Гайавата и Жемчужное Перо

  На прибрежье Гитчи-Гюми, 
Светлых вод Большого Моря, 
Вышла старая Нокомис, 
Простирая в гневе руку 
Над водой к стране заката, 
К тучам огненным заката.
  В гневе солнце заходило, 
Пролагая путь багряный, 
Зажигая тучи в небе, 
Как вожди сжигают степи, 
Отступая пред врагами; 
А луна, ночное солнце, 
Вдруг восстала из засады 
И направилась в погоню 
По следам его кровавым, 
В ярком зареве пожара.
  И Нокомис, простирая 
Руку слабую к закату, 
Говорила Гайавате: 
"Там живет волшебник злобный 
Меджисогвон, Дух Богатства, 
Тот, кого Пером Жемчужным 
Называют все народы; 
Там озера смоляные 
Разливаются, чернея, 
До багряных туч заката; 
Там, среди трясины мрачной, 
Вьются огненные змеи, 
Змеи страшные, Кинэбик! 
То хранители и слуги
Меджисогвона-убийцы.
  Это им убит коварно 
Мой отец, когда на землю 
Он с луны за мной спустился 
И меня искал повсюду. 
Это злобный Меджисогвон 
Посылает к нам недуги, 
Посылает лихорадки, 
Дышит белой мглою с тундры, 
Дышит сыростью болотных, 
Смертоносных испарений!
  Лук возьми свой, Гайавата, 
Острых стрел возьми с собою, 
Томагаук, Поггэвогон, 
Рукавицы, Минджикэвон, 
И березовую лодку. 
Желтым жиром Мише-Намы 
Смажь бока ее, чтоб легче 
Было плыть ей по болотам, 
И убей ты чародея, 
Отомсти врагу Нокомис, 
Отомсти врагу народа!"
  Быстро в путь вооружился 
Благородный Гайавата: 
Легкий челн он сдвинул в воду, 
Потрепал его рукою, Говоря: 
"Вперед, пирога, 
Друг мой верный и любимый, 
К змеям огненным, Кинэбик, 
К смоляным озерам черным!"
  Гордо вдаль неслась пирога, 
Грозно песню боевую 
Пел отважный Гайавата; 
А над ним Киню могучий, 
Боевой орел могучий, 
Вождь пернатых, с диким криком 
В небесах кругами плавал.

Змеи-хранители

  Скоро он и змей увидел, 
Исполинских змей увидел,
Что лежали средь болота, 
Ежась, искрясь средь болота, 
На пути сплетаясь в кольца,
Подымаясь, наполняя 
Воздух огненным дыханьем, 
Чтоб никто не мог проникнуть 
К Меджисогвону в жилище.
  Но бесстрашный Гайавата, 
Громко крикнув, так сказал им: 
"Прочь с дороги, о Кинэбик! 
Прочь с дороги Гайаваты!" 
А они, свирепо ежась, 
Отвечали Гайавате 
Свистом, огненным дыханьем: 
"Отступи, о Шогодайя! 
Воротись к Нокомис старой!"
  И тогда во гневе поднял 
Мощный лук свой Гайавата, 
Сбросил с плеч колчан - и начал 
Поражать их беспощадно: 
Каждый звук тугой и крепкой 
Тетивы был криком смерти, 
Каждый свист стрелы певучей - 
Песнью смерти и победы!
  Тяжело в воде кровавой 
Змеи мертвые качались, 
И победно Гайавата 
Плыл меж ними, восклицая: 
"О, вперед, моя пирога, 
К смоляным озерам черным!"

Лягушонок

  Желтым жиром Мише Намы 
Он бока и нос пироги 
Густо смазал, чтобы легче 
Было плыть ей по болотам. 
И до света одиноко 
Плыл он в этом сонном мире, 
Плыл в воде, густой и черной, 
Вековой корой покрытой 
От размытых и гниющих 
Камышей и листьев лилий; 
И безжизненно и мрачно 
Перед ним вода блестела, 
Озаренная луною, 
Озаренная мерцаньем 
Огоньков, что зажигают 
Души мертвых на стоянках 
В час тоскливой, долгой ночи.
  Белым месячным сияньем 
Тихий воздух был наполнен; 
Тени ночи по болотам 
Далеко кругом чернели; 
А москиты Гайавате 
Пели песню боевую; 
Светляки, блестя, кружились, 
Чтобы сбить его с дороги, 
И в густой воде Дагинда 
Тяжело зашевелилась, 
Тупо желтыми глазами 
Поглядела на пирогу, 
Зарыдала - и исчезла; 
И мгновенно огласилось 
Все кругом стозвучным свистом, 
И Шух-шух-га издалека 
С камышового прибрежья 
Возвестила громким криком 
О прибытии героя.
  Так держал путь Гайавата, 
Так держал он путь на запад, 
Плыл всю ночь, пока не скрылся 
С неба бледный, полный месяц. 
А когда пригрело солнце, 
Стало плечи жечь лучами, 
Увидал он пред собою 
На холме Вигвам Жемчужный - 
Меджисогвона жилище.
  Вновь тогда своей пироге 
Он сказал: "Вперед!" - и быстро, 
Величаво и победно 
Пронеслась она средь лилий, 
Чрез густой прибрежный шпажник. 
И на берег Гайавата 
Вышел, ног не замочивши.
  Тотчас взял он лук свой верный, 
Утвердил в песке, коленом 
Надавил посередине 
И могучей тетивою 
Запустил стрелу-певунью, 
Запустил в Вигвам Жемчужный, 
Как гонца с своим посланьем, 
С гордым вызовом на битву: 
"Выходи, о Меджисогвон: 
Гайавата ожидает".
  Быстро вышел Меджисогвон 
Из Жемчужного Вигвама, 
Быстро вышел он, могучий, 
Рослый и широкоплечий, 
Сумрачный и страшный видом, 
С головы до ног покрытый 
Украшеньями, оружьем, 
В алых, синих, желтых красках, 
Словно небо на рассвете, 
В развевающихся перьях 
Из орлиных длинных крыльев.

Жемчужное Перо

  "А, да это Гайавата! - 
Громко крикнул он с насмешкой, 
И, как гром, тот крик раздался. - 
Отступи, о Шогодайя! 
Уходи скорее к бабам, 
Уходи к Нокомис старой! 
Я убью тебя на месте, 
Как ее отца убил я!"
  Но без страха, без смущенья 
Отвечал мой Гайавата: 
"Хвастовством и грубым словом 
Не сразишь, как томагавком; 
Дело лучше слов бесплодных, 
И острей насмешек стрелы. 
Лучше действовать, чем хвастать!"
  И начался бой великий, 
Бой, невиданный под солнцем! 
От восхода до заката - 
Целый летний день он длился, 
Ибо стрелы Гайаваты 
Бесполезно ударялись 
О жемчужную кольчугу. 
Бесполезны были даже 
Рукавицы, Минджикэвон, 
И тяжелый томагаук: 
Раздроблять он мог утесы, 
Но колец не мог разбить он 
В заколдованной кольчуге.
  Наконец перед закатом, 
Весь израненный, усталый, 
С расщепленным томагавком, 
С рукавицами в лохмотьях 
И с тремя стрелами только, 
Гайавата безнадежно 
На упругий лук склонился 
Под старинною сосною;
Мох с ветвей ее тянулся,
А на пне грибы желтели -
Мертвецов печальных обувь.
  Вдруг зеленый дятел, Мэма, 
Закричал над Гайаватой: 
"Целься в темя, Гайавата, 
Прямо в темя чародея, 
В корни кос ударь стрелою: 
Только там и уязвим он!"
  В легких перьях, в халцедоне, 
Понеслась стрела-певунья 
В тот момент, как Меджисогвон 
Поднимал тяжелый камень, 
И вонзилась прямо в темя, 
В корни длинных кос вонзилась. 
И споткнулся, зашатался 
Меджисогвон, словно буйвол, 
Да, как буйвол, пораженный 
На лугу, покрытом снегом.

Удод

  Вслед за первою стрелою 
Полетела и вторая, 
Понеслась быстрее первой, 
Поразила глубже первой; 
И колени чародея, 
Как тростник, затрепетали, 
Как тростник, под ним согнулись.
  А последняя взвилася 
Легче всех - и Меджисогвон
Увидал перед собою 
Очи огненные смерти, 
Услыхал из мрака голос, 
Голос Погока призывный. 
Без дыхания, без жизни 
Пал могучий Меджисогвон 
На песок пред Гайаватой.
  Благодарный Гайавата 
Взял тогда немного крови 
И, позвав с сосны печальной 
Дятла, выкрасил той кровью 
На головке дятла гребень 
За его услугу в битве; 
И доныне Мэма носит 
Хохолок из красных перьев.
  После, в знак своей победы, 
В память битвы с чародеем, 
Он сорвал с него кольчугу 
И оставил без призора 
На песке прибрежном тело. 
На песке оно лежало, 
Погребенное по пояс, 
Головой поникнув в воду, 
А над ним кружился с криком 
Боевой орел могучий, 
Плавал медленно кругами, 
Тихо, тихо вниз спускаясь.
  Из вигвама чародея 
Гайавата снес в пирогу 
Все сокровища, весь вампум, 
Снес меха бобров, бизонов, 
Соболей и горностаев, 
Нитки жемчуга, колчаны 
И серебряные стрелы - 
И поплыл домой, ликуя, 
С громкой песнею победы.
  Там к нему на берег вышли 
Престарелая Нокомис, 
Чайбайабос, мощный Квазинд; 
А народ героя встретил 
Пляской, пеньем, восклицая:
"Слава, слава Гайавате! 
Побежден им Меджисогвон, 
Побежден волшебник злобный!"
  Навсегда остался дорог 
Гайавате дятел, Мэма. 
В честь его и в память битвы 
Он свою украсил трубку 
Хохолком из красных перьев, 
Гребешком багровым Мэмы, 
А богатства чародея 
Разделил с своим народом, 
Разделил по равной части.