Из книги "Пространные записи рассказов об удивительном"

Рассказ о тяжбе в драконьих чертогах

Нгуен Зы

В уезде Винь-лай (Непреходящая польза), что в округе Хонг-тяу - Благой земле, обитало когда-то великое множество водяных тварей. И люди, поставив в их честь вдоль реки более десятка храмов, поклонялись им и приносили жертвы. Иные из тварей со временем стали всесильными духами; когда просили их люди о ясной погоде или молили о дожде - всегда обретали просимое, поэтому на алтарях не угасали курения, а народ боялся и чтил их все сильнее.

При государе Чан Минь Тонге некий муж из семьи Чинь, удостоенный звания Наместника, был послан на службу в Хонг-тяу.

Жена его, Зыонг Тхи - урожденная Зыонг - отправилась как-то проведать родителей, и на возвратном пути ее ладья причалила у одного из тех храмов. Вдруг предстали перед Зыонг Тхи две неведомые девицы, подали ей раззолоченный ларец и сказали:

- Всеблагой повелитель велел отнести вам в подарок этот ларец, чтоб хоть подобной малостью открыть свои чувства. Рано или поздно, но знайте - в краю вод и туч увенчаются любовные чаянья и вознесетесь вы на драконе.

Сказали и тотчас исчезли. Зыонг Тхи отомкнула ларец и видит: лежит в нем багряный пояс - знак соединенья сердец, а на нем начертано такое стихотворение:

 "Красавица, в чьих волосах на заколке 
 зеленый горит самоцвет, 
 Тоской по тебе переполнено сердце, 
 ему исцеления нет. 
 Прими же, избранница, этот подарок - 
 залог нашей будущей свадьбы 
 В хрустальных чертогах, где вскоре увидишь 
 светильников праздничный свет". 

В страхе покинула она ладью и со служанкою отправилась дальше пешком. Возвратившись домой, Зыонг Тхи обо всем поведала мужу, и Чинь, растревоженный в свой черед, сказал:

- Водяные твари отныне станут тебя подстерегать и преследовать. Надо их всячески избегать. Не приближайся к пристаням, страшись подходить к берегу. А дождливыми, безлунными ночами придется до света нам жечь светильники и выставлять стражу.

Так они береглись почти полгода, но за все это время ничего не случилось. И вот настало полнолуние Середины осени. Видит Чинь: ночью на небе ни облачка, все стороны окоема чисты и прозрачны, сияет Млечный Путь, и луна со звездами светят ярко, как днем.

Обрадовался он и говорит:

- В такую ночь, когда луна светла, а ветер прохладен и тих, можно ни о чем не тревожиться.

Стали они угощать друг друга вином, опьянели и впали в беспамятство.

Вдруг нежданно-негаданно грянул гром, сверкнула молния. Вскочил Чинь, и что же: ворота, двери и окна - все на запоре, а жены пропал и след.

Поспешил он к храму: речная гладь не шелохнется под холодной луной, лишь на берегу видны одежды возлюбленной жены. Стал тут Наместник из рода Чинь скорбеть об утраченной жемчужине и загубленном цветке - горя его не передать словами. Застыл под открытым небом, не в силах перевести дух, не зная, как быть дальше.

Отчаявшись, бросил он службу и соорудил пустую гробницу у подножья Опорной горы. А сам укрывался рядом, в тесном жилище на возвышении. Глядело оно прямо на реку, где у самого берега темнели водовороты и омуты.

Чинь обычно поднимался к себе и, стоя у входа, любовался красивым видом. Всякий раз замечал он дряхлого старика с красным кошелем; по утрам старик уходил куда-то, а к вечеру возвращался.

"Странное дело! - думал Чинь. - На берегу, подле здешних омутов, - ни двора, ни деревушки. Откуда же появляется и куда уходит этот старик?"

Однажды обшарил он все окрест и убедился: повсюду нетронутые пески и никакого жилья, лишь редкий тростник да камыш колышутся над водой. Изумленный, Чинь решил обойти все ближние дороги и тропы и наконец отыскал старика. Тот сидел посреди Южного торжища и предсказывал будущее. Разглядев лицо старика, худое, но просветленное мыслью, Чинь догадался: если пред ним не книгознатец, ушедший от мира, и не мудрец, взысканный добродетелями, то, уж конечно, бессмертный, сошедший в земной мир.

Подружился он со стариком и, что ни день, приглашал к себе. Они угощались вином, ублажали себя чаем, в веселии проводя время. Старику вроде бы полюбилось радушие Чиня, но на расспросы об имени и родне не отвечал он ни слова, а лишь усмехался, распаляя сомнения Чиня и его любопытство.

