Сказание шестое

Праздник Лиго. Собрание старейшин. Свадьба. Война с немецкими рыцарями. Лачплесис в Лиелварде. Предатели Кангарс и Дитрих. Смерть Лачплесиса.

'Лачплесис'. Худ. А. Гончаров

Раз в году приходит Лиго
Гостем в край детей своих,
И над Латвией в то время
"Лиго! Лиго!" слышится.

Щелкай над речной излукой
Ласковей, соловушка!
Праздник Лиго, полночь Лиго
Снова воротились к нам.
Как костры пылали ярко
Над горою Синею!
Как рога трубили звонко,
Созывая родичей!

Шли на зов отцы и деды,
Юноши и девушки.
Старцы мед несли и пиво,
Жены - угощение,
Молодежь - цветы и травы
И венки весенние.
Все венками украшались
На великом празднике,
Пили, ели, песни пели,
Утешались плясками.
Жертвенники возжигали
Лигусоны важные,
Хмельный мед на пламя лили,
Масло ароматное.
И пока светло пылало
Пламя благовонное,
Всем народом запевали
Песню восхваления:

"Будь всегда к нам милостивым,
Лиго, Лиго!
От друзей тебе спасибо, Лиго!
Освяти хозяйство наше,
Лиго, Лиго,
Полни клети, полни чаши, Лиго!
На коне своем красивом,
Лиго, Лиго,
Объезжай поля и нивы, Лиго!
Сохрани их от потравы,
Лиго, Лиго!
Дай лугам густые травы, Лиго,
Дай лугам густые травы,
Лиго, Лиго,
Нашим телкам корм на славу, Лиго!
Дай овса нам в изобилье,
Лиго, Лиго,
Чтобы кони сыты были, Лиго!
По горам и по долинам,
Лиго, Лиго,
Рассыпай свои цветы нам, Лиго!
Чтоб сплетали наши дочки,
Лиго, Лиго,
Из цветов твоих веночки, Лиго!
Дай парням невест хороших,
Лиго, Лиго,
Работящих и пригожих, Лиго!
Дочкам добрых дай любимых,
Лиго, Лиго,
Пахарей неутомимых, Лиго!
Навести в зеленых селах,
Лиго, Лиго,
Детушек своих веселых, Лиго!
Сохрани их от печалей,
Лиго, Лиго,
Чтоб тебя мы вспоминали, Лиго!
Чтобы мы тебя любили,
Лиго, Лиго,
Никогда не позабыли, Лиго!"
А когда той песни звуки
Лес и дол наполнили,
Появились в древней роще
Под дубами темными
Тени прадедов умерших,
Добрых покровителей,
Вайделоты, лигусоны
Славных духов видели,
И, почтительно склоняя
Головы, встречали их...
Вайделот меж тем старейший
Поучал собравшихся
В дружбе жить, держаться вместе
В крепком единении,
Помогать друг другу в бедах,
Защищать в несчастиях.
Руки подали друг другу
Юные и старые,
Радостно клялись друг другу
В дружбе меж собою жить.
Враждовавшие спешили
Собралися вайделоты,
Всех племен старейшины.
Среди них был мудрый Буртниекс
И почтенный Айзкрауклис,
Куниг Лиелварды позднее
Присоединился к ним,
Были сумрачны их лица,
Разговор нерадостен, -
В знаках рун они читали
Черные пророчества.
Был особенно печален
Старый куниг Лиелвардский:
Поприветствовав сердечно
Стариков товарищей,
Сел в их круге и такие
Вести он поведал им:
Поскорее встретиться,
Заключали мир навеки,
Позабыть вражду клялись.
Предками благословенный,
Под горою Синею,
Пировать народ садился
Пред лицом богов своих.
Матери и жены пищу
Роздали собравшимся;
Чаши с брагой да кувшины,
Пивом пенным полные,
Двигались от ряда к ряду
По кругам пирующих.
Блюда пирогов и сыра
Шли вослед за чашами.
За едой вели соседи
Разговоры дельные.
Мужи здесь мужей встречали -
Братьев и соратников,
Жены здесь подруг встречали,
Живших в отдалении.
Деды древние встречали
Стариков, с которыми
Вместе выросли когда-то
И дружили в юности.
Но всех больше праздник Лиго
Молодым был по сердцу:
Про любовь, гурьбой собравшись,
Хором пели юноши.
На любовь не отвечая,
Девушки лукавили,
Но любви желала втайне
Каждая и думала:
"Скоро ль долгожданной встречи
С милым час приблизится?"
Ближе, ближе подходили
Парни к хору девушек,
Тут свою мгновенно каждый
Подхватил избранницу,
И уж вместе все веселый
На пригорке, под священной
Сенью дуба древнего,
Общий танец начали.

