5. Дороги Кингури

В селении Кингури замолчали большие барабаны нгомы и чингуоры, потому что здесь никто больше не танцевал батуке.

Только маленькие мукупьелы были подвешены высоко на деревьях, повернутые в сторону ветра, чтобы передавать Кингури вести от Иалы.

А сам Кингури покинул селение в тот день, когда Илунга простер над народом бунго свою руку с браслетом-лукано, некогда принадлежавшим древним вождям бунго. Никто не знал, что делает Кингури и где он блуждает. Но некоторые люди, встречавшие его то на берегу реки, то на равнине, то плывущим на плоту, рассказывали, что к Кингури со всех сторон сходится и сходится парод. И вожди стали жаловаться Луежи, что храбрые охотники, захватив с собой железные копья, которые им дал Илунга, покидают хижины, уходят к Кингури.

Илунга послал самых верных людей тайком разузнать, что делает Кингури. Они увидели Кингури во время охоты, когда он проявил такую отвагу, которой не мог похвастаться ни один луба. Кингури позвал их охотиться огнем вместе с ним, и тогда двое из посланцев решили остаться у него, но заплатили за это своей жизнью. Илунга послал наемников убить этих неверных гонцов и приказал Кингури немедленно заплатить подати.

Илунга думал, что, как и прошлый раз, Кингури откажется прислать подати и тогда он сможет напасть на его селение, увести в рабство непокорных людей. Но посланцы Кингури явились сразу же и положили к ногам Илунги сотни железных копий и стрел. А Иала от имени брата обещал Илунге подарить еще много стрел и копий, столько, чтобы их хватило огородить все селения и хижины.

И тогда Илунга понял, что делал Кингури на землях Юга. Он учил людей ковать оружие. И сейчас Кингури бросал ему вызов. Но Илунга не мог