Как-то поднялся Чинь ни свет ни заря и спрятался в тростниках - высмотреть тайно, в чем здесь дело. Мокрый от росы берег заволокло туманом. И тут увидал он старика, поднимавшегося из глубины вод. Подбежал к нему Чинь и пал на колени.

- Ну вот, - усмехнулся старик, - выходит, решили вы отыскать мои следы? Раз уж вам многое ведомо, открою все до конца. Я - Сиятельный господин, Белый дракон. Благо, на нынешний год пала великая сушь, я свободен и праздно провожу время. Но если бы Самодержец Нефрита повелел нам творить дожди, разве сумел бы я предсказывать людям будущее?

- В старину, - сказал Чинь, - Лю И опускался в озеро Дун-тин, и Шань Вэнь пировал в Драконьих чертогах. А ныне возможно ли мне, земному жителю, пройти по стопам древних?

- Что может быть проще! - ответил Сиятельный господин.

Концом своего посоха он провел по воде черту, река расступилась, и Чинь следом за Знатным драконом сошел в пучину. Не прошли они и половины зама, как увидал Чинь: земля и небо залиты светом, а впереди высятся чертоги, все - и жилые покои, и угощенье на столах - такое, какого не водится у людей.

Сиятельный господин принял гостя с великим радушием.

- Вот уж не думал, - сказал Чинь, - что убогому бедняку доведется побыть в таких хоромах. Прежде постигло меня небывалое горе, а сегодня случилась небывалая встреча! Не значит ли это, что зло будет наказано?

Знатный дракон стал его спрашивать. Поведал Чинь о несчастье, случившемся с Зыонг Тхи, и высказал надежду, что Сиятельный господин величьем своим и властью покарает бесчестную тварь. Ведь парусу, чтоб устремиться вдаль, нужен добрый ветер; и лис, желая возвыситься, ищет поддержки могучего тигра. Ах, если бы столь же полезной и благотворной оказалась и эта встреча! Так говорил Чинь.

- Хоть злоумышленники и не правы, но ведь Государь драконов облек их доверьем и властью, - сказал Знатный дракон. - Тем более каждый из нас - господин лишь в своих владениях, а над чужими не властен. Кто же дерзнет совершить проступок, которому нет прощенья? Кто поднимет закованных в панцири воинов и перейдет речные пределы?

- А могу ли я при дворе Государя драконов подать жалобу и требовать правосудия?

- Дело ваше пока еще темное. Вы намерены - безо всяких улик - обвинить могущественного врага. Боюсь, долг вашей мести не будет заплачен. Не лучше ли сперва найти верного человека: пусть все узнает, отыщет улики, а там расправиться с лиходеем - проще простого. Жаль, некому из моих приближенных доверить такое дело. Но будем искать и приглядываться.

Тут подошла к ним девица в синем платье и говорит:

- Я прошу, поручите мне это дело.

Чинь отнесся к ней уважительно, поведал о всех своих бедах и дал ей - как знак доверия - шпильку с зелено-голубым смарагдом.

Девица направилась тотчас в Хонг-тяу, к храму, где почитаем был дух Водяной змей. А там расспросила людей и узнала, что и впрямь урожденная Зыонг (ей даровано званье "Супруга из земли Красоты") живет в Лазуритовых чертогах посреди озера лотосов; ложе ее властелину дворца любезнее всех прочих, и она год назад родила сына.

Девица возликовала. Но в огромный дворец ей было не пройти, и она безо всякой пользы слонялась у ворот. А случилось все это в самый разгар весны, и цветы тыонг ви распускались повсюду, розовея на стенах, точно яркие блики зари. В притворном неведенье девица начала обрывать их, ломая ветки. Страж у ворот пришел в ярость. Но тут она сунула ему смарагдовую шпильку, как бы в возмещенье ущерба, и сказала:

- Могла ль я подумать, что высокородный оберегает ползучие эти цветы? Вот и осмелилась их оборвать. Вина моя велика. Но слабому телу не вынести бичей. Прошу вас, возьмите мою шпильку и отнесите хозяйке Лазуритового дворца. Может, простят мне мою вину и не назначат побоев. Я буду очень вам благодарна.

Страж послушал ее, взял пшильку и отнес Зыонг Тхи. Долго разглядывала она вещицу и наконец, притворись разгневанной, закричала:

- Экая невежа!.. Испортила мне всю розовую беседку!

И приказала связать девушку и доставить в сад. Улучив мгновенье, когда вокруг не было ни души, Зыонг Тхи потихоньку приблизилась к ней со шпилькой в руке и сквозь слезы спросила:

- Откуда она у тебя? Вещь эта некогда принадлежала моему мужу, господину Чиню.

