Месть

То поднимаясь до облаков,
То опускаясь до желтых холмов,
Волк и скакун мчат седоков.
 
"Стой, белый волк! - Албынжи говорит.
Видишь, дорога вдали пылит.
Придется тебя превратить в посошок,
Чтоб глаз посторонний увидеть не мог".
По шерсти провел он чудесным шаром,
И снова волк стал простым посошком.

Два всадника скачут навстречу им -
Бело-буланый скакун под одним,
Светло-серый скакун под другим.
Слово привета сказали враз,
С богатырей не спуская глаз.

"Далеко ли, близко ли путь ваш лежит? –
Весело им Албынжи говорит. – 
На какой земле вы стада пасете? 
Из какой реки свою воду пьете?"

"Я - Ай-Мерген, - ответил один, -
Ай-Арх и Ах-Хана любимый сын.
А это мой друг - богатырь Ах-Молат,
Землей он владеет и славой богат.
К Алтын-Хану на свадьбу мы едем с ним,
На состязанье попасть спешим.
А вы что за люди, каких краев?
Поили копей из каких ручьев?"

И так отвечал Албынжи-молодец:
"Вот друг мой! Его Хан-Мерген отец.
А мать прозывают Алтын-Поос.
Он с детства у хана в юрте рос.
Здоровьем он нынче могуч, как гора,
И имя ему богатырь Тюп-Хара.
А я - Албынжи - бедным рожден,
Ханскою славою не наделен.
Отец Хулатай, Чибек-Арх моя мать
Пустили по свету несчастным плутать.
На Хара-Хулате отец Хулатай
На битву поехал в далекий край.
А я, безлошадный, иду пешком,
Пылю по дороге своим посошком".

Сказал Ай-Мерген: "Плохо пешему жить.
Не сладко по свету бродягой ходить.
Хочу я с тобой поделиться конем -
Садись на буланку, поедем вдвоем".

Албынжи восхитился его добротой,
Видно, родился он с чистой душой,
Видно, что с горем давно знаком,
Видно, на свете живет бедняком.

"Спасибо! - тогда Албынжи сказал.
- Я птицей крылатой бы в небе летал,
Да крыльев тугих за спиною нет.
Кладу я, несчастный, тропою след.
Моя судьба сзади вас идет,
Прошу вас, друзья, поезжайте вперед".

"Эк-кей, Албынжи! Мне жалко тебя.
Тебе я открыться хочу, любя, -
Сказал Ай-Мерген, - напрасен твой путь.
Отца Хулатая тебе не вернуть.
Я слышал недавно от добрых людей,
Он снова попал в лапы чертей.
Опять помутился отец твой умом,
Опять распростился с могучим мечом.
Юзут-Арх не отпустит его назад.
Закован в цепи Хара-Хулат".

Богатыри распрощались с ним,
Помчались они, как по ветру дым,
Скрылись за дальним крутым бугром.
Снова он посох потер шаром.
Вскочил на волка, сказал: "Пора!
Не отставай, мой друг Тюн-Хара!"

...Полог тумана в небе висит.
Земля Алтын-Хана внизу лежит.
Видят: в улусе столько людей,
В юрту одну не вместить богатырей,
У столба одного не привязать коней.
 
Албынжи говорит: "Ну-ка, друг, не плошай,
Смекалку и хитрость свою вынимай!"
Друга схватил он и с силой тряхнул,
Так что подземный послышался гул.
Зеркальце прямо к лицу поднес:
"Ну-ка, - сказал, - взгляни на свой нос".
Тот посмотрел и чуть не упал -
До того он грязным и страшным стал,
В овчину одет, одноглазым стал.

"Ладно, мой друг, смотри не тужи", -
Сказал и встряхпулся сам Албынжи.
Стал он противным плешивым слепцом,
С длинным носом, с кривым лицом.
А карий конь жеребенком стал,
Совсем худым и паршивым стал.

У юрты, где тесно столпился народ,
Слепой на кривого злобно орет,
По желтой плешине посохом бьет.
"Ах ты, проклятый, надул ты меня - 
Не мог к коновязи поставить коня!
Меня, слепого, смотри не бросай.
Как в юрту войдем, хану руку подай.
А то, безумный, войдешь молчком,
Всю пищу сожрешь без меня за столом!

Алтын-Хан посмеялся над их худобой,
Велел посадить их рядом с собой,
Спросил, в какой стороне скот пасут,
Из какой реки они воду пьют.

"Да что ты! - воскликнул седой слепец.
 - Хозяин наш славный, родной отец,
 У таких, как мы, разве есть стада?!
 Мы бродим по свету туда и сюда".

"Есть у меня, - сказал Алтын-Хан, -
Драгоценный пояс, украсивший стаи,
Алтын-Арх - моя славная дочь.
Над нею сейчас опустилась почь.
Вот там, куда смотрит твой длинный пос,
Сидит богатырь - Хара-Моос.
Видно, коварному наглецу
Дочка моя пришлась к лицу.
Всех переспорил, всех перебил,
Дочку в невесты себе попросил.
Да, видно, мне прыти его не унять,
Придется мне дочку злодею отдать!"

Слепец сокрушенно качнул головой,
Потом удивленно махнул рукой.
"Э-ге! - говорит. - Слышу женский дух,
Меня никогда не подводит мой нюх.
Скажите мне правду - тут женщина есть?"
Ответили люди: "Чил-Хара здесь,
Хара-Моосу родная сестра,
Она на язык, как иголка, остра!"
"Невеста Чил-Хара! - воскликнул слепец. -
Ну, вот мы с тобою сошлись наконец!"

Весело в юрте хохочет народ:
Чил-Хара старцу руки не дает,
Ногами пинает, в лицо плюет,
А тот к ней с ласками пристает.

Насупил брови Хара-Моос,
Совсем почернел его длинный нос:
"Да долго ли будем напрасно мы ждать?!
Пора состязание начинать!"

Тогда поднялся невестин отец:
"Мой голос, лети из конца в конец!
Пусть же найдется такой стрелок,
Кто с неба сшибет белый платок!
Борец пусть найдется из вас такой,
Кто всех уложит одной рукой!
Тому в награду я дочь отдаю,
Любовь и отраду свою отдаю".
Люди идут, а старец слепой
По воздуху шарит дрожащей рукой.
"Где ты, - кричит, - одноглазый злодей, -
Веди меня за народом скорей.
А то не оставлю тебе ушей!"

Пришли к месту схваток. И тут опять
Слепой Чил-Харе принялся кричать:
"Хочу я, Чил-Хара, бороться с тобой!
Дайте нам, люди, мерий другой!
Невеста моя, без тебя мне не жить,
Я гору готов для тебя своротить!"
Смеется народ: "А ну-ка возьмись,
Да только, несчастный, не надорвись!"

Чил-Хара, губы от злости скривив,
Камень курганный руками схватив,
Высоко подняла его над собой
И снова воткнула другой стороной.

Слепец нащупал камень рукой
И вдруг под хохот, крики и вой
Поднял его ловко, быстро, легко
И кинул с горы далеко-далеко.
Народ удивленный притих вокруг.
В глазах у Чил-Хары мелькнул испуг.
Слепец закричал: "Победитель я!
Теперь ты, Чил-Хара, навек моя!"

Меж тем уже стрелы свистят над горой,
В небо летят одна за другой.
Под Медведицей звездной висит платок
Еще не пробит ни один уголок.
Хара-Моос стрелу пустил -
Только один уголочек пробил.
Чил-Хара своею меткой стрелой
Проткнула платка уголок другой.

Воскликнул слепец: "Несчастья сыны!
Зачем вам, зрячим, глаза даны!
А ну-ка, дайте слепому лук,
Стрелу я пущу из своих рук.
А ты, одноглазый мой верный дружок,
Точнее стрелу наведи на платок".

Он левой рукой натянул тетиву -
Стрела полетела, свистя, в синеву.
Народ зашумел, словно горный поток, -
Разорван был надвое белый платок.
Слепец закричал: "Победитель я!
Теперь ты, Чил-Хара, навек моя!"

Чил-Хара, не выдержав шутки такой,
Наотмашь ударила старца рукой.
Упав, он воскликнул: "Кто меня бьет?"
"Невеста твоя!" - смеется народ.
И только хотел он на ноги встать -
Чил-Хара его оглушила опять.

"Невеста моя, за что меня бьешь?
Разве жених для тебя не хорош?"
Воскликнув, он быстро на ноги вскочил,
Чил-Хару крепко руками схватил.
Скатился с горы народ волной,
Почуяв, что начался страшный бой...
Одноглазый Хара-Мооса бьет,
Слепой Чил-Харе житья не дает.

...Шестой уж день дерутся они -
Над горой от мечей сверкают огни.
С Хара-Мооса слетела спесь,
Алой кровью обрызган он весь.
Кричит: "Чил-Хара, сил не стает,
Мой враг одноглазый меня убьет!
Выйди замуж, спаси меня,
Не то я умру на закате дня!"

Чил-Хара в злобе шипела: "Нет!
Пускай затуманится белый свет,
Пока голова у меня на плечах,
Пока чернота не поблекла в очах,
Приму я охотно любую беду,
Но за слепца ни за что не пойду!"

Под седоком не гнется седла лука,
А ханская честь, как лоза, гибка.
Закричала тут ханская дочь,
Что ей больше терпеть невмочь.
Что согласна женою стать,
Своим мужем слепца назвать.

А слепец говорит: "Постой!
Разговор я не кончил с тобой!
Взять-то тебя я, конечно, бы взял,
Да слух нехороший ко мне прискакал.
Узнал я недавно от добрых людей,
Что вскормлен ребенок грудью твоей!"
"Да что ты! - девица кричит в ответ. - 
Почему услыхал ты то, чего нет!"

Слепец говорит ей: "Была молодой -
Мало ли что могло быть с тобой.
А если что было, честно открой!"

"Да нет, - отвечает, - зачем мне врать!
Плохого нечего мне сказать... "
В муках корчился Хара-Моос.
"Поскорей отвечай на вопрос.
Ничего от него не скрывай,
Из рук смерти меня спасай!"

"Ой, жених мой, - сказала сестра,
Заалев, как огонь костра,
 - Я сознаюсь перед тобой:
Я была совсем молодой,
Чирис-Меке меня ослепил,
Своей удалью обворожил,
Совсем дурочкой я была
И сыночка тогда родила!"

"Ах ты, гадина! - крикнул слепец. - 
Видно, глуп твой знатный отец,
Если будем с тобою жить,
Чирис-Меке ты будешь водить.
Я несчастный, я - старец слепой,
Разве мне углядеть за тобой?!
Вволю мы посмешили народ.
А теперь пусть твой брат умрет!"

...Так и скончался Хара-Моос.
Он много зла народу принес
И камнем в землю навечно врос.

А слепец говорит невесте своей:
"И ты черную кровь пролей!
И тебя я решил жизни лишить,
Чтоб за нос людей но могла ты водить!
Ты лучше других себя считала,
Себе ты мужа в народе искала,
Ну, что же, доля твоя не плоха -
На том свете пайдешь жениха!"

Как ветка, Чил-Хара душой надломилась,
Упав на колени, она взмолилась:
"Сохрани мне жизнь, мой слепец дорогой,
Тебе пригодится сынок мой!
На пегом коне мой Пилен-Тара
Телом крепок, как эта гора...»

"Мне не нужен в помощники кровосос", -
Гордо Чил-Харе слепец произнес
И меч над нею поспешно занес.
На труп брата упала сестра -
Коварная девушка Чил-Хара.

...Алтын-Арх плачет навзрыд:
"Бедное сердце мое болит.
Видно, мой смертный час настал.
От одного отвязалась, другой пристал.
Как мне исполнить наказ отца:
Одноглазого выбрать или слепца?
Как мне душой не скривить перед ним?
Как я буду жить со слепым?
Как по свету его поведу?
За одноглазого лучше пойду!"

В это время слепой стал опять молодцом,
Стройным и статным, с красивым лицом.
А одноглазый трясет головой,
Чтоб сбросить с себя весь наряд срамной.

Друга схватил Албынжи и тряхнул,
Так что подземный послышался гул.
Стал Тюн-Хара не корявым слепцом,
А стройным и гибким, как прут, молодцом.

Дочь Алтын-Хана, узнав о том,
Долго себя упрекала потом:
"Слепой оказался еще милей!
Таких я нигде не видала бровей.
Знала бы раньше, что он такой, - 
Мужем моим стал бы слепой!"

Той продолжался несколько дней.
Славили люди богатырей.
Албынжи тихонько другу сказал:
 
"У Килин-Алыпа есть дочь, я слыхал,
Килин-Арх ту красавицу звать,
Поеду себе ее в жены брать.
А ты со своей молодой женой
Сейчас возвращайся к себе домой".

...Не долго друга ждал Тюн-Хара.
Настала скоро свадьбы пора.
Албынжи вернулся через несколько дней
С прекрасной женой Килин-Арх своей.

И тут был задан такой той - 
Текла арака за столом рекой...