Под знаком полумесяца

До сих пор, за исключением немногих кратких отступлений, мы говорили о подлинных творениях африканской мысли, вызвавших к жизни небольшие культовые институты в масштабе данного племени.

Несмотря на большое сходство традиционных духовных концепций, каждая этническая группа разработала и ревниво охраняла на протяжении многих веков свои формы служения божеству и только свои средства вступления в контакт с верховными силами, управляющими миром. Это проистекало к тому же из материальных, политических и культурных условий, в которых развивались общества былых времен.

Но позже барьеры пали, и сквозь образовавшиеся бреши стали проникать внешние влияния. Новые идеи, пришедшие с Востока, сразу показали, что они способны питать потребность в мистицизме, изначально свойственную африканскому мышлению ^*. Их напор был достаточно сильным, чтобы преодолеть этнические границы и создать большие церкви, основанные на крепкой и стремящейся к универсальности догматике.

^* (Оля придерживается довольно широко распространенного в западной африканистике мнения о якобы присущей мышлению африканца врожденной склонности к мистицизму о глубоких религиозных основах его мироощущения. При такой постановке вопроса реально существующее стадиальное отставание общественного сознания, обусловленное вполне конкретными обстоятельствами исторического развития Тропической Африки (и не в последнюю очередь - воздействием "колониальной ситуации"), неправомерно генерализуется и переводится в психофизический аспект.)

Современная эпоха, как известно, является прежде всего эпохой трансформаций.

Религии старой Африки родились в специфической социальной обстановке и отвечают духовным потребностям малоразвитых обществ. Естественно, что в настоящее время, когда моральные, политические и экономические условия меняются невиданно быстрыми темпами, традиционные религии теряют свои позиции и даже становятся ненужными, хотя и не окончательно обречены на вымирание. Гражданин независимого государства под воздействием школьного образования постепенно освобождается от влияния родной общины и включается в более широкую жизненную сферу - в жизнь своей новой нации. Такой переход не может не породить растерянность, а иногда и настоящую внутреннюю драму. Надо сказать, что подобное состояние умов начинает распространяться довольно широко, но не затрагивает самих основ мышления. В создавшейся обстановке из упадка слабо организованных и потому обладающих небольшим коэффициентом сопротивления традиционных культов извлекают выгоду благодаря своему динамизму мировые религии. Среди этих вторгшихся потоков самой большой привлекательностью для потревоженной души африканца обладают, безусловно, ислам и христианство ^*. Обещание мессии и вечного спасения - вот в данном случае мощный, если не всесильный аргумент.

^* (Привлекательность мировых религий для африканца вовсе не ограничивается "обещанием мессии и вечного спасения". К тому же внедрение этих религий началось задолго до того времени, к которому отнесены рассуждения автора. Обращение в ислам или в христианство, с одной стороны, субъективно уравнивало черного африканца с пришельцем - арабом или европейцем в социально-психологическом плане. А с другой - обе эти религии довольно рано стали использоваться африканцами как идеологическое средство в антиколониальной борьбе и как эффективный фактор в процессе такой борьбы. И эту антиколониальную направленность африканские формы христианства и ислама в немалой степени сохранили до наших дней.)

Помимо нескольких попыток разведывательного характера и местного значения, распространение Корана по Африканскому континенту началось в XI в. Но потребовалось еще несколько столетий, пока его влияние утвердилось, да и то отнюдь не повсеместно.

Арабские проповедники учения Мухаммеда, как хорошие купцы, шли караванными путями вдоль берегов обоих океанов и южной границы Сахары. Наталкиваясь со стороны "черных язычников" на некоторое непонимание, они охотно прибегали к огню и мечу, чтобы убедить их в своей правоте. И путь в рай открывался перед теми, чье тело обременяли рабские цепи.

