Сватовство Гайаваты

  "Муж с женой подобен луку, 
Луку с крепкой тетивою; 
Хоть она его сгибает, 
Но ему сама послушна, 
Хоть она его и тянет, 
Но сама с ним неразлучна; 
Порознь оба бесполезны!"
  Так раздумывал нередко 
Гайавата и томился 
То отчаяньем, то страстью, 
То тревожною надеждой, 
Предаваясь пылким грезам 
О прекрасной Миннегаге 
Из страны Дакотов диких.
  Осторожная Нокомис 
Говорила Гайавате: 
"Не женись на чужеземке, 
Не ищи жены по свету! 
Дочь соседа, хоть простая, - 
Что очаг в родном вигваме, 
Красота же чужеземки - 
Это лунный свет холодный, 
Это звездный блеск далекий!"
  Так Нокомис говорила. 
Но разумно Гайавата 
Отвечал ей: "О Нокомис! 
Мил очаг в родном вигваме, 
Но милей мне звезды в небе, 
Ясный месяц мне милее!"
  Строго старая Нокомис 
Говорила: "Нам не нужно 
Праздных рук и ног ленивых;
Приведи жену такую, 
Чтоб работала с любовью, 
Чтоб проворны были руки, 
Ноги двигались охотно!"
  Улыбаясь, Гайавата Молвил: 
"Я в земле Дакотов 
Стрелоделателя знаю; 
У него есть дочь-невеста, 
Что прекрасней всех прекрасных; 
Я введу ее в вигвам твой, 
И она тебе в работе 
Будет дочерью покорной, 
Будет лунным, звездным светом, 
Огоньком в твоем вигваме, 
Солнцем нашего народа!"
  Но опять свое твердила 
Осторожная Нокомис: 
"Не вводи в мое жилище 
Чужеземку, дочь Дакота! 
Злобны дикие Дакоты, 
Часто мы воюем с ними, 
Распри наши не забыты, 
Раны наши не закрылись!"
  Усмехаясь, Гайавата 
И на это ей ответил: 
"Потому-то и пойду я 
За невестой в край Дакотов, 
Для того пойду, Нокомис, 
Чтоб окончить наши распри, 
Залечить навеки раны!"
  И пошел в страну красавиц, 
В край Дакотов, Гайавата, 
В путь далекий по долинам, 
В тишине равнин пустынных, 
В тишине лесов дремучих.
  С каждым шагом делал милю 
Он в волшебных мокасинах; 
Но быстрей бежали мысли, 
И дорога бесконечной 
Показалась Гайавате! 
Наконец, в безмолвье леса 
Услыхал он гул потоков, 
Услыхал призывный грохот 
Водопадов Миннегаги.
"О, как весел, - прошептал он, - 
Как отраден этот голос, 
Призывающий в молчанье!"
  Меж деревьев, где играли 
Свет и тени, он увидел 
Стадо чуткое оленей. 
"Не сплошай!" - сказал он луку, 
"Будь верней!" - стреле промолвил, 
И, когда стрела-певунья, 
Как оса, впилась в оленя, 
Он взвалил его на плечи 
И пошел еще быстрее.
  У дверей, в своем Вигваме, 
Вместе с милой Миннегагой, 
Стрелоделатель работал. 
Он точил на стрелы яшму, 
Халцедон точил блестящий, 
А она плела в раздумье 
Тростниковые циновки; 
Все о том, что будет с нею, 
Тихо девушка мечтала, 
А старик о прошлом думал.
  Вспоминал он, как, бывало, 
Вот такими же стрелами
Поражал он на долинах
Робких ланей и бизонов,
Поражал в лугах зеленых
На лету гусей крикливых;
Вспоминал и о великих
Боевых отрядах прежних,
Покупавших эти стрелы.
Ах, уж нет теперь подобных
Славных воинов на свете!
Ныне воины, что бабы:
Языком болтают только!
  Миннегага же в раздумье
Вспоминала, как весною
Приходил к отцу охотник,
Стройный юноша-красавец
Из земли Оджибуэев,
Как сидел он в их вигваме, -
А простившись, обернулся, 
На нее взглянул украдкой.
Сам отец потом нередко
В нем хвалил и ум и храбрость. 
Только будет ли он снова 
К водопадам Миннегаги? 
И в раздумье Миннегага 
Вдаль рассеянно глядела, 
Опускала праздно руки.
  Вдруг - почудился ей шорох, 
Чья-то поступь в чаще леса,
Шум ветвей, - и чрез мгновенье, 
Разрумяненный ходьбою, 
С мертвой ланью за плечами, 
Стал пред нею Гайавата.

Сватовство Гайаваты

  Строгий взор старик на гостя 
Быстро вскинул от работы, 
Но, узнавши Гайавату, 
Отложил стрелу, поднялся 
И просил войти в жилище. 
"Будь здоров, о Гайавата!" - 
Гайавате он промолвил.
  Пред невестой Гайавата 
Сбросил с плеч свою добычу, 
Положил пред ней оленя; 
А она, подняв ресницы, 
Отвечала Гайавате 
Кроткой лаской и приветом: 
"Будь здоров, о Гайавата!"
  Из оленьей крепкой кожи 
Сделан был вигвам просторный, 
Побелен, богато убран 
И дакотскими богами 
Разрисован и расписан. 
Двери были так высоки, 
Что, входя, едва нагнулся 
Гайавата на пороге, 
Чуть коснулся занавесок 
Головой в орлиных перьях.
  Встала с места Миннегага, 
Отложив свою работу, 
Принесла к обеду пищи, 
За водой к ручью сходила 
И стыдливо подавала 
С пищей глиняные миски, 
А с водой - ковши из липы. 
После села, стала слушать
Разговор отца и гостя, 
Но сама во всей беседе 
Ни словечка не сказала!
  Да, как будто сквозь дремоту 
Услыхала Миннегага 
О Нокомис престарелой, 
Воспитавшей Гайавату, 
О друзьях его любимых 
И о счастье, о довольстве 
На земле Оджибуэев, 
В тишине долин веселых.
  "После многих лет раздора, 
Многих лет борьбы кровавой 
Мир настал теперь в селеньях 
Оджибвэев и Дакотов! - 
Так закончил Гайавата, 
А потом прибавил тихо: - 
Чтобы этот мир упрочить, 
Закрепить союз сердечный, 
Закрепить навеки дружбу, 
Дочь свою отдай мне в жены, 
Отпусти в мой край родимый, 
Отпусти к нам Миннегагу!"
  Призадумался немного 
Старец, прежде чем ответить, 
Покурил в молчанье трубку, 
Посмотрел на гостя гордо, 
Посмотрел на дочь с любовью 
И ответил очень важно: 
"Это воля Миннегаги. 
Как решишь ты, Миннегага?"
  И смутилась Миннегага 
И еще милей и краше 
Стала в девичьем смущенье. 
Робко рядом с Гайаватой 
Опустилась Миннегага 
И, краснея, отвечала: 
"Я пойду с тобою, муж мой!"
  Так решила Миннегага! 
Так сосватал Гайавата, 
Взял красавицу невесту 
Из страны Дакотов диких!
  Из вигвама рядом с нею 
Он пошел в родную землю.
По лесам и по долинам 
Шли они рука с рукою, 
Оставляя одиноким 
Старика-отца в вигваме, 
Покидая водопады, 
Водопады Миннегаги, 
Что взывали издалека: 
"Добрый путь, о Миннегага!"
  А старик, простившись с ними, 
Сел на солнышко к порогу 
И, копаясь за работой, 
Бормотал: "Вот так-то дочки! 
Любишь их, лелеешь, холишь, 
А дождешься их опоры, 
Глядь - уж юноша приходит, 
Чужеземец, что на флейте 
Поиграет да побродит 
По деревне, выбирая 
Покрасивее невесту, - 
И простись навеки с дочкой!" 
  Весел был их путь далекий 
По холмам и по долинам, 
По горам и по ущельям, 
В тишине лесов дремучих! 
Быстро время пролегало, 
Хоть и тихо Гайавата 
Шел теперь - для Миннегаги, 
Чтоб она не утомилась.
  На руках через стремнины 
Нес он девушку с любовью, - 
Легким перышком казалась 
Эта ноша Гайавате. 
В дебрях леса, под ветвями, 
Он прокладывал тропинки, 
На ночь ей шалаш построил, 
Постелил постель из листьев 
И развел костер у входа 
Из сухих сосновых шишек.
  Ветерки, что вечно бродят 
По лесам и по долинам, 
Путь держали вместе с ними; 
Звезды чутко охраняли 
Мирный сон их темной ночью;
Белка с дуба зорким взглядом 
За влюбленными следила, 
А Вабассо, белый кролик, 
Убегал от них с тропинки 
И, привстав на задних лапках, 
Из норы глядел украдкой 
С любопытством и со страхом. 
  Весел был их путь далекий! 
Птицы сладко щебетали, 
Птицы звонко пели песни 
Мирной радости и счастья. 
"Ты счастлив, о Гайавата, 
С кроткой, любящей женою!" - 
Пел Овейса синеперый.
  "Ты счастлива, Миннегага, 
С благородным, мудрым мужем!" - 
Опечи пел красногрудый.
  Солнце ласково глядело 
Сквозь тенистые деревья, 
Говорило им: "О дети! 
Злоба - тьма, любовь - свет солнца, 
Жизнь играет тьмой и светом, - 
Правь любовью, Гайавата!"
  Месяц с неба в час полночный 
Заглянул в шалаш, наполнил 
Мрак таинственным сияньем 
И шепнул им: "Дети, дети! 
Ночь тиха, а день тревожен;
Жены слабы и покорны, 
А мужья властолюбивы, - 
Правь терпеньем, Миннегага!" 
Так они достигли дома, 
Так в вигвам Нокомис старой 
Возвратился Гайавата 
Из страны Дакотов диких, 
Из страны красивых женщин, 
С Миннегагою прекрасной. 
И была она в вигваме 
Огоньком его вечерним, 
Светом лунным, светом звездным, 
Светлым солнцем для народа.