повести и новеллы).

Этапы развития корейской литературы, и, в частности, ее прозаических жанров, в общем укладываются в те исторические периоды и историко-культурные эпохи, через которые прошла Корея с первых веков новой эры до XIX века.

Раннее средневековье в Корее (V-X вв.) охватывает два исторических периода: первый период характеризуется ростом и укреплением Трех государств - Когурё, Пэкче и Силла и совпадает со временем формирования феодальных общественных отношений; во второй период происходит объединение этих государств под властью Силла в середине VII века и феодализм становится господствующей системой.

Истоки корейской литературы уходят в доисторическую эпоху и неразрывно связаны с фольклором древнекорейских племен, представленном в легендах, сказках, народных песнях. Корейская словесность пережила свой "век мифологии", и именно отсюда берут начало ее повествовательные формы и жанры.

И хотя от письменных памятников периода Трех государств остались только их названия и небольшие фрагменты, включенные в сочинения XI- XIII веков, все же можно предполагать, что в этот период существовала развитая историческая проза на ханмуне. Самые древние образцы ее сохранились и в довольно многочисленных эпиграфических памятниках - надписях на каменных надгробьях и стелах возле гробниц правителей - ванов. Яти надписи составлялись в традиционной на Дальнем Востоке форме биографии, идущей от "Исторических записок" китайского историографа Сыма Цяня (II-I вв. до н. э.). Например, в надписи на стеле, установленной в 414 году в память когурёского правителя Квангэтхо-вана ("Расширителя земель") излагается в хронологической последовательности родословная героя и его жизнь, наполненная ратными подвигами и добродетельными деяниями. В такого рода биографиях формируется нормативный с точки зрения конфуцианства образ человека. Имеются также надписи на "иду", но в целом следует сказать, что художественная проза на "иду", по-видимому, так и не была создана.

В период Объединенного государства Силла (вторая половина VII в. - начало X в.) наряду с биографическим жанром литературы на ханмуне и поэзией на корейском языке (в записи способом "иду") получил распространение жанр путевых записок, не увядавший в Корее вплоть до XIX века. Первыми авторами путевых записок были буддийские монахи, совершавшие паломничества в Китай и даже в более отдаленные страны. Один из буддийских проповедников Хечхо побывал в Индии и вернулся в Силла в 727 году. От него осталось, правда в сокращенной форме, сочинение на ханмуне "Хождение в пять индийских княжеств" (в издании IX в.), в котором автор поведал о красотах природы, достопримечательностях, людях и обычаях, увиденных им во время путешествия.

Самым крупным литератором той поры был Чхве Чхивон (857- ок. 915), чьи стихи и "высокая" проза на ханмуне получили признание даже в танском Китае. К сожалению, все его сочинения, в том числе собрание прозаических и поэтических произведений в двадцати томах - "Кевон пхиль-гён" и "Силлаские сказания об удивительном и разном", утеряны. Сохранились лишь отдельные его стихи и несколько "историй об удивительном". В X веке Корея вступает в эпоху "развитого" средневековья, которая продолжалась до середины XVII века и включала три исторических периода. Первый период - X-XIV века - условно можно подразделить на два этапа: X-XII века, когда образовалось и переживало пору расцвета единое централизованное государство Корё, и XIII-XIV века, когда корейский народ поднялся на борьбу против монгольских завоевателей и когда обострение внутренних противоречий в стране и междоусобицы привели к смене Династий. В это время происходил процесс кристаллизации средневековой культуры Кореи. С воцарением династии Ли в 1392 году начался период укрепления феодального государства. С ним совпал "золотой век" в развитии корейской средневековой культуры, ставший переломным и для литературного процесса, ибо после обнародования фонетического алфавита в 1446 году корейская словесность впервые обрела возможность быть свободно записанной на родном языке. Но уже в конце XVI века наступил период ослабления централизованного феодального государства. Оно было вызвано междоусобной борьбой внутри правящего класса, а также тяжелой Имджинской отечественной войной корейского народ против японских захватчиков (1592-1598 гг.) и опустошительными маньчжурскими нашествиями в первой половине XVII века.