"Вижу я, старейшины,
Вы еще не знаете,
Что беда нависла грозно
Над свободной Балтией,
Что у Даугавы на взморье
Пришлые торговые
Люди с позволенья ливов
Город свой построили.
Позже каждою весною
Приплывали с запада
Воины, закованные
В панцири железные.
Стал теперь тот новый город
Крепостью могучею.
Крепостями также стали
Саласпилс и Икшкиле.
И оттоль враги, как звери,
На охоту вышедши,
Поначалу, как лисицы,
Добрыми прикинутся,
А потом, как злые волки,
На людей бросаются.
И теперь пришельцы эти
Разоряют начисто
Землю ливов, жгут их нивы,
Грабят их селения,
Истязают, убивают
Всех, кто им противится,
Остальных в чужую веру
Обращают силою.
Лютый замысел лелеют:
Захватить всю Балтию,
Подчинить навеки гнету
Нивы наши вольные,
А народ ее свободный
Превратить в рабов своих.
И однажды возвестили
Мне мои дозорные,
Что отряд людей железных
Подъезжает к Лиелварде.
Я велел вооружиться
Всем, кто в замке был со мной,
Сам с мечом в руках и в латах
Стал перед воротами.
Коротко спросил я пришлых,
Что у нас им надобно.
От отряда отделился
Некий рыцарь. Молвил он:
"Даньел Баннеров зовусь я!
Прислан я епископом,
Чтоб занять твой старый замок,
В долю мне доставшийся.
Если ты добром уступишь,
То тебе позволю я
В деревянном старом доме
Мирно дни дожить свои,
Для себя же я построю
Рядом замок каменный.
Жителей в селеньях ваших
Обложу я податью,
С каждого двора себе я
Часть возьму десятую
И для церкви - десятину
От посева всякого,
От порубки и запашки
Десятину стребую".
Разумеется, отверг я
Предложенье дерзкое,
И за это был разрушен
Старый дом отцов моих,
Люди в доме перебиты,
А добро разграблено.
Сам же с маленьким отрядом
Уцелевших воинов
В крепость Гауи ушел я.
Приютил нас Дабрелис,
Несколько старейшин наших
Там нашли убежище
Со своими воинами.
Замок окопали мы
Валом, рвами окружили, -
В замке том решили мы
Крепкий дать отпор пришельцам,
В нашу землю вторгшимся.
Но епископ рижский Альберт,
Извещенный Даньелом,
Войско рыцарей большое
Выслал к замку Гауи.
Шел на нас с немецким войском
Каупо сам из Турайды,
Узы кровные забывший,
В Риме окрестившийся,
Подружившийся с врагами,
На погибель родине.
И теперь с врагами вместе
Осадил он замок наш,
И вождей старейших наших
Стал он уговаривать,
Чтоб они богов забыли,
В Кристуса поверили.
Мол, великий папа римский
К ним прислал наместника,
Мол, наместник будет с ними
Справедлив и милостив,
Как отец с детьми своими,
Коль добром решат они
Новой власти подчиниться.
А когда с высокого
Вала замка куниг Русиныш
Отвечать хотел ему
И, как принято издревле,
Кунью шапку снял свою, -
Некий латник иноземный
Выпустил стрелу в него.
И стрела вонзилась прямо
В лоб открытый Русиньша.
Замертво, не молвив слова,
Пал на землю вирсайтис.
Гневом нас зажгло великим
Это дело мерзкое.
Грозно мы с крутого вала
Ринулись на рыцарей,
И побили их, и к ночи
В бегство обратили их.
Но пришли на помощь вскоре
К ним отряды новые.
Отступить пришлось обратно
Нам за насыпь крепости.
Там врагов мы отражали
Много дней и месяцев,
Наконец могучий замок
Пал под вражьим натиском.
Хоть сражались, как герои,
Крепости защитники,
Все погибли, обагряя
Кровью насыпь крепости,
И теперь врагам открыта
Вся земля латышская.
Говорят, что снова Альберт
Собирает полчища.
Братья! Все ли вы слыхали
Весть мою печальную?
Час придет - и волей неба
Счастье к нам воротится!
Есть еще в отчизне руки,
Нам мечи кующие,
Есть еще в отчизне руки,
Меч держать могущие.
Так трубите в трубы, бейте
В барабаны, родичи!
Чтобы снова весь народ наш
Был готов, как издревле,
Умереть или свободу
Отстоять от недругов!"

А пока старейшины
Вести злые слушали,
Песни праздничные Лиго
Стихли по окрестностям,
В чаще загремели клики:
"Лачплесис! Наш Лачплесис!"
И, сопровождаем шумным
Общим ликованием,
У костра в священной роще
Появился Лачплесис.
Своего отца сердечно
Обнял он, и радостно
Были встречены отцами
Лаймдота и Спидола.
Кокнесис, как подобает,
Стариков приветствовал.
И забыто было горе,
Радость охватила всех, -
Если Лачплесис вернулся,
Не страшны опасности.
Но всех больше радовались
Старики почтенные,
Вновь детей своих живыми
Видя и здоровыми.
Лачплесис со спутниками
Сел среди собрания,
Выслушал он все рассказы
О событьях в Балтии.
Гневом взор его светился,
Сердце клокотало в нем.

Вайделоты объявили
Празднество оконченным,
Пожелав всему народу
Доброй божьей помощи,
Всех собравшихся дарили
Светлыми надеждами,
Заклиная, если надо,
Жертвовать для родины
И добром своим, и жизнью.
Люди по домам своим
Разошлись задумчивые,
Знали все, что скоро им
Грудью собственной придется
Край родной отстаивать.
Но еще не расходилось
Вирсайтов собрание,
Солнце встало и застало
Их в кругу сидящими.
Дружно все они решили
Воевать с пришельцами:
Иль изгнать всех немцев, или
Истребить их дочиста.
На мечах своих друг другу
В этом поклялись они.
Старики вождем военным
Лачплесиса выбрали,
А его помощниками
Талвалда и Кокнеса.
И, поклявшись боевою
Клятвою великою,
Гору Синюю седые
Старики покинули.
Лиелвард, Лачплес, Кокнес, Талвалд,
Айзкрауклис и Спидола
С воинами проводили
Буртниекса и Лаймдоту.
В замке Буртниекса решили
Обе свадьбы праздновать,
Молодых благословили
Их отцы вайделоты.

"Что сидишь ты, мой веночек,
Криво на головушке?
Покривили мой веночек
Пересуды праздные.

Как носила я веночек,
Лаймини не знала я,
А как сняли мой веночек,
Кланяться ей стала я.

Милый, в клети камышовой
Гвоздь забей серебряный,
Чтобы было где повесить
Мой веночек бисерный!

Скачут молодцы чужие,
Кони ржут и топают.
А проскачут наши братья,
Сабли грозно звякают.

Скакуны под ними пляшут,
На дыбы взвиваются,
Ворота пред их мечами
Сами открываются".

Так родня невесты пела
Возле замка Буртниекса,
Наконец к воротам сваты
Весело подъехали.
С провожатыми явились
Лачплесис и Кокнесис,
По обычаям старинным,
Словно незнакомые,
Для себя прося ночлега
И для скакунов своих.
Их допрашивали, встретив
Во дворе, с пристрастием, -
Что за люди, и откуда
Едут, и куда они,
Да и можно ли пустить их
Как гостей в хороший дом,
Наконец сам старый Буртниекс
Пригласил их в горницы.
Там уже столы для пира
Были приготовлены.
И стояли там два кресла,
Пышно разукрашенных.
Оба жениха уселись
В эти кресла, требуя,
Чтобы им показывали
Самых лучших девушек.
Многих девушек, с поклоном,
Гости подводили к ним,
Прочь они их отсылали,
Самых лучших требуя.
Наконец-то подвели к ним
Лаймдоту и Спидолу:
Были в праздничных одеждах,
В дорогих венках они,
Крупным жемчугом расшитых,
Золотом украшенных.
Встали женихи, сказали:
"Эти - настоящие!"
В кресла вежливо, с поклоном,
Усадили девушек
И продать свои веночки
Стали их упрашивать.
Мол, и золотом и медью
Заплатить могли б они.
Девушки в ответ молчали.
Отвечали родичи,
Что нельзя продать веночки
И за пуру золота,
Что нельзя забрать веночки
Ни войной, ни силою.
Все же скоро сговорились
С женихами родичи, -
Свято охранять веночки
Взявши слово с юношей,
Отдали с венками вместе
Им обеих девушек.
И явились вайделоты
И благословили их,
Руки их сложили вместе,
Лайме поручили их.
Хмелем и листом дубовым
Головы осыпали
И, над ними простирая
Руки, говорили им:

"Как в лесу хмелинка вьется
Вкруг ствола дубового,
Обовьется пусть невеста
Так вокруг любимого!"
Женихи гостям подарки
Свадебные роздали,
А невесты со слезами
Отдали веночки им.
Женихи взамен им дали
Бархатные шапочки,
Мехом отороченные,
Серебром расшитые.
За столы уселись гости
Вместе с новобрачными,
И пошел тут пир горою,
Пир веселый, свадебный,
С песнями, с удалыми
Играми и плясками.
Все же старый Буртниекс раньше
Пир окончил свадебный,
Чем, бывало, по обычьям
Прадедовским принято.
Не пришлось молодоженам
Счастьем молодым своим
После свадьбы в тихом доме
Насладиться досыта.
Вновь судьба неумолимо
Разлучила витязей
С милыми, на бой послала,
Где мечи ломаются,
Где от жаркой алой крови
На холмах окрестных трубы
Грянули военные,
И на всех горах высоких
Пламенища вспыхнули.
То был знак всему народу
К бою изготовиться.
И по всем домам и селам,
По зеленой Латвии,
Перед битвой снарядились
Удалые юноши:
Опоясались мечами:
Сели на коней своих.
Жены, сестры и невесты
Шапки их высокие
Украшали с пеньем, с плачем
Провожая воинов,
И по всем дорогам вскоре
Поскакали витязи.
На ночлег вставали в рощах
Шумными отрядами,
Дружно, толпами съезжались
К месту сбора общего.
Люди мокры по пояс.

А когда на месте сбора
Появился Лачплесис,
Возгласами: "Ликоп! Ликоп!" -
Грянули окрестности.
Буртниекс, Лиелвард и другие
Провожали витязя,
К войску присоединились
Славные старейшины.
Даже жены молодые -
Лаймдота и Спидола -
Не остались дома, вместе
С воинством в поход ушли.

Где оврагами лесными
Глубоко разорваны
Гауи берега, там много
Возвышалось крепостей,
Обнесенных насыпями,
Рвами опоясанных,
Населенных племенами
Вольными латышскими:
В те лесные дебри войско
Лачплесиса двинулось,
И везде, где основались
Выходцы немецкие,
Словно гнезда змей, те замки
Выжигались начисто.
Замка Дабреля достигло
Воинство латышское,
Много в замке том засело
В черных латах рыцарей.
Этот старый замок немцы
Укрепили заново.
Все же Лачплесис ворвался
В крепость неприступную,
Много немцев в этой битве
Потеряло жизнь свою.
Дальше, дальше, как стремнины
Вод неудержимые,
По лесам и по долинам
Шли дружины витязя, -
Наконец они достигли
Замка Каупо в Турайде.
Всюду здесь на землях ливов,
В хуторах, в селениях,
След немецкого был виден
Хищного владычества.
Золотились, колосились
Ливов нивы тучные;
Ливы сеяли, а немцы
Брали урожай себе.
На лугах паслись коровы,
Телки, овцы жирные;
Чужаки их мясо ели,
Продавали шкуры их.
Под защитой замков церкви
Крестоносцев выросли.
В церкви тех людей сгоняли
Немцы - и крестили их.
В рабство всех крещеных ливов
Обратили пришлые,
Обложили населенье
Тяжкими поборами.
Те же, что верны остались
Дедовским богам своим, -
По глухим лесам, по дебрям
Непролазным прятались,
Вырубали, выжигали
Новины заветные,
Строились в лесных трущобах
И молились Перконсу.
Но и здесь их настигали
Рыцарей разведчики
И опять их облагали
Непосильной податью.

А когда на землю ливов
Вышел с войском Лачплесис,
Испугались чужестранцы,
Бросили имения
И дома свои и в замке
Турайды попрятались.
Лачплесис тот крепкий замок
Окружил осадою.
Но нелегким делом было
Взять твердыню Турайды,
Очень много меченосцев
Заперлося в крепости,
Тучи стрел они метали
В осаждавших воинов.
Лачплесис велел пароду
Лестницы сколачивать,
И по ним на стены замка
Поднялись воители.
Закипела битва на смерть
На высоких насыпях:
Бились тяжко, отступали
Та и эта стороны.
Звон железа, стоны, крики
Окрест раздавалися.
Впереди своей дружины
Бился славный Лачплесис,
Сокрушая беспощадно
Меченосцев панцирных.
Испугалось силы грозной
Войско чужеземное
И пощады запросило,
Побросав оружие.
Сам владелец замка Каупо
В это время в Риге был,
Где подолгу проживал он
Гостем у епископа.
Лачплесис его берлогу
Разорить дотла велел,
Церкви и монашьи кельи
Сделать пепла грудою,
Чтобы впредь пришельцам чуждым
Не было пристанища!
Немец Дитрих, льстец коварный,
В замке был средь рыцарей.
Лачплесису говорил он
Лживым языком своим,
Что сюда явились немцы
По желанью Каупо,
Им, гостям своим, хозяин
Предоставил замок свой
И просил, чтоб, как гостям, им
Жизнь была дарована.
Лачплесис, еще глубоко

Уважавший Каупо,
Внял в конце концов тем просьбам
Дитриха лукавого.
Ливы все же убеждали,
Чтоб не верил Лачплесис
Дитриху, клялись, что это
Самый беспощадный их
Враг, что он сто раз своею
Лестью их обманывал.
Но уж раз пощаду немцам
Дать решился Лачплесис,
Пусть щадит, но на расправу
Пусть им выдаст Дитриха.
Лачплесис велел не медля
Выдать ливам Дитриха.
Ливы Перконсу решили
Дитриха пожертвовать,
Но когда в священной роще
Конь гнедой под Дитрихом
Трижды левою ногою
Меч переступил, тогда
Стало ясно, что и боги
Подлецом гнушаются.
Вот как Дитрих нечестивый
Взял оружье, латы, шлемы
Лачплесис у рыцарей
И велел их в город Ригу
Гнать простоволосыми.
Воротил он ливам все их
Прежние владения
И с надежною дружиной
Там оставил Талвалда,
Чтоб от немцев охранял он
Славный берег Гауи.
Сам же с другом Кокнесисом
И со старшим Лиелвардом
Сквозь леса повел он войско
Прямо к замку Лиелварде.
Немцы в Лиелварде засели
Так же, как и в Турайде,
Как и в прочих замках, прочно
На житье устроились.
Вновь ушел от гибели.

Всех безжалостнее был их
Главный - Даньел Баннеров.
Это был злодей без чести
И без искры совести.
Снес он старый, ветхий замок
И построил новую
На скале над Даугавой
Крепость неприступную.
На людей, как хищный ястреб,
Налетал оттуда он,
Села жег, терзал и мучил
Беззащитных жителей.
Видя ужасы такие,
Многие старейшины
Со своими племенами
По лесам попрятались.
Баннеров внезапно бросил
Грабить и насильничать,
Вестников послал в леса он,
Беглецам сказать велел,
Что отныне в мире с ними,
В дружбе жить желает он,
А для заключенья мира
Приглашает в замок свой
Всех старейшин. Зла не видя,
Люди простодушные
Из своих убежищ в гости
К негодяю прибыли.
Он их принял в новой клети
За стенами крепости,
Угощал питьем-едою,
Дружески беседовал.
Но пока еще сидели
За столом старейшины,
Даньел вышел и снаружи
Запер дверь тяжелую.
Клеть со всех сторон велел он
Обложить соломою.
С четырех сторон солому
Сам поджег он факелом.
Быстро запылали стены
Клети деревянные,
Старики внутри кричали,
Задыхаясь в пламени.
Даньел же с товарищами,
На высокой насыпи
Встав, пожаром любовался
С сатанинским хохотом.
Только скоро нечестивым
Смехом подавился он;
Видит - из лесу верхами
Выехали воины.
Впереди с мечом тяжелым
Ехал грозный Лачплесис.
Услыхавши крики в клети,
Витязь двери выломал
И успел спасти несчастных
Стариков из пламени.
Старики благодарили
Своего спасителя,
Со слезами обнимая
В несказанной радости,
Рассказали, как жестоко
Обманул их Баннеров.
Услыхав рассказ их, страшно
Лачплесис разгневался
И немедленно на крепость
Начал наступление.
Хоть оборонялись крепко
Латники немецкие,
Все ж до наступленья ночи
Занял крепость Лачплесис.
Всех засевших в ней велел он
Перебить без жалости,
Кроме Даньела. Живьем он
Взять велел мучителя
И расправу над злодеем
Поручил старейшинам,
Чтобы те за все насилья
Отомстить могли ему.
Зашумели, полетели
Вести: Лачплес в Лиелварде!
Радостно встречали эту
Весть селенья Латвии,
Ликовали люди, словно
Жизнь увидев заново.
Те, что по лесам скитались,
В темных дебрях прятались,
Радостные возвращались
К старым очагам своим,
А оттуда направлялись
Прямо в замок Лиелварде
Поблагодарить героя
За освобождение.
В замке Лиелварде победу
Праздновали весело,
Пир устроил для народа
Старый куниг Лиелвардский.
Пили, пели и делились
Боевой добычею:
Под конец про Баннерова
Вспомнили старейшины.
Вывели его на берег
Даугавы и молвили:

"Пес немецкий, сжечь в проклятой
Западне хотел ты нас!
Милостивы мы! За это
Отдадим воде тебя!"
Доску толстую достали
И на доску Даньела
Положили, прикрутили
К той доске веревками
И с издевками пустили
Доску вниз по Даугаве.
"Уплывай домой! - сказали. -
Поищи родных своих!
Пусть с тобою уплывает
Вера, нам ненужная!"

Страх и ужас обуяли
Чужеземных рыцарей.
Слыша вести о победах
Витязя латышского,
Все они бежали в Ригу,
Побросав дома свои,
В городе ища спасенья,
За стенами толстыми.
Но и сам епископ Альберт
Не был в безопасности.
Видел он, что очень скоро
Здесь погибнет власть его,
Ежели он не получит
Подкрепленья сильного.
Сел он на корабль, не мешкав,
И уплыл в Германию, -
Сколотить большое войско
Альберт там надеялся,
Чтобы будущей весною
Вновь нагрянуть в Балтию.
А взамен себя оставил
Альберт в Риге Каупо.
Каупо обещал защиту
Уцелевшим рыцарям.
Лачплес, видя, что угрозы
Нет пока над Балтией
Распустил свои дружины,
Сам остался в Лиелварде.
Хорошо, привольно зажил
Там он с милой Лаймдотой.
Лаймдота хозяйством в доме
Правила, а Лачплесис
Укреплял отцовский замок
И работал на поле.
Кокнес тоже восвояси
В замок свой со Спидолой
И со старым Айзкрауклисом
Вскорости отправился.
Проводили их сердечно
Лачплесис и Лаймдота.
Обнялись друзья. Друг другу
Пожелали счастия.
Провожать домой поехал
Лиелвард друга Буртниекса,
Старики пожить хотели
Вместе в замке Буртниекском.
И остались в старом доме
Лаймдота и Лачплесис,
Осененные любовью,
Славою венчанные.
Здесь, на берегу прекрасной
Даугавы, нашли они

И любовь, и мир, и счастье,
И почет страны своей.

По весне холмы, долины
Вновь оделись зеленью.
Все живое в мире снова
Ободрилось, ожило.
Мнилось, позади остались
Времена тяжелые.
Мирно пахарь принимался
За труды весенние,
Починял забор, готовил
Плуги, косы, бороны.
Кангарс, как и все, работал
Вкруг своей усадебки,
Саженцы окапывая,
Подновляя изгородь.
По лицу его бродило
Недовольство хмурое.
Выпали ему на долю
Всякие превратности.
Горе Балтии, в котором
Тяжко он повинен был,
Как и всем, плоды дурные
Также принесло ему.
Поселяне перестали
Вскоре посещать его,
Немцы ж вовсе без вниманья
Кангарса оставили.
Но всего больнее сердцу
Лиходея старого
Было то, что жив, и счастлив,
И прославлен Лачплесис;
Также, что освободилась
Спидола от дьявольской
Власти, и один он должен
Был конца ужасного
Ожидать с стесненным сердцем,
В черном одиночестве...
Так что даже испугался
Он, однажды под вечер
Услыхавши чей-то оклик
За своей калиткою.
Голову подняв, увидел
Пред собой он Дитриха.
"Удивляюсь, как надумал
Вновь ты навестить меня,
Иль жаркое надоело
Кушать в замках каменных?"
Так, смеясь недружелюбно,
Гостя он приветствовал.
"Не жаркое надоело, -
Дитрих отвечал ему, -
А его не будет вовсе,
Если ты на помощь нам
Не придешь, пока не поздно.
Обещаю все тебе,
Что б ни попросил в награду,
Если ты поможешь нам!"
И поведал хмуро Дитрих,
Что с большой военного
Силой Альберт из-за моря
Вскоре возвращается,
Но что все напрасно будет,
Что, покамест Лачплесис
Жив, - для них завоеванье
Балтии немыслимо.
А поэтому и нужно
Поскорее выведать,
В чем заключена такая
Сила у латышского
Витязя, чтоб можно было
Хитростью сразить его.
Кангарс отвечал, что много
Раз он сам на витязя
Насылал могучих бесов,
Но напрасно было все -
Одолел их Лачплесис,
Невредим ушел от них.
Если ж, как ботву, он рубит
Иноземных рыцарей, -
Кангарсу и горя мало!
Но причины тайные
Все же в нем вражду питают
К витязю могучему.
Он хоть сам еще не знает
Тайну силы Лачплеса,
Но, быть может, слуги-духи
И дадут совет ему.
Если гость его убогим
Домом не гнушается,
Пусть задержится тогда он
Здесь на время некое...
Удалился в подклеть Кангарс,
Дверцу запер изнутри.
В полночь зашумела буря,
Весь скрипел, шатался дом.
Скрежет, воркотня и стоны
Слышались у Кангарса
Из-за двери, так что дыбом
Волосы у Дитриха
Подымались. И крестился,
И шептал молитвы он.
Колдовал три дня, три ночи
Кангарс в темной подклети:
Лишь на третье утро вышел
Бледный, молвил Дитриху:
"Пусть он будет проклят, этот
День, открывший тайну мне!
Мы, как черные злодеи,
Также будем прокляты.
Все же зло и впредь вовеки
Будет только зло творить.
Одного с тобой мы нрава,
И тебе я все скажу:
Лачплесис в лесу дремучем
Был рожден медведицей:
Там отец его, отшельник,
Жил, храним бессмертными.
Лачплесис медвежьи уши
От косматой матери
С богатырской дивной силой
Вместе унаследовал.
Если кто-нибудь сумеет
Уши отрубить ему,
В тот же миг его покинет
Сила непомерная.
Кончил я. Иди! Не нужно
Никакой награды мне".
Рыцарей большое войско
Вывел из Неметчины
Альберт в Ригу. Собирался
Воевать он сызнова.
В войске том был некий черный
Рыцарь. Годы многие
Промышлял он грабежами
У себя в Неметчине.
Матерью своею - ведьмой
Рыцарь заколдован был,
Так что никакая рана
Не была смертельною
Для него. Его назначил
Дитрих стать орудием
Сатанинского коварства
И убийства Лачплеса.
Помощь в этом страшном деле
Он просил у Каупо,
Обещав ему за это
Царствие небесное.

В некий день уединенно
Лачплесис и Лаймдота
В замке за столом сидели,
Меж собой беседуя.
Лаймдота, сама не зная
Почему, грустна была.
Много дней она ходила
Тихой и задумчивой.
А теперь совсем печальной
И унылой сделалась.
Наконец она сказала
Задушевным голосом:
"Я не знаю, мой любимый,
Что бы это значило?
Грусть меня одолевает,
Страх сжимает сердце мне...
Я так счастлива, мой милый,
Я сейчас так счастлива,
Что мне страшно, как чего бы
Не стряслось, что нашему

Счастью помешать могло бы,
Разлучить меня с тобой!.. "
Не успел подругу витязь
Успокоить ласково,
Как вошел привратник, молвив,
Что перед воротами
Люди стали верховые
И впустить их требуют,
Объявляются друзьями.
Лачплесис в окно взглянул,
Видит: латники чужие,
Впереди их Каупо.
И велел открыть ворота
Перед ними Лачплесис:
Принял, как гостей, достойных
Уваженья всякого.
Каупо сказывал, что послан
Он к нему епископом
Разговор вести о вечном
Мире и согласии.
Никогда ни с кем без нужды
Лачплесис не вел войны,
И вступил в переговоры
Он охотно с Каупо.
Дней немало чужеземцы
Прогостили в Лиелварде,
Угощал как можно лучше,
Развлекал их Лачплесис
Состязаньями, борьбою,
Играми военными.
Но была все это время
Беспокойна Лаймдота:
И особенно тот черный
Рыцарь ей не нравился,
Хоть ее он сладкой речью
Всячески улещивал.
В некий день опять борьбою
Развлекались пришлые.
Всех осилил черный рыцарь
В бранных состязаниях.
Подошел он к Лачплесису,
Вызвал на борьбу его.
Отшутившись добродушно,
Отказался Лачплесис:

Мол, нельзя с мечом на гостя
Выходить хозяину.
Злобно издеваясь, молвил
Рыцарь, что, наверное,
Все, что посегодня слышал
Он про силу витязя,
Просто болтовня пустая,
Хвастовство, безделица!
Тут уж Лачплесис, не споря,
Вышел против рыцаря.
На мечах единоборство
Как бы в шутку начал с ним,
Только отражал удары
И оборонялся он.
Но большую силу рыцарь
И сноровку выказал.
Он ударом метким ухо
Отрубил у Лачплеса.
Страшно рассердился витязь,
Так врага ударил он,
Что рассек стальные латы,
Кровь сквозь латы хлынула.
Но сломался от удара
Меч в руках у витязя.
Видя это, враг второе
Ухо отрубил ему.
Тут уж не было предела
Гневу, обуявшему
Лачплесиса. И руками
Обхватил он рыцаря.
Начали ломать друг друга
По-медвежьи. Лачплесис
Трижды подымал на воздух
Рыцаря тяжелого,
Трижды сам пошатывался
Под напором недруга.
Бледные, на них смотрели,
Расступившись, воины.
Словно все окаменели
Перед этим зрелищем.
Борющиеся все ближе
Подходили к берегу.
Наконец свалил с обрыва
Лачплесис противника.
Но и сам упал с ним вместе,
Увлекаем тяжестью
Грузных лат его. Всплеснулись
Шумно волны Даугавы,
И в пучине скрылись оба
Яростных воителя.
Страшный женский вопль раздался
В замке. Это Лаймдота
В то же самое мгновенье
Жизнь свою окончила.
Бледное тонуло солнце,
Угасая в Даугаве,
Встал густой туман, слезами
Осыпаясь на берег.
Волны Даугавы стонали
В пенящемся омуте,
Приняли они на лоно
Витязя латышского
И воздвигли твердый остров
Над его могилою.

Вслед за Лачплесисом вскоре
И другие витязи
Друг за другом пали в битвах
С силою неравною.
Чужаки пришли. Свирепо
Немцы-бары правили,
А народ наш милый горько
Рабствовал столетия.
Но народ через столетья
Помнит, славит витязя,
Для народа он не умер.
В золотом чертоге он
Спит близ Лиелварде, глубоко
В Даугаве под островом.

И доныне лодочники
Иногда о полночи
Видят, как на темной круче
Борются два призрака.
Огонечек вспыхивает
В этот миг в развалинах
Замка. И к обрыву ближе,
Ближе борющиеся
Подступают и в пучину
Волн обрушиваются.
Гаснет огонечек. В башне
Крик тоскливый слышится...
Лаймдота глядит на битву,
Ждет победы витязя.

И придет однажды время -
Лачплесис противника
Одного с утеса сбросит
И утопит в Даугаве.
И народ тогда воспрянет
К новым дням, свободным дням!