Женитьба Суро на заморской принцессе Хванок

В двадцать седьмой день седьмой луны двадцать четвертого года правленья под девизом Цзянь-у, в год «обезьяны», девять старейшин были на утреннем приеме у государя. Когда прием закончился, они сказали ему:

— Уже давно, великий государь, сошли вы на нашу землю, а все еще не приискали себе достойной супруги. Дозвольте, мы выберем из дочерей наших самую красивую, а вы введете ее во дворец и назовете женою.

Суро ответил:

— Кому суждено замужество, кому стать государыней — на то воля неба, а вы не думайте об ртом.

И он приказал Ючхонгану держать наготове легкое судно, доброго коня и ждать его на острове Мансандо. Сингвигану он приказал находиться в месте Сынджом (Мансандо — остров к югу от столицы. Сынджом — место около столицы).

Много времени не прошло, как показался корабль. Плыл он с юго-запада к северу под красным шелковым парусом, на ветру развевался мареновый стяг. Ючхонган и его люди зажгли факелы, и корабль благополучно причалил. С него сошли какие-то люди и поспешили в глубь острова.

Зоркий Сингвиган не мешкая доложил о том во дворец.

Государь очень обрадовался и тотчас повелел девятерым старейшинам готовить встречу. Велел он снарядить расписную ладью на легких веслах из коричного дерева и доставить гостей во дворец. Но когда старейшины подплыли к кораблю, вышла к ним неведомая принцесса и говорит:

— Я впервые вижу вас. Как осмелюсь я следовать за вами?

Они воротились во дворец и передали ее слова государю. Тот признал ее правоту. Он отбыл со свитою на гористый берег, что в шестидесяти примерно шагах к юго-западу от дворца, повелел возвести там шатер и стал ждать ее.

Принцесса поставила свой корабль в укромном заливе за горою и ступила на сушу. Она передохнула на вершине горы, затем сбросила с себя шелковые шаровары и принесла их в дар горному Духу.

Сопровождали принцессу двое сановников: Син Бо и Чо Гван, жен их звали Моджон и Морян. Два десятка рабов несли за нею свертки золотой парчи, прозрачного шелка, нарядные платья, золотые и серебряные слитки, жемчуг и яшму, красный нефрит и рубины, а разных диковин и драгоценной утвари не счесть!

Вышел государь навстречу принцессе и повел ее к шатру. Сановники и простой люд, почтительно им поклонившись, удалились. Государь велел управителю убрать для каждого из принцессиной свиты особенный покой, а рабов поместить не более чем по пяти или шести человек вместе. Затем он велел принести ароматное вино из ятрышника и наилучшие яства, а в опочивальне положить расписные подушки и покрывала. Возле тканей, платьев и драгоценностей принцессы встала стража.

Когда государь с принцессою остались одни, она тихим голосом начала свой рассказ:

— Я — принцесса из далекой страны Аютха, из рода Хо, а зовут меня Хванок — Желтая Яшма. Мне исполнилось дважды по восемь лет. Как-то в нынешнем году, в пятой луне, родители мне сказали: «Этою ночью мы оба увидели сон. Владыка неба явился и говорит нам: «Основатель страны Карак государь Суро ниспослан Небом. Вряд ли среди живущих найдется такой же всесовершенный, такой же мудрый! Но по сию пору он не выбрал себе жены под стать. Скорее отправляйте к Суро свою дочь-принцессу, а с ней — и согласие на союз ее с ним!» Сказавши это, Владыка вознесся на небо. Но долго еще в наших ушах раздавался его голос. Простись же с нами и отправляйся к жениху, нареченному Небом». Я пустилась в путь, поплыла морем в далекие края за чудесными финиками. Потом небеса над моей головой сменились, ибо я отправилась за волшебными персиками, что в садах Закатной страны. И вот красавица с головкой цикады осмелилась возжелать, а драконовый лик — совсем рядом, пред нею!

Государь сказал:

— От самого рождения умудренный небом, я всегда знал, что принцесса прибудет из дальних стран. Вельможи сватали мне своих дочерей, но я не соглашался. И вот ты предо мной! Красивая и умная, приехала наконец, доставила неизреченную радость.

Тут они отдались чувствам, и дважды кончалась ясная ночь и однажды миновал белый день.

Приспело время снаряжать принцессин корабль в обратный путь. Государь одарил каждого из пятнадцати гребцов десятью мешками отборного белого риса и тридцатью свитками холста.

В первый день восьмой луны государь с государыней едут в колеснице во дворец. Рядом ликуя — знатнейшие сановники с женами. Потом — вереница повозок с заморским приданым. Поезд медленно вступает во дворец. Часы вот-вот отмерят полдень.

Государыне отвели обширные покои в глубине дворца. Сановников ее свиты и их жен поселили в двух особенных светлицах. Остальные спутники принцессы стали жить в гостином дворе, они заняли более двадцати комнат. Каждый день их кормили отменными яствами.

Приданое государыни сложено было в дворцовом хранилище, дабы она могла взять, что хотела, в любое из годовых времен. [...]

С тех пор и многие годы государь с государыней мудро управляли страной, блюли семейные устои и подданных своих любили, как собственных детей. Указы их были строги, но внушительны. Правленье было не жестоким, но в точности следовало законам.

Государь и государыня дополняли друг друга, как небо землю, как солнце луну, как начало Света начало Тьмы. Что до заслуг государыни, то их можно сравнить разве что с теми, что оказала урожденная Тушань первоправителю страны Ся или же дочери правителя Яо — государю Шуню.

В том же году государыня увидела во сне медведя. Сон оказался вещим: она родила наследника престола Кодын-гона.

В шестом году правления Чжун-пин — Обычного спокойствия — императора Лин-ди, то есть в год «змеи», в первый день третьей луны государыня скончалась в возрасте ста пятидесяти семи лет. Народ горевал так, словно бы обрушилась земля. Ее похоронили на холме к северо-востоку от Черепашьей горы. В память о ее благих деяниях селенье То-дучхон у переправы, где она впервые высадилась на берег, назвали Чупхочхон — Селением у переправы государыни; вершину горы, где сбросила она шелковые шаровары, стали именовать Нынхён — Шелковою горою, а морское побережье, куда подошел корабль с мареновым стягом, — Кичхульбён — Берегом, где впервые показался стяг.

У Син Бо — управляющего монетным двором, и Чо Гвана — главы ведомства государевой родни, за тридцать лет пребыванья в стране Карак родилось по две дочери. Спустя год или два Син Бо и Чо Гван и их супруги покинули сей мир. Все остальные — рабы и рабыни прожили после прибытия в Карак не более семи или восьми лет и умерли от тоски по дому, легши головою к родным холмам. Детей у них не было, поэтому гостиный двор опустел.

После кончины жены государь часто напевал песню о вдовце, спящем на одинокой подушке, и от того становилось ему все горше. Прошло дважды пять лет, и в двадцать третий день в третью луну четвертого года правления под девизом Цзянь-ань — Установление спокойствия — императора Сянь-ди, в год «зайца» государь скончался в возрасте ста пятидесяти восьми лет. Народ горевал еще больше, чем в день кончины государыни, горевал так, словно бы рухнуло небо. На ровной площадке к северо-востоку от дворца возвели гробницу высотою в рост человека и в триста шагов по окружности. Там его похоронили. Гробницу назвали «Усыпальницей государя Сурына».

Начиная с Кодына, старшего сына государя, и до Кухёна, потомка его в девятом поколении, в храме совершались государственные жертвоприношения. Это происходило ежегодно третьего и седьмого числа первой луны, пятого числа пятой луны, пятого и пятнадцатого числа восьмой луны [...]

(«Забытые деяния...», кн. 2)