В начальный период Корё вместе с введением системы государственных экзаменов на чин (958 г.) и открытием частных конфуцианских школ сильно возрос интерес к литературе на ханмуне. Теперь ей официально отводится роль "высокой" литературы. В ней все явственнее стали ощущаться два потока: конфуцианское и буддийское начала. Конфуцианская линия отчетливо видна в крупнейшем памятнике корейской историографии - "Исторические записи о трех государствах" ("Самгук саги"), составленном Ким Бусиком в 1145 году по типу "образцовых" китайских династийных историй. Это сочинение по праву считается не только первой исторической хроникой Кореи, но и сокровищницей ее древней и раннесредневековой корейской литературы.

Особенно примечательные в художественном отношении образцы прозы содержатся в основных анналах летописи и в разделе жизнеописаний. Хронологическое изложение событий в каждом из трех упомянутых выше государств Ким Бусик начинает с предания о его легендарных основателях. (Одно из них - предание о Тонмён-ване, первопредке когурёцев - включено в данный том.) Но если в анналах границы между мифологией и литературой еще размыты, то в некоторых жизнеописаниях представлен жанр беллетризированной исторической биографии. Историк характеризует общую картину прошлого с помощью рассказов об отдельных исторических или же вымышленных личностях. Для жизнеописания всегда отбирается необыкновенный человек, который совершает какие-то выдающиеся деяния; причем образ героя как бы заранее предопределен и иллюстрирует один из конфуцианских устоев - либо это добродетельный сын, либо преданный чиновник, либо же целомудренная женщина (см. "Госпожа Соль" в настоящем томе) и т. п. Это сказалось и на построении биографии, которое стало постоянным и для некоторых других повествовательных жанров (Подробно об этом см. в кн.: А. Ф. Троцевич. Корейская средневековая повесть. М., 1975. ). Вот жизнеописание Соль Чхона, ученого и мудрого советника у правителя Силла. После рассказа о происхождении жизни описывается ситуация, которая приводит его к подвигу: Соль Чхон сочиняет притчу, содержащую предостережение государям. Затем автор перечисляет деяния, благодаря которым герой удостоился жизнеописания: Соль Чхон, рассказывая притчу, в которой осуждаются поступки правителя, рискует поплатиться головой, но ему удается с честью выйти из положения. Наконец, автор сообщает о воздаянии за подвиги (указывая титулы и должности, пожалованные Соль Чхо-ну), а иногда и о заслугах потомков. Биография может завершаться послесловием от имени историографа, в котором он дает свое суждение о деяниях героя или же приводит изречение из китайского канонического произведения, а порою просто народную мудрость. Все названия биографий были отмечены иероглифическим знаком "чон" ("жизнеописание"), который добавлялся к имени героя.

Другой тип жизнеописания сложился в буддийской литературе (Подробно об этом и вообще о корейской литературе с древнейших времен до XIV в. см. в кн.: М.И. Никитина, А.Ф. Троцевич. Очерки истории корейской литературы до XIV в. М., 1969. ) в XI-ХШ веках. Это буддийские жития. В них перечислялись выдающиеся деяния того или иного наставника веры, дабы перед читателем нарисовать его величественный образ. При всей кажущейся бессвязности и дробности эпизодов, характерной для жития, они были объединены общим эмоционально-нарастающим пафосом звучания. Жития могли быть самостоятельными произведениями, каковы, например, "Житие Кюнё" Хёк Нёнджона (1075) и "Жизнеописания выдающихся монахов Страны, лежащей к востоку от моря" Какхуна (1215 г., сохранились частично), и входить в состав исторических сочинений, написанных по типу "неофициальных историй" - яса, то есть без соблюдения принципа конфуцианской историографии: "фиксировать, а не сочинять". В связи с более свободным обращением с историческими фактами в них гораздо шире используются фольклорные и литературные источники. Ценнейшим памятником "неофициальных историй" Кореи являются "Дополнения к Истории трех государств" ("Самгук юса") буддийского наставника Ирёна (XIII в.). В этом памятнике, в частности, собраны жизнеописания буддийских подвижников (также помеченные знаком "чон") и буддийские предания. Среди житий есть эпические, в которых прослеживается жизнь героя от начала и до конца; есть легендарные, сказочные, и есть похожие на новеллы, в которых всего лишь несколько эффектных эпизодов. Все жития завершаются стихотворными славословиями, в которых автор как бы подводит итог деятельности подвижника. Одно из полных житий новеллистического типа - жизнеописание Вонхё, в котором автор создает одновременно образ знаменитого мудреца, чудака и гуляки, включено в настоящее издание.