Уже в IX и X вв. восточное побережье Африки посещали мусульманские мореплаватели: арабы на севере и персы или жители Индостана на юге. Эти контакты привели к появлению народа смешанной крови, который с тех пор сохраняет решающее влияние на экономику всего побережья Индийского океана и дал свой язык - суахили многочисленному, населению внутренних районов континента. Даже после того как в эти места прибыли португальские каравеллы, этот предприимчивый народ сохранил свой контроль над частью торгового обмена с европейцами и продолжал содействовать исламизации местных жителей. После блестящего, но короткого периода расцвета ^* португальская оккупация ослабевает на столько, что султан Занзибара - ревностный магометанин - проложил две большие дороги, по которым началась активная торговля сначала рабами, слоновой костью и медью, а позже - гвоздикой.

^* ("Блестящий расцвет" португальской оккупации восточноафриканского побережья сопровождался жесточайшими насилиями над африканским населением и привел к разрушению налаженных торговых связей Африки с Аравией, Индостаном и Ираном. Борьба африканцев против колонизаторов и общий упадок португальского могущества привели в первой трети XVIII в. к ликвидации всех опорных пунктов Португалии на побережье к северу от порта Мозамбик. Сложение же главных торговых путей, по которым занзибарские купцы проникли в область Великих озер, относится к гораздо более позднему времени - 30-40-м годам XIX в. и не было непосредственно связано с концом португальского господства на побережье.)

Первая такая дорога огибала озеро Танганьика и углублялась в экваториальные леса Конго, а вторая доходила до озера Виктория. Вдоль них сформировалось несколько больших и малых мусульманских общин, существующих и в наши дни.

В XI в. носители идей Корана из Египта и Туниса направились по транссахарской дороге от Триполи к Чаду. По пути они обратили в свою веру царствующую династию Канем. Несколько веков спустя их влияние достигло государств Борну ^* и Багирми.

^* (Борну - область современной Нигерии, прилегающая к юго-западному берегу оз. Чад. Сюда в XIV в. в связи с наступлением пустыни переместилось государство Канем, которое с этого времени известно как Борну.)

В этот же период жители долины Нила распространяли слово пророка в южном направлении по традиционному пути продвижения идей, родившихся в бассейне Средиземного моря и в Азии. В 1350 г. они подавили сопротивление черных христиан Донголы, чтобы затем обрушиться на Вадаи, Дарфур, Кордофан и арабизировать местное население.

С тех пор зеленое с полумесяцем знамя пророка развевается над огромным пространством степей и песков.

В первой половине XIX в. египетские паши завоевали Судан и превратили его новую столицу Хартум в очаг экспансии ислама. Эмиссары религиозных братств бродили по равнинам Сахеля и по саваннам, доходя до самого озера Чад, где они столкнулись с ливийскими представителями секты сенуситов, которой удалось благодаря победе воинствующего махдизма проникнуть дальше на запад.

Каково же в настоящее время положение на западе континента? Значительно упрощая хорошо известную в основных своих чертах, но не ясную в деталях историческую схему, можно утверждать, что росток ислама был занесен на берега Сенегала в XI в. воинствующими пастухами берберского происхождения - лемтуна. Некий Ибн Ясин основал там монастырь и обратил в мусульманство всех лемтуна. Он сделал еще больше: внушил им пуританские обычаи и побудил к священной войне - джихаду. Его последователи - альморавиды^* напали, с одной стороны, на Марокко, а с другой - стали уничтожать сараколе, непокорившихся жителей империи Гана. Те, кто остался в живых, приняли новое учение. Соседние с Ганой народы группы манде разом открылись для ислама, и мусульманство стало официальной религией, когда в XIII в. Сундиата Кейта основал царство Мали. Энтузиазм был так велик, что второй правитель этой династии, манса Уле, совершил рискованное паломничество в Мекку.

^* (Речь идет не о монастыре, а о "рибате", т. е. о военном поселении "борцов за веру", на границе мусульманских областей. Альморавиды - европейская передача арабского "ал-мурабитум", что означает "люди рибата".)

В период царствования ал-Хаджа Мамаду Туре в начале XVI в. история исламизации западной части Африки южнее Сахары связана с городом Томбукту, духовным центром империи Сонгай. В славную для него эпоху в медресе Томбукту насчитывались тысячи образованных людей, марабутов, богословов.

Рис. 17. Мечеть в Мопти (Мали)

Упадок этого бастиона Корана совпал с вторжением орд, посланных в 1591 г. султаном Маракеша и вооруженных непобедимым огнестрельным оружием. И все же, за исключением бамбара и моси, оказавших наиболее упорное сопротивление, этнические группы, подвергавшиеся в течение нескольких веков влиянию сонгаев, даже после исчезновения этого государства остались мусульманами, по крайней мере номинально.

Таким образом, создалась обстановка сосуществования двух образов мышления, а именно: традиционных верований и привнесенной извне доктрины. Первые были связаны с историей находящейся у власти династии, а вторые отвечали духу освободительных тенденций, нараставших в народных массах. В государстве моси, например, правитель моро-наба, чтобы остаться у власти, должен был время от времени соблюдать старые "языческие" ритуалы, но одновременно вместе с большинством знатных семейств подчиняться заповедям ислама; за ним следовали массы ^*.

^* (В государстве моси дело обстояло скорее наоборот: в основе оставались традиционные верования и лишь в наиболее крупные мусульманские праздники, дважды в году, моро-наба и его двор участвовали в мусульманском молебствии; но, например, для поста и рамадан моро-наба нанимал за себя особого человека. При этом правитель мог принимать участие в мусульманских обрядах, не обращаясь в ислам официально. Основная же масса населения оказалась в целом "непроницаема" для ислама.)

Среди наиболее ревностных миссионеров пророка в первую очередь надо назвать текрур (прозванных тукулерами), обосновавшихся в Фута-Торо на берегах реки Сенегал. В XVIII в. они создали феодальную конфедерацию и при систематической поддержке североафриканских и мавританских религиозных братств, подчинявшихся орденам Тиджанийя и Кадирийя, начали обращать в свою веру волофов на западе и фульбе на востоке. Скотоводы-кочевники фульбе под водительством своих имамов двинулись на склоны плоскогорья Фута-Джаллон и образовали там полуполитические-полурелигиозные общины. Часть из них погнала свои стада на другие пастбища, дошла до Масины на среднем Нигере, где основала независимое мусульманское царство, затем до Северной Нигерии и даже до далеких гор Адамава на севере Камеруна.

Эти группы, в частности фульбе-бороро на массиве Адамава, сильно отличаются от своих мусульманских братьев, ведущих оседлый образ жизни на Фута-Джаллоне. Они исповедуют ислам довольно поверхностно и находятся под большим влиянием традиционных обычаев. Так, например, они по-прежнему проводят свои церемонии посвящения, во время которых неофиты переодеваются в женскую одежду и подвергаются жестоким физическим испытаниям, в том числе бичеванию.

Но отсутствие строгой догмы не исключает активности, и вскоре в стране хауса началась широкая пропаганда мусульманства. Проповедников-тукулеров, прибывших из Сенегала, энергично поддержали местные верующие фульбе, которые страдали от гнета правителей хауса, сторонников старых традиций в духовной и политической областях. В конце концов, это была борьба неимущих против имущих. Пастухи-фульбе и крестьяне-хауса стали представлять возрастающую силу и угрожать существованию феодального режима. На них обрушились репрессии. Тогда они под командованием фанатического марабута Османа дан Фодио начали священную войну и, используя эффект внезапности, разгромили царские войска. Исторические события повторяются, меняются только декорации. Так, на линии Кано - Сокото была создана новая огромная империя, во главе которой стал победитель, получивший высокое звание Повелитель верующих ^*.

^* (Осман дан Фодио оставался лишь духовным главой общины. Светская власть в созданных им двух системах - Сокото и Ганду - с самого их образования в 1809 г. находилась в руках соответственно сына и брата Османа и окружавшей их фульбской аристократии.)

По существу, между этими верующими никогда не шло настоящего согласия. Борьба за господствующее положение и теологические споры продолжались бесконечно и ни к чему не приводили. Конечно, всюду находились ясновидцы, фанатики-марабуты, проповедники священной войны. Особенно драматические события произошли в 1860 г. На Фута-Джаллоне появился аль-хадж Омар Таль. Это был марабут-тукулер, член ордена Тиджанийя, получивший образование в Мекке. Полный миссионерских притязаний, он начал джихад и выступил против "язычников" бамбара, захватив даже их укрепленный город Ниоро (Мали). Затем он пошел против Фэдерба ^* в Сенегале, но не добился успеха. Тогда он вернулся к своим единоверцам-мусульманам в Масине и отрубил голову их правителю. Однако его постигло несчастье: как только представилась возможность, фульбе заперли его в пещеру, пустив туда дым. Весь этот длительный и беспокойный период отмечен братоубийственными действиями двух конкурирующих между собой сект - Тиджанийя и Кадирийя, каждая из которых стремилась к гегемонии в религиозной жизни Западной Африки.

^* (Л. Фэдерб - командующий французскими колониальными войсками.)

Как и Библия, которая причинила в руках людей столько зла, Коран и его призывы к драконовским методам обращения в мусульманство тоже благоприятствовали сильным личностям, предоставляя пристойную оболочку их политическим устремлениям. Конечно, алмами Самори Туре заслужил свое прозвище "кровавый" не за духовную деятельность, а за физическое истребление немусульманского населения ^*.

^* (Самори Туре был одним из самых решительных и последовательных борцов против французской колонизации. Взятие его в плен в 1898 г. знаменовало собой прекращение военного сопротивления в Западном Судане.)

Вообще, за исключением тех мест, где мощная этническая солидарность (как это имело место у моси) или глубоко укоренившиеся в общественной жизни традиционные институты (как у бамбара и догонов) создавали непреодолимый барьер, ислам с поразительной легкостью проникал в африканские общества, находившиеся в состоянии распада. Прежде всего его принимали семьи вождей. В Африке до сих пор многие группы населения состоят из массы приверженцев религии своих предков, но господствуют над ними вожди-мусульмане. К тому же ради "удобства" административного управления некоторые колониальные правительства часто поддерживали такую тенденцию и, трагически заблуждаясь, старались всячески опорочить так называемый фетишизм.

В целом ислам распространяется в настоящее время гигантскими шагами и, безусловно, гораздо быстрее, чем христианство. Исключительная привлекательность этой азиатской религии для африканцев объясняется несколькими причинами. Большую роль при этом играют, несомненно, простота, автоматизм литургических обрядов и преимущества, которые дает прозелиту красивая одежда, не говоря уже о престиже, связанном с принадлежностью к большому наднациональному сообществу. Не нужно также недооценивать и удовлетворение, которое испытывает верующий, остро реагируя на всякую живую мистику, от коллективных обрядов и индивидуальных молитв.

Таким образом, для африканца традиционного образа мышления перейти в мусульманскую веру - это значит обогатить свою внутреннюю жизнь и одновременно получить возможность продвигаться по социальной лестнице со всеми вытекающими отсюда практическими последствиями.

Огромное большинство мусульман среди черного населения Африки придерживается ислама суннитского направления. Единственный центр шиитов находится в Восточной Африке среди исмаилитов.

Мы уже дали понять, что органическое единство ислама носит чисто внешний характер, потому что внутри его постоянно существуют разногласия. В то же время ежегодные религиозные праздники, как по мановению волшебной палочки, прекращают конфликты между различными фракциями и течениями. Сборища верующих достигают огромных размеров. Именно они позволяют понять мощь этого движения, а также его возможности в масштабе всего континента.

Со времен XVIII в. наиболее яркое представление о создавшемся положении дают религиозные братства. Они бывают азиатского, североафриканского или местного происхождения. Мусульманское братство в том виде, как его задумали суфийские теоретики, предлагает своим членам почти семейную обстановку, дух братской солидарности, защиту, материальную помощь в коммерческих делах, а также в случае каких-нибудь несчастий, облегчает переезды и дает приют. И, наконец, оно предоставляет возможность получить духовного наставника, под руководством которого верующие могут предаваться созерцанию, расширять книжные познания и совершенствовать стиль своих молитв.

Понятие "секта", - по правде сказать, его скорее хочется заменить менее дискредитированными терминами, как "течение", "группа" или "толк", - не всегда покрывает смысл слова "братство", но мы не собираемся останавливаться здесь на нюансах словаря. Лучше посмотрим, как выглядит положение в целом.

Секта муридов, развивающая активную деятельность в Сенегале и придерживающаяся ритуала маликитского толка с четками, насчитывающими сто зерен, относится к Кадирийя мавританских кунта. Последняя же связывает свое существование с древним братством, основанным в XI в. в Ираке великим святым Абд эль-Кадером аль-Джилани, которое уделяет большое внимание молитвенному рвению. Основателем секты в начале нашего века был Амаду Бамба, который стал великим серинем ^* и почитается как сверхчеловек; могила его, находящаяся в Туба, стала местом паломничества. Согласно муридской доктрине, земледелие - это занятие божественного происхождения, и поэтому оно пользуется большим уважением. Марабуты, часто очень богатые люди, несут полную ответственность за моральное состояние и материальное процветание своей паствы.

^* (Духовным вождем.)

Тиджаниты более агрессивны и вообще придерживаются сепаратистских тенденций: иногда они отказываются даже молиться вместе с представителями других братств. Их центр находится в Марокко. Основатель ордена Ахмед ат-Тиджани заявлял, что его своими руками освятил Мухаммед. К этой секте принадлежал и Омар Таль, тукулер-завоеватель.

Лет пятьдесят тому назад от тиджанитов в Ниоро под влиянием шейха Хамаллаха отделилась особенно фанатическая подсекта Хамалийя. Это братство отметило свое появление на свет кровавыми злодеяниями в отношении своих "неверных" соседей.

Братства Сенусийя и Ахмадийя менее динамичны. Их члены более склонны к суровому и созерцательному образу жизни. Влияние этих сект территориально ограничено, и численность их невелика. Первая имеет своих сторонников в районах, прилегающих к озеру Чад, а вторая - на восточном побережье Африканского материка; она насчитывает несколько очагов, подвергающихся внешним воздействиям.

Список мусульманских братств и сект этим, конечно, не исчерпывается. Расчленение большой мусульманской семьи, происходящее на наших глазах, можно было бы объяснить политическими разногласиями, существующими в арабском мире и арабизированной Африке, но в то же время оно доказывает, что ислам, как таковой, является живой, плодотворной духовной материей, постоянно находящейся в процессе брожения. Его влияние южнее Сахары, как мы уже видели, не приводит к созданию таких обширных комплексов, как, например, в Северной Африке, но имеет большое значение со всех точек зрения. Тем более что мусульманская религия опирается на крепкие материальные и политические устои.

Носителем духа панафриканизма в значительной степени является тот же Коран, который панарабисты используют в качестве меча. Движение в последнее время стимулируется попытками духовного возрождения по образцу Мухаммеда, как об этом можно судить на примере улема ^*: из Сирии и Аравии они через Каир все более глубоко устремляются в Африку. Многие африканские студенты, изучающие теологию на Ближнем Востоке, по возвращении пропагандируют эти идеи.

^* (Суннитские ученые (богословы и правоведы).)

Если мы теперь повернем на запад, то прежде всего столкнемся с сильно исламизованным Сенегалом, где эту религию исповедуют примерно три четверти населения. Здесь очень сильно чувствуется деятельность мавританских марабутов; среди них выделяются многочисленные эрудиты и толкователи священных текстов. Нa берегах реки Сенегал мы найдем тукулеров, которые приобщились к мусульманству раньше всех и отличаются наибольшей непримиримостью. Волофы, живущие в западной части страны, мусульмане более поздние по времени обращения и сравнительно терпимы. Они смогли создать мощные религиозные организации, такие, например, как общины тиджанитов в Тиваване и в Каолаке или общины муридов в Туба и Диурбель. Пастухи-фульбе в долине Ферло и сараколе (с еще несколькими группами манде), проживающие в восточной части Республики Сенегал, не очень ревностно исповедуют ислам, отмеченный, естественно, многочисленными чертами древних культов. И даже рыбаки лебу на о-вах Зеленого Мыса, несмотря па близкое соседство с великим марабутом Дакара, твердо придерживаются своих доисламских обычаев.

Далее граница распространения ислама проходит по северо-востоку Гвинеи, по некоторым северным районам Берега Слоновой Кости, где охватывает аристократические слои моси, а затем доходит до Ганы, Того и Дагомеи.

В Западной Африке повсюду существуют кварталы или небольшие поселки, созданные мусульманскими торговцами-диула, которых манят своими барышами алмазные копи, плантации кофе и деревьев кола, рынки сухой рыбы. Как правило, это предприятия скромного масштаба, но их надо рассматривать как первые вехи экспансии ислама в сельскохозяйственных районах, оказывающих большое сопротивление новой религии из-за живучести архаических культов, связанных с землей.

Что касается Мали, то его население, независимо от официальных данных, насчитывает не более половины мусульман и тех, кто мог бы быть назван мусульманами: тиджаниты у сараколе, сторонники Кадирийи у фульбе и сонгаев, слегка исламизированные бозо и т. д.

Население Нигера на первый взгляд почти полностью находится под влиянием Корана, но при более внимательном анализе, оказывается, дело обстоит иначе. Народы, проживающие на востоке, в частности канури - наследники традиций империи Канем-Борну, уже давно убежденные мусульмане, а хауса, живущие в центре страны, и тем более джерма, родственные сонгаям, старательно отправляют культы своих духов.

В Северной Нигерии ислам пользуется большим авторитетом и принимает государственные формы под могущественной властью султанов Кано, эмиров Сокото и многих других. Его влияние слабее в провинциях Нупе и Илорин, и он не затронул высокое плато Баучи, где процветают религии предков.

На побережье некоторые вожди йоруба приняли ислам, но главным образом номинально. Широкие же массы населения, хотя и проявляют симпатию к торжественным мусульманским церемониям, все же не отказываются от крещения и, уж конечно, сохраняют своих старых богов-покровителей. Все это приводит к тому, что здесь создаются разного рода синкретические образования, носящие иногда странный характер.

Территория Камеруна представляет собой картину, похожую на ту, которая раньше существовала в Нигерийской Федерации (теперь Нигерии). Юг ее по-прежнему верен традиционным религиям (несмотря на частичную евангелизацию), а север попал под влияние Корана еще во времена империи Борну и набегов фульбе в XVIII в. Котоко, известные раньше устойчивостью своих традиций, теперь молятся, обратившись лицом к Мекке. В Фумбане правители бамум дошли до того, что в 1914 г. провозгласили ислам государственной религией, но все равно большинство населения не подчинилось учению пророка.

На север от линии расселения сара, которая определяет границу районов, где исповедуются местные культы, находится Республика Чад. Вследствие существования на ее территории трех исторических цитаделей Корана - государств Канем, Багирми и Вадаи - она глубоко исламизирована. Но здесь действуют арабские организации, которые так же, как и религиозная метрополия Абеше, непосредственно через Дарфур и Фашоду подчиняются духовным центрам Египта и главному из них - университету аль-Азхар. Поэтому можно считать, что они выходят за рамки собственно Тропической Африки.

За озером Чад - сердцем Африки - пути ислама, по которым мы следуем через весь континент, прерываются. Положение на восточном побережье нам уже в основном знакомо. Двумя зонами влияния ислама являются прибрежные районы, где живут суахили, и остров Занзибар (здесь господствует суннитское направление). Мусульмане - иммигранты из Индии рассеяны на территории, простирающейся от Кении до Южно-Африканской Республики.

Несмотря на свою "проникающую способность", дух ислама, приспособленный к чуждому образу мысли, никогда не был полностью воспринят жителями Тропической Африки, не считая некоторых образованных людей, зарывшихся в своих книгах. Что касается народных масс, то они должны были для своего удобства перекроить чужеземное одеяние. Благодаря тому что при переходе в эту веру предъявляются скромные требования и перед новообращенным открываются определенные перспективы, исламизация Африки происходит в широких масштабах, но не достигает большой глубины, поэтому старым богам живется неплохо. В такой смутной обстановке Аллаху приходится иногда смирять свою нетерпимость и сговариваться со своими "языческими" коллегами. И тогда добрый наби (пророк) Мухаммед - Дуду, как его называют приверженцы, - берет на себя роль чудотворца или даже божества-посредника в отношениях между верующими и далеким Аллахом. Продолжают жить и духи, хотя теперь их называют джиннами, а души предков, как ни в чем не бывало, по-прежнему следят за процветанием своих потомков. На сцене появляются также дьявольский шайтан и несколько архангелов.

В чем же заключается привлекательность ислама? Ведь строгий монотеизм, казалось бы, должен был противопоставлять его всем этическим понятиям африканских религий?

В отличие от сложности крещения у христиан, формальности вступления в мусульманское сообщество сводятся к чрезвычайно простому акту. Как известно, неофиту достаточно произнести следующие слова: "Свидетельствую, что нет другого бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед - пророк его". Не надо учить катехизис, не надо исповедоваться и даже не требуется, чтобы новообращенный отказался от своих прежних верований.

Обязанности верующего сводятся к пяти основным моральным принципам, так называемым пяти устоям, а именно: 1) ежедневное исповедание веры, 2) молитва, 3) подаяние, 4) соблюдение поста рамадан и 5) паломничество в Мекку.

Для африканца есть еще один очень важный социологический фактор - полигамный брак. Его терпят и даже в некоторых обстоятельствах рекомендуют верующему мусульманину. В этом отношении с точки зрения африканца у Корана есть бесспорное преимущество перед христианской церковью.

В исламе нет профессионального духовенства. Имамы только организаторы молитв и религиозных церемоний, эти обязанности они совмещают со своими обычными занятиями.

Но, конечно, существуют марабуты, а это уже совсем другое дело. В устах африканца понятие "марабут" очень широкое; в него входит все: от мистики на грани святости до обыкновенного шарлатанства. Действительно, вокруг каждого братства или ордена копошится пестрая толпа разного рода ясновидящих, святых нищих, исцелителей, толкователей снов, торговцев амулетами и хатимами (таблички-талисманы с цитатами из Корана) и вообще всяких фокусников. Под сенью мечетей, кстати, всегда заключаются крупные сделки.

Для верующего личность марабута священна. Вступить с ними в контакт значит очень много, его слово имеет решающее значение. Все его поступки повторяются талибами - учениками, которые слушают его комментарии к кораническим текстам. Даже плевки передают его барака - жизненную и животворную силу. Если будешь подчиняться его воле и подносить ему подарки, то обеспечишь себе посмертное спасение и возможность попасть в рай, где живут красивые гурии. Этого можно достичь также, совершив путешествие в Мекку, ведя правильный образ жизни, давая подаяния. Одним из главных условий для того, чтобы попасть в рай, являются и ежедневные молитвы, и участие в больших праздниках.

Молитвы носят ярко выраженный формальный и показной характер. Бывает, что верующий повторяет их много раз и так усердно, что впадает в экстаз. Ряд последовательных поз, коленопреклонение, земные поклоны, за которыми следуют раздумья, - все это прекрасные физические упражнения и дисциплинирующие методы. Пыль, оставшаяся на лбу мусульманина после молитвы, имеет глубоко символическое значение.

Самая тяжелая обязанность, которую должны соблюдать исповедующие ислам жители Тропической Африки, - это рамадан, месяц поста. Как известно, они всегда питаются плохо; кроме того, климатические условия тропиков действуют ослабляюще на человеческий организм. Однако более или менее строго рамадан соблюдается всегда, как и некоторые постоянные запреты: не есть свинины, не пить алкоголя и - в меньшей степени - не курить (табак широко заменяется потреблением орехов кола).

Мусульманское влияние сказывается и на одежде: африканцы носят ермолку, тюрбан, широкое бубу. Архитектура тоже следует за арабскими или североафриканскими образцами, но поклонники Аллаха в массе своей продолжают жить в соломенных хижинах.

В общественной жизни удивительным образом сосуществуют архаические обычаи и внесенные извне привычки. Африканская женщина, несмотря на значительные ограничения, пользуется по традиции рядом преимуществ, в частности ей предоставляется возможность создавать небольшие сбережения из доходов от собственной торговли. Поэтому исламу трудно осуществлять свои предписания об обособлении женщин. Коранические законы - правда, не без поправок - устанавливаются в области брака, приданого, наследований, похорон, земельной собственности и т. д. Обрезание строго соблюдается всюду: теоретически оно должно происходить в раннем возрасте, но еще очень часто этой операции согласно старому обычаю подвергаются юноши. Ритуальная эксцизии женщин, выражающаяся в частичном или полном удалении клитора, тоже имеет место.

Калечение половых органов, по существу относящееся к доисламскому периоду, подготовляет верующих обоего пола к полноценной совместной жизни. В строго регламентированных этических правилах чувственное наслаждение не только не изгоняют, но даже поощряют, как добродетель.

Некоторые арабские философы (пуристы и критики) называют ортодоксальный ислам религией мужчины. Не знаю, правы ли они. Я не осмеливаюсь высказать свое мнение по такой деликатной проблеме, но хочу привести слова одного из таких философов, Юсефа эль Мазри, сказанные им в 1964 г.: "Аллах придает такое большое значение удовлетворению сексуальных потребностей своих верующих в потустороннем мире, что возвращается к этому вопросу и примерно двадцать раз рассказывает в Коране о божественно красивых и всегда девственных женщинах (гуриях).

Столь повышенная сексуальность, однако, ненормальна, поскольку она предоставляет преимущества исключительно мужчине. По исламу мужчина должен пользоваться всеми удовольствиями, тогда как женщине отводится роль объекта наслаждения или, если уж вносить сюда элемент сознания, субъекта, доставляющего наслаждение.

Конечно, такой точки зрения придерживается не только ислам. Особенность ислама, и в частности арабского ислама, заключается в том, что он довел все это до крайности. Чтобы заставить женщину во что бы то ни стало выполнять свою роль объекта наслаждения и лишить ее всякой возможности сексуального развития, ислам рекомендует калечить ее половые органы. Речь идет об эксцизии, то есть о частичном или полном удалении клитора. Эта операция производится, например, в Египте так же широко, как и обрезание, и преследует двоякую цель.

Прежде всего, арабские врачи признают, что в физическом отношении ампутация такого важного нервного узла, каким является клитор, в значительной степени мешает чувственным реакциям всей прилежащей области и поэтому снижает половую потенцию женщины.

Согласно тем же источникам, физиологический эффект операции дополняется ее психическими последствиями. Обычно отрезание клитора происходит как раз перед наступлением половой зрелости, и девочка сохраняет об этом ужасное воспоминание. Ей будет очень трудно понять, что та часть ее тела, которая только что была источником таких больших страданий, может стать источником наслаждения.

Таким образом, цель полностью достигнута: женщина приговорена всегда играть роль объекта наслаждения и непреодолимый барьер для ее сексуального расцвета воздвигнут".

Итак, приняв некоторые строгие нормы ислама, Африка получила взамен значительные преимущества в духовной, экономической и политической областях. Коран разрушает этнические и социальные перегородки и становится цементирующим материалом в трудоемком деле строительства африканского единства (это, однако, не означает, что его надо рассматривать как абсолютно необходимый материал для такого строительства). Многим африканским обществам он показал, и часто впервые, какой практически доступной и рациональной схемы организации им надо придерживаться. В других случаях традиционное общество, доживающее свой век и подвергающееся атакам со всех сторон, смогло вновь организоваться вокруг личности, харизматический авторитет которой опирается на мечеть. Ислам стал давно ожидаемой панацеей, могущей избавлять от всех несчастий.

В процессе своего быстрого распространения ислам временами похож на паровой каток, который разбивает африканскую личность и созданную ею культуру. В то же время нельзя отрицать, что на развалинах древних институтов и угасших культур он создает определенные моральные ценности. Он укрепил семейные узы, упорядочил полигамный брак и утвердил почитание родителей. Своими кораническими школами он заложил основы философского образования нового методологического типа. Он сделал еще многое другое. Но вместе с ним появились новые проблемы и изменился образ жизни, что не упрощает, а усложняет социальную жизнь в Тропической Африке.

Справедливость требует признать, что, со своей стороны, к точно таким же последствиям, по характеру своему напоминающим палку о двух концах, привело и христианство.