217. Прозревший слепой (Пер Вахтина Н.Б.)

(19, № 2. Вар.: № 230.)

У одной вдовы были сын и дочь. Когда сын подрос, он многому научился и начал уже охотиться на нерпу. Однажды в начале зимы он поймал очень крупного лахтака. Когда он принес его домой, мать захотела сделать из шкуры лахтака покрышку для лежанки, но сын заставил ее пустить шкуру на ремень для гарпуна. Мать очень рассердилась и, выделывая шкуру, заколдовала ее, сказав:

- Когда он будет нарезать из тебя ремни и разрежет на полосы, лопни и ударь его по лицу,- и радовалась, что сыну будет больно.

Она кончила выделывать шкуру, и он принялся вырезать первый ремень. Потом он разгладил и натянул его. Но когда юноша начал скрести ремень раковиной, тот лопнул и, стегнув юношу по глазам, ослепил его.

Остаток зимы они, съев свои запасы, питались только моллюсками. Слепой юноша сидел на лежанке и не мог охотиться. Так прошла половина зимы.

Однажды пришел большой медведь и стал есть сделанное из шкуры окно^*, а потом просунул голову внутрь. Мать и сестра в ужасе забились в самый дальний конец лежанки, но слепой сказал сестре:

^* ("Окно" - окна затягивали полупрозрачными внутренностями животных.)

- Принеси мой лук.

Когда она дала ему лук, юноша натянул его и попросил сестру помочь ему прицелиться в медведя. Прицелившись, она подала ему сигнал, и он выстрелил. Стрела попала в медведя, и тот упал.

- Ты попал в окно, а не в зверя,- сказала ему мать, но сестра шепнула:

- Нет, ты убил медведя.

Теперь у них была пища на много дней. По мать не давала сыну вареной медвежатины, только немного моллюсков и никогда не говорила ему, что у них есть еда. Она хотела уморить его голодом. Но сестра кормила его, когда мать отлучалась, и юноша торопливо ел, пока та не вернулась. Так прошла большая часть зимы.

Наконец дни удлинились, и однажды весной сестра сказала:

- Помнишь, как хорошо было, когда ты был зрячим, ходил на охоту и как мы с тобой бродили но тундре?

- Еще бы! - ответил брат. - Давай попробуем снова походить. Я могу держаться за тебя.

Назавтра рано утром они вышли. Брат держался за одежду сестры, и весь день они бродили, а сестра собирала хворост для очага. Вскоре они пришли к ровному месту у озера, и брат сказал:

- Дай-ка я тут полежу, а ты иди пособирай еще топлива.

Сестра ушла. Пока юноша отдыхал, он услышал, что над ним летят дикие гуси. Когда стая пролетала прямо над его головой, один из гусей крикнул:

- Смотрите! Бедный юноша, он слепой! Может быть, мы сумеем помочь ему прозреть?!

Юноша не шелохнулся, когда птицы подлетели к нему, и продолжал лежать на спине. Тут он почувствовал, что на его закрытые глаза падает что-то теплое - это один из диких гусей капнул на них пометом,- и услышал голос, говорящий:

- Не открывай глаза, пока шум наших крыльев не стихнет совсем. Только тогда ты можешь попробовать их открыть.

Юноша продолжал лежать без движения, а дикий гусь, хлопая крыльями его но лицу, повторял:

- Не открывай глаза!

Шум их крыльев стал замирать, и юноша стал различать брезжущий свет, а когда шум стих совсем, он широко раскрыл глаза - и зрение вернулось к нему. Тогда он позвал:

- Сестренка!

Но она возвратилась только к вечеру; пришла, печальная и

задумчивая, выпростав одну руку из рукава и спрятав подбородок в воротник. Увидев ее, он позвал опять:

- Сестренка! Теперь ты не будешь больше ни в чем нуждаться - ни в пище, ни в чем: я добуду тебе одежду, потому что я прозрел.

Но она только ворчала и не верила ему, пока не взглянула в его открытые глаза и не увидела, что они прозрели. Дети условились не говорить об этом матери. Спустившись с сопки и подойдя к дому, юноша заметил медвежью шкуру, растянутую для просушки, а перед входом - медвежьи кости. Войдя внутрь, он увидел медвежьи лапы.

Закрыв глаза, он занял свое обычное место на лежанке; притворился, что уснул, а потом, сев, сказал:

- Мне приснилось, что я видел медвежью шкуру, растянутую у входа.

Но старуха-мать ответила:

- Это ты, наверное, думал о ком-нибудь, кто когда-то давно ударил тебя.

Снова он притворился спящим, а потом, сев, сказал:

- Кажется, я видел во сне кучу костей у входа.

Старуха повторила то же самое. По в третий раз, притворившись, что проснулся, сын сказал:

- Мне приснилось, что я видел две медвежьи лапы под лежанкой,- а когда мать снова повторила свой ответ, он вдруг открыл глаза и сказал:

- Мама, я правду говорю!

Тут она поняла, что он прозрел, и воскликнула:

- Ешь их, тогда ешь их!

Юноша снова стал жить как прежде, снова стал охотиться на нерпу, по со временем ему захотелось отомстить своей старухе-матери. Выло как раз время, когда у берегового льда стали появляться белухи, и он ловил их так: они с сестрой шли на лед и он обвязывал линь от гарпуна вокруг псе, потом метал гарпун в белуху, а потом они вместе тянули ее, пока по выволакивали на лед, где и убивали.

Однажды по дороге домой он спросил сестру:

- Ты любишь нашу мать?

Она ничего не ответила, по, когда он повторил вопрос, сказала:

- Я больше люблю тебя, чем ее; ты единственный, кого я люблю.

- Ладно, тогда завтра мы привяжем к ней гарпун. Я отплачу ей за то, что она ослепила меня.

Так сговорившись, они вернулись домой и застали мать за починкой обуви. Юноша сказал:

- Ох, как мы устали, вытаскивая эту белуху! Пусть сестра завтра отдохнет, а тем временем ты мне поможешь. Думаю, что ты сможешь устоять на ногах, когда белуха дернет линь.

Мать согласилась, и назавтра все они пошли к морю. Но когда появилась белуха и юноша приготовился метнуть гарпун, мать сказала:

- Выбери самую маленькую, большую не бей, - и, увидев мелких белух, показавшихся на поверхности, закричала:

- Вон, давай бей вот этих!

Но юноша сказал:

- Нет, они слишком велики.

Тут из воды показалась одна очень крупная, и оп, метнув свой гарпун, отпустил линь. Когда белуха подтащила старуху к самой воде, он крикнул:

- Помнишь, как ты меня ослепила?

Старуха изо всех сил старалась удержаться, но он толкнул ее, говоря:

- Пусть эта белуха отомстит за меня.

Стоя уже у самого края, она крикнула:

- Мой уло! Ведь я тебя нянчила^*! - и с этими словами она упала в море и исчезла под водой. Показавшись на мгновение, она еще успела крикнуть:

^* ("Мой уло, ведь я тебя нянчила!" - из сопоставления с № 230 понятно, что женщина просит свой нож (уло), чтобы обрезать линь.)

- Мой уло, мой уло! Я же нянчила тебя! - и исчезла навсегда.

Говорят, что она стала рыбой, а ее растрепанные волосы превратились в длинные клыки, из которых, говорят, произошли нарвалы^*.

^* ("Из которых... произошли нарвалы" - перевод Ринка допускает два понимания: нарвалы произошли из бивней, в которые превратились волосы женщины, сама же она превратилась в рыбу, или же (как в № 230) женщина превратилась в рыбу, а волосы ее - в бивень, "отчего и произошли нарвалы" (т. е. рыбы с бивнями). )

Все белухи исчезли, и брат с сестрой вернулись домой, оплакивая свою мать: они чувствовали себя виноватыми - ведь она их нянчила и ухаживала за ними. В ужасе от того, что они наделали, не смея оставаться в доме, они убежали на восток, далеко к большому материку, и стали бродить во внутренней части страны.

Поначалу юноша не убивал птиц, жалея их, - ведь они вернули ему зрение. Однажды он убил лебедя, потому что сестра попросила его об этом; говорят, что это была единственная птица, которую он убил за всю свою жизнь. Они построили дом далеко от берега; они дожили до глубокой старости, но друзей у них никогда не было.

Однажды они решили показаться людям, и он надумал пойти туда, где есть шаман. Вскоре он нашел таких людей и решил Дождаться момента, когда шаман будет вызывать духов. Тогда он подошел к дому, но, едва он приблизился, шаман стал жаловаться и закричал:

- Сейчас я выпущу на вас духа! Там, снаружи, яркое пламя!

Мужчина, стоявший снаружи, спросил:

- Разве вы меня не знаете? Слышали ли вы о человеке, который привязал гарпунный линь к собственной матери?

Ему никто не ответил, и он повторил свой вопрос. Тогда одна старая женщина сказала:

- Я помню, в детстве мне говорили, что много-много лет назад жили брат и сестра, которые привязали свою бедную мать к белухе.

- Я и есть тот самый человек, - сказал мужчина. - Я пришел показаться людям. Выйдите и посмотрите на меня.

Шаман вышел, а за ним и остальные, и они увидели его, стоявшего в ярком свете лупы рядом с лодкой. Волосы на его голове были белые как снег, как будто на нем был капюшон из белых заячьих шкурок, а лицо его было черное, и одежда была сделана из оленьих шкур.

Его сестра, сказал он, не может двигаться от старости, а живут они далеко в глубине материка, вместе с ужасными существами с головами нерпы.

Потом он добавил:

- Теперь я больше не покажусь людям. Я показался тем, кому хотел показаться.

Сказав так, он повернул прочь, и больше его никто никогда не видел.