В XII-XIII веках корейская художественная проза отделяется от исторической и житийной. Именно в этот период рождается новый вид литературы - пхэсоль - проза малых форм на ханмуне,(О литературе пхэсоль подробно см. в кн.: Д. Д. Елисеев. Корейская средневековая литература пхэсолъ (Некоторые проблемы происхождения и жанра). М,, 1968; русский перевод произведений пхэсоль см. в сб.: "Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII вв. ". Л., 1970 (перев.Д. Елисеева). ) расцвет которой приходится на XV-XVII века. Мы уже вкратце упоминали о ней. Возможно, появление пхэсоль вызвано усилением буддийских и даосских настроений в корейской литературе, что привело к некоторой раскованности авторской воли. Название пхэсоль восходит к китайскому жанру "байшо" или "байгуань сяошо" - "литература байгуаней", то есть мелких чиновников во времена династии Хань, которым было поручено собирать "уличные рассказы", анекдоты, народные предания, песни для доклада императору о настроениях подданных. В средневековой Корее сбором, обработкой и сочинением такого рода произведений занимались видные литераторы причем делали они это "от скуки", ради развлечения. Пхэсоль распространялись в виде отдельных авторских сборников, в которых подряд, без каких-либо подзаголовков, повествовалось о всякой всячине, начиная с заметок на разные темы, анекдотов, юморесок и кончая сюжетными историями и новеллами в сборниках позднего времени. Отношение к литературе пхэсоль, несмотря на ее популярность, было в придворных кругах как к развлекательному "чтиву". Ранними сборниками пхэсоль считаются "Рассказы от скуки" Ли Инно (XII в.), "Развлекательные расказы" Чхве Джа (XIII в.), "Рассказы Пэгуна", принадлежащие выдающемуся поэту Ли Гюбо (XIII в.), "Пхэсоль Ёгона" Ли Джехёна (XIV в.). Источниками сюжетов произведений пхэсоль были не только устные рассказы, но и "неофициальные истории". Поэтому во многих пхэсоль обыгрываются исторические эпизоды и действуют реальные исторические личности, но, в отличие от "неофициальных историй", все это обработано в литературно-художественном плане. Персонажами пхэсоль были не только известные сановники, ученые, писатели, но также певички-кисэн, ремесленники, торговцы, лекари, слуги и т. д. Через пхэсоль перед читателем как бы приоткрывалась "неофициальная" сторона жизни общества. Наиболее развитый жанр литературы пхэсоль позднего периода (XV-XVII вв.) - это короткий рассказ, в котором герой нередко изображается как участник необыкновенного приключения. Основной упор в таком рассказе делается на впечатляющую концовку, которая обычно завершается авторской оценкой. В нашем томе помещены два небольших рассказа с явной фольклорной основой: "Оплошал" и "Спутался с собственной женой" из сборника "Гроздья рассказов Ёнджэ" Сон Хёна (XV в.); три новеллы литературного слоя: "Голый чедок в сундуке" из сборника "Разные рассказы из Страны, лежащей к востоку от моря" Чхон Е (ок. XVII в.); новелла "Арка с надписью "Верной жене", в которой рассказывается о развратной вдове, снискавшей славу целомудренной женщины, из сборника "Простые рассказы Оу" Лю Монъина (вторая половина XVI - начало XVII в.); наконец, последняя новелла "Если бамбук твой... ", в которой безвестный автор с тонкой иронией вывел образ мнимого эстета-мечтателя, из сборника "Маленькие рассказы от скуки" (не ранее XVII в.).

Как бы в противовес литературе пхэсоль в XII-XIV веках в изящной прозе на ханмуне возникает совершенно новый жанр вымышленных биографий (называемых также псевдобиографиями и помеченных опять-таки знаком "чон"). В большинстве своем -это аллегории, в которых героями выступают олицетворенные животные, растения, предметы, предупреждающие человеческое общество о зловещих пороках. В структуре одних псевдобиографий соблюдается форма исторических биографий из "официальных" историй. Они обычно сопровождаются резюме автора, составленным от имени придворного историографа. К таким аллегориям относятся помещаемые здесь "История Деньги" Лим Чхуна (XII в.), "История премудрого Хмеля" Ли Гюбо (литературным намеком для написания этой псевдобиографии, вероятно, послужила поэма в прозе "Беседка старца во хмелю", принадлежащая китайскому историку и поэту XI века Оуян Сю) и "История госпожи Бамбучинки" Ли Гока (XIV в.). Построение других псевдобиографий, вроде "Истории служки Гвоздя", напоминает буддийские жития из "неофициальных историй". Автор последнего произведения, также публикуемого здесь, - отшельник Сигён (или Сигёнам?). Под этим прозвищем, по-видимому, скрывается корейский поэт и писатель Ли Джахён (1061-1125). Авторы беллетристических биографий были блестящими стилистами. Все эти произведения взяты из "Восточного изборника" ("Тонмун-сон"), составленного Со Годжоном в 1478 году. Традиции жанра псевдобиографии прослеживаются в позднесредневековой "высокой" прозе на ханмуне в XVII-XIX веках.