Девица в синем платье открыла ей все как есть:

- Господин Чинь самолично и дал мне эту вещицу. Сейчас он гостит у Сиятельного господина Белого дракона. Тоскуя по вас, утратил он вкус к еде и лишился сна. Он послал меня к вам напомнить о верности нерасторжимым узам, когда-то соединившим вас.

Не успела она договорить, как вошла служанка и объявила: дух Водяной змей требует супругу к себе. Зыонг Тхи поспешно удалилась. Поутру она снова явилась, поговорила ласково с девицей и, вручив ей письмо, сказала:

- Передайте, прошу, господину Чиню, когда вернетесь, что бедная супруга его в дальнем краю вод все время думает и горюет о нем. Пусть порадеет он и постарается, чтобы, как говорится, феникс мог снова взлететь в облака и конь воротился назад, к пограничной заставе. Пускай не обрекает меня томиться до старости в водяном дворце, среди туч.

Вот что говорилось в письме:

"Многое горы сулят и моря обещают, но, увы, ожиданиям нашим не суждено сбыться. Бьет нас ветер, секут дожди, переполняя жизнь бедствиями и горем. За десять тысяч замов, через горы и реки шлю немногие, идущие от сердца слова. Ах, как изменчива и ненадежна моя судьба, как истомлена и обессилена плоть! Двое любящих, соединенные Небом, мечтали и после смерти быть вместе, в одной могиле. Не думали мы, что в одну-единую ночь все рухнет и я буду ввергнута в бездну. Увы, как утаить сверкающую жемчужину? Где скрыть искрящиеся каменья? Вот и должна я терпеть ненавистные ласки! Одежды мои осквернены, жизнь во мне еле теплится. Тоска моя беспредельна, как море; дни бесконечны, как годы.

О, сколько счастья - в беспросветном моем одиночестве - подарили Вы мне своей вестью! Сколько я пролила слез при виде смарагдовой шпильки! Гляжу я на вестницу Вашу, и сердце терзает боль. Пусть оступилась я, сделав неверный шаг, но ведь грешат - без вины - и полевые травы с цветами; а клятвам, что мы принесли друг другу навек, свидетели были высокое небо с огромной землей! Яшма по-прежнему нетронута, без изъяна, - бросайте от сердца злато на чашу весов и спешите ее выкупить".

Девица вернулась назад и обо всем рассказала.

- Теперь, - сказал Чиню Знатный дракон, - стоит затеять дело.

Тотчас оба они устремились к Южному морю, где и остановились у городских стен. Сиятельный господин вошел в город, оставив Чиня ждать за крепостными воротами. Вскоре увидел он человека, и тот отвел его во дворец.

Там восседал государь в багрянице, препоясанный жемчужным поясом. По обе руки от него теснились чины и царедворцы, и не было им числа. Опустился Чинь перед ним на колени и скорбным голосом изложил свою жалобу. Государь обернулся, подозвал одного из вельмож левой руки и приказал немедля доставить виновного. Тотчас же двое стражей отправились в путь.

Прошла половина дня, и они вернулись, ведя впереди себя дородного мужа, - черный его лик венчала алая шапка, а борода с усами торчали, как корешки бамбука из комеля. Достигнув середины двора, он преклонил колени.

Государь гневно возвысил голос:

- Слыхано ли, чтоб благородные званья венчали коварство и ложь?! Нет! Высокие звания - награда за подвиги и добродетель! И закон существует не смеха ради, а на страх лжецам и лихоимцам! За былые заслуги отдали Мы под твою руку обширные владения, поручив тебе печься о людях и быть им защитой. Но ты позабыл честь и предался алчности и любострастию! Что дал ты подданным, кроме нужды и горя?

Муж, доставленный во дворец, ответил:

- Человек, опорочивший меня, живет на земле, а ваш недостойный слуга - под водою. Каждому свое! Что же меж нами общего? Он возвел на меня напраслину, очернил, оклеветал безвинно! Если Величество поверит его наветам, восторжествует несправедливость, царский двор будет запятнан ложью, а я пострадаю напрасно. Но поможет ли это упрочить спокойствие среди верхов и в низах?

Тяжущиеся спорили и препирались без конца. Ответчик стоял на своем: он, мол, невиновен. И государь колебался, не зная, какое принять решение.

- Остается одно, - шепнул на ухо Чиню Сиятельный господин, - назвать имя и возраст Зыонг Тхи, чтоб ее вызвали для дознания.

Чинь так и сделал. Государь тотчас велел привести Зыонг Тхи.

День клонился уже к закату, когда воротились опять двое стражей и привели с Восточного моря красавицу в изысканном платье.

Государь спросил ее: - Где твой муж? Зыонг Тхи отвечала:

- Вон тот человек в синей одежде и есть мой муж. А человек в красном - мой лиходей. Увы, на беду мою, эта тварь похитила меня силой и держит в плену вот уже три года! Если милосердие, подобное солнцу, не озарит меня, дух мой иссохнет и плоть увянет от мерзкого любострастья. Ужели обречена я терпеть его до конца дней, не смея и глянуть людям в лицо?!

- О! - воскликнул в ярости государь. - Мы и помыслить не могли, чтоб злодей был настолько коварен! Высокие речи, праведные слова и грязное, похотливое нутро! Да за такие дела не жаль и предать его смерти!

Тут выступил вперед человек в голубом придворном платье, - был он Главным письмоводом Судебной палаты, - и сказал:

- Я, недостойный, слышал: награды, что жалуют под наплывом чувств, незаслуженны, и кары, наложенные во гневе, чрезмерны. Как говорится, остря клыки и когти, не расколи кувшина и не порушь изгороди. Пусть осужденный виновен, но ведь были у него и заслуги. За преступленье положено наказанье. Но, будь он и десять тысяч раз достоин казни, не лучше ль оставить ему жизнь, чтоб милосердием Величества он смог искупить прегрешенья. Нет, не казните его, а бросьте в темницу.

Государь похвалил справедливое слово и тотчас же вынес такой приговор:

- Слушайте и внимайте: люди в этой жизни, как путники на дороге, - один прошел, следом идет другой. Небеса не уклонятся от истины ни на волос: содеявший благо - обретает счастье: злодей - не находит успокоения. Закон издревле неизменен и ясен. Некогда, награждая былые заслуги, поставили Мы виновного правителем пограничного края. Ему бы творить чудеса добра! Он же выказал не благородство, обычное для драконов, а подлость и любострастие - свойства змеи. Безумства его и прихоти множились день ото дня. Закон - справедливомудрый - требует наказания. Горе ему, захватившему силой чужую жену себе на потребу! Да будет тяжким возмездие - на страх всем злодеям и лихоимцам! Женщина же, урожденная Зыонг, хоть и нарушила верность, но, став жертвой насилия, заслуживает состраданья. Пусть же она возвратится к своему первому мужу, а дитя, рожденное ею, оставит второму. Приговор Наш повелеваем исполнить без изъятий и промедленья!

Выслушав решение, дух Водяной змей понурился и ушел прочь. Царедворцы, стоявшие по левую и правую руку от государя, взглядом подали знак удалиться и Чиню.

Сиятельный господин, вернувшись домой, тотчас устроил достойный пир и подарил гостям дорогие подарки из носорожьего рога и панциря черепахи. Супруги Чинь, благодарные безмерно, низко поклонились ему и возвратились на землю.

Дома рассказали они обо всем родичам и домочадцам, а те радовались и дивились чудным делам.

Спустя какое-то время оказались у Чиня дела в Хонг-тяу. Проехал он мимо старого храма и видит: стены его какие совсем покосились, а какие и рухнули, каменные плиты с письменами треснули и поросли мхом; одно лишь дерево гао возносит в лучах заката белые цветы. Расспросил он древних стариков и старух и услышал:

- Год назад среди бела дня из ясного неба вдруг хлынул дождь, по реке заходили волны, и объявился огромный змей в десять чыонгов длиною, с синими плавниками и красным гребнем. Змей устремился на север, а следом за ним вереницей плыли сто или больше змеенышей. С той поры в храме чудеса совсем прекратились.

Сосчитал Чинь время по пальцам и понял: случилось все это в тот день, когда разбиралась его тяжба.

Нравоучение. Увы! Чтобы выстоять против насилья - поклоняются духам и приносят им жертвы; желая избегнуть беды - поклоняются и приносят жертвы. Так уж ведется: чуть что - кланяться и подносить дары. Но, откликаясь на моленья и просьбы, не должно ли различать их смысл? А не то, ублаготворив одного молящегося, можно навредить многим.

Дух Водяной змей за свои злодеянья отделался ссылкой. Великодушье государя здесь было поистине неуместным. А обойдись он с преступником, как некогда Сюй Сунь или Шу Фэй, - все бы остались довольны. Потому-то Ди Жэнь-цзе, когда стал наместником в Хэнани, просил у государя разрешения снести тысячу и семь сотен храмов и алтарей, недостойных поклонения.

Вот уж, поистине, благое дело.