С вступлением на трон династии Ли конфуцианство стало господствующей идеологией, что сказалось и на развитии литературы. Она все больше стала наполняться конфуцианскими нормативами. Особенно много в этом направлении было сделано членами придворной академии Чипхёнджон (Павильон собрания мудрецов). Несмотря на введение корейской письменности и появление первых поэтических произведений на нем ("Ода дракону, вознесшемуся в небеса", 1445, и др.), а также корейских переводов конфуцианских и буддийских сочинений, языком художественной прозы еще почти два столетия оставался исключительно ханмун.

XV век, принесший небывалый расцвет корейской средневековой культуре и науке, был началом серьезных сдвигов в области художественной литературы. Он дал ей несколько известных имен и новых открытий. В прозе на ханмуне наблюдается становление жанра юмористического рассказа, о чем свидетельствует появление сборников "Деревенские смешные рассказы" Кан Химэна и "Юмористические рассказы при великом спокойствии" Со Годжона. Особенно велика заслуга Со Годжона в составлении уже упоминавшегося "Восточного изборника" (в 130-ти томах), включавшего лучшие образцы поэзии и прозы на ханмуне. Этой антологией как бы подводился итог развития корейской литературы на ханмуне с периода Силла до начала правления династии Ли.

Литературным кругам тогдашней Кореи были хорошо известны китайские новеллы и повести сунского и юаньского времени, минский роман. Короткие рассказы об удивительном, вымышленные биографии и ранние произведения пхэсоль вместе с распространившейся китайской повествовательной литературой в Корее подготовили возникновение сюжетной художественной прозы (сосоль) - литературной новеллы и повести сначала на ханмуне, а затем и на корейском языке. Честь создания литературной новеллы на ханмуне принадлежит Ким Сисыпу (1435-1493), который в 1471 году составил сборник "Новые рассказы, услышанные на горе Золотой черепахи [Кымо]", взяв за образец сборник китайского писателя XIV века Цюй Ю "Новые рассказы у догорающей лампы". Сохранилось всего пять новелл фантастического содержания, дошедших в более поздних изданиях (См. в кн.: Ким Сисып. Новые рассказы, услышанные на горе Золотой черепахи. М., 1972 (перев. Д. Воскресенского и В. Сорокина). ). В них изображены корейские персонажи, действия происходят в Корее и завершаются, как правило, трагически. Почти все новеллы украшены стихами.

В корейской литературе, особенно в "неофицальных историях", в прозе пхэсоль, давно уже жило даосско-буддийское отношение к миру, выражавшееся, в частности, в неприятии конфуцианских норм поведения. Проявлялось это отношение не только в нарочито подчеркнутом изображении непристойных, низких сторон жизни, но и в осмеянии "официально-серьезного" - государственной сферы деятельности человека. Блестящими образцами такого пародирования в XVI веке были аллегорические повести на ханмуне, принадлежащие Лим Дже (1548-1587). В повести "Мышь под судом" (два фрагмента из которой публикуются здесь) (Полный перевод повести на русский язык см. в кн.: Лим Чже. Мышь под судом. М., 1964 (перев. Г. Рачкова). )писатель-сатирик с негодованием обрушился на продажных чиновников-казнокрадов, разоблачил злоупотребления в судебной практике того времени. Другая повесть Лим Дже "История цветов" (Русский перевод повести см. в кн.: "Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII вв. ". Л., 1970 (перев. А. Троцевич).) написана по правилам исторического сочинения, но героями в ней выступают персонифицированные цветы и насекомые, повествование изобилует критическими замечаниями "летописца", то есть самого автора. В ней резко осуждается межпартийная борьба внутри правящего класса, обострившаяся в последней четверти XVI века.

При переходе от "развитого" средневековья к позднему, который в Корее совершился вскоре после Имджинской войны, то есть приблизительно к середине XVII века, наметились сдвиги в социально-экономическом развитии, в духовной и культурной жизни страны. Традиционная система управления, основанная на учении сунских конфуцианцев, постепенно начала видоизменяться под воздействием веяний эпохи нового времени, в которую уже вступил мир. Стала набирать силы городская культура; корейцы впервые узнали о Европе и ее культуре; возросла роль практических знаний; возникло течение "сирхакпха" ("Школа реальных наук"), оказавшее огромное влияние на идейную атмосферу в стране; среди народа стали широко пользоваться корейским письмом, до этого подвергавшимся гонениям... В таких условиях и родился самый популярный в "низах" общества и у женщин жанр художественной прозы - повесть на корейском языке. Если становление жанра повести на корейском языке можно лишь предположительно отнести к первой половине XVII века, то расцвет его определенно приходится на XVIII - начало XIX века. Известно несколько сотен повестей, но самих текстов их, записанных ранее XIX века, пока не найдено. Поэтому датировка повестей на корейском языке является весьма условной.

Повесть на корейском языке - специфическое явление корейской средневековой прозы XVII-XIX веков. Многие ее особенности определялись культурными представлениями традиционного общества на Дальнем Востоке. Читателей того времени не интересовало, кто и когда написал повесть, их занимал только сюжет - исторический (из жизни Кореи прошлых веков или соседнего Китая) или сказочный - с нагромождением однотипных, но необычайных событий (войн, кораблекрушений, сновидений и т. п.), с нарастанием конфликта, который, как правило, завершался благополучно путем вмешательства мудрого государя или же сверхъестественных сил. Повесть на корейском языке всегда изображает удивительные деяния необыкновенных героев. Это в большинстве случаев известные корейскому читателю того времени идеальные персонажи (лишь в поздних повестях XIX в. они становятся более реалистичными).

Главный герой повести обычно в самом начале обездоленный человек, но к концу изложения он обязательно вознаграждается за выпавшие на его долю испытания и занимает подобающее ему место в обществе. По приемам описания повести в одних случаях близки исторической биографии, в других - вымышленной биографии. Эта связь с предшествующими жанрами прозы подчеркивается и наличием традиционного знака "чон" (реже "рок" - "запись" или "ки"- "записки"). "Из всей прозы позднего средневековья, - справедливо отмечает А. Ф. Троцевич, специально посвятившая свое исследование старой корейской повести, - пожалуй, только повесть излагала на родном языке в общедоступной форме идеи социальной гармонии, представление о том, что благодаря "правильному" поведению и "высокой внутренней природе" человек может в конце концев подняться "наверх", как бы он ни был унижен в данный момент" (А. Ф. Троцевич. Корейская средневековая повесть. ).

В основу многих повестей легли литературно обработанные фольклорные произведения ("Повесть о Хынбу") (Почти со всеми упоминаемыми здесь повестями на корейском языке читатель может познакомиться по сборникам переводов: "История о верности Чхун Хян. Средневековые корейские повести". М., 1960; "Повести Страны зеленых гор". М., 1966; "Роза и Алый лотос. Корейские повести (XVII -XIX вв.)". М., 1974. ) или же новеллы из сборников пхэсоль (например, помещенная в томе новелла "Голый чедок в сундуке" явилась источником для поздней "Повести о чиновнике Пэ"). Нередко повести сами становились достоянием фольклора. Написаны такие повести языком, близким народному. Недаром они распространялись до их литературной обработки в форме устного сказания, рукописных списков и дешевых ксилографических изданий в различных вариантах. Их авторы стеснялись показать свою причастность к "низкой", простонародной литературе Не потому ли подавляющее большинство повестей анонимны?! Немало повестей было сокращенным переложением китайских романов (например, китайский роман о полководце Сюэ Жэнь-гуе был переработан в Корее в "Повесть о Сор Ингви [корейское чтение китайского имени]"). Язык этих повестей наполнен лексикой из ханмуна, текст их изобилует ссылками на древних авторов, аналогиями с классическими героями. Есть корейские повести и с сюжетами индийского происхождения. Так, индийская притча о драконе и обезьяне, известная по "Панчатантре", перекочевала в "Исторические записи о трех государствах" в преобразованном виде, как история о зайце и черепахе, которая стала бытовать также в форме сказки и лишь позже легла в основу "Повести о зайце".

Жанр повести на корейском языке представлен в настоящем издании двумя наиболее популярными в Корее произведениями. "Повесть о Хон Гильдоне" считается самой ранней среди произведений этого жанра. Авторство ее приписывается Хо Гюну (1569-1618). Утопическое царство справедливости, которое создает герой повести Хон Гильдон, напоминающий мно-гими чертами Робин Гуда, перекликается с романом китайского писателя XIV века Ши Най-аня "Речные заводи". Вторая повесть - "Повесть о Чхунхян" является жемчужиной корейской средневековой прозы. История "запретной любви" Чхунхян и Ли Моннёна - корейский образец "Ромео и Джульетты". Перевод выполнен с краткого варианта, по всей видимости, конца XVIII века, который отличается от полных более динамичным развитием действия, активностью героев, живостью языка.

Среди прозы на корейском языке, сумевшей быстро овладеть умами и сердцами средневекового читателя, можно выделить и свою "высокую" прозу, которая распространялась в высших слоях общества. Одним из ее жанров были "дворцовые дневники", писавшиеся преимущественно придворными женщинами. Например, в "Записках обиженной", созданных женой наследника престола короля Ёнджо - госпожой Хон в конце XVIII века, рассказывается о страданиях нелюбимой женщины. Другим жанром "высокой" прозы явились многотомные романы на корейском языке. Зачинателем этого жанра был Ким Манджун (1637-1692). В романе "Облачный сон девяти" (Русский перевод А. Артемьевой и Г. Рачкова (М. -Л., 1961).) он описывает историю любовных отношений монаха и восьми небесных фей. Герой романа приходит в конечном счете к буддийскому пониманию, что мирская суета, богатство и слава являются всего лишь коротким сном. Это произведение Ким Манджуна (В русском переводе А. Троцевич опубликован в сб.: "История о верности Чхун Хян... ". М., 1960.) породило целую серию любовных романов-"снов" ("Сон в нефритовом тереме", XVIII в., и др.). По-видимому, самым выдающимся корейским романом восемнадцатого столетия был роман "Им, Хва, Чон и Ён" - настоящая человеческая панорама, в которой участвуют несколько сотен действующих лиц. Наряду с романами любовного содержания в корейской литературе XVII-XIX веков хорошо представлены семейные романы на корейском языке. В качестве семейных романов можно назвать "Скитания госпожи Са по югу" Ким Манджуна 1 "Историю добродетельных и преданных долгу" неизвестного автора, в которых на примере взаимоотношений внутри одной семьи дается оценка поступков героев с точки зрения представлений о конфуцианских нравственных устоях.

Критическая направленность идейного течения "сирхакпха" была впервые перенесена в "высокую" литературу на ханмуне крупнейшим писателем и ученым-энциклопедистом Пак Чивоном (1737-1805). Велик вклад его в развитие реалистических тенденций в корейской литературе. В новеллах на ханмуне, включенных в его сборник "Неофициальная история павильона Пангёнгак", писатель с большой художественой силой отразил многие социальные проблемы эпохи ("Повествование о дворянине-янбане", "Повествование о барышниках" и т. д.). Важное место в творчестве Пак Чивона занимает "Жэхэйский дневник" - путевые записи о поездке в Китай в 1780 году. В него вошли философская новелла "Повествование о студенте Хо", в которой писатель воплотил свои идеалы, изобразив бесклассовое утопическое общество, и помещенная здесь сатирическая аллегория "Отповедь тигра", в которой он бичует ханжество и жестокость в современном ему мире через восприятие дикого зверя.

Однако в целом развитие прозы на ханмуне шло уже к закату. Никаких открытий в области жанра не было. Корейская литература позднего средневековья стояла на пороге вступления в современный мир литературы, который настал для нее после очень краткого переходного периода "новой прозы" и "новой поэзии" на корейском языке в первые полтора десятилетия XX века.

Л. Концевич

предыдущая главасодержаниеследующая глава










© Злыгостев А. С., дизайн, подборка материалов, оцифровка, статьи, разработка ПО 2001–2020
Елисеева Людмила Александровна консультант и автор статей энциклопедии
При использовании материалов проекта (в рамках допустимых законодательством РФ) активная ссылка на страницу первоисточник обязательна:
http://mifolog.ru/ 'Мифологическая энциклопедия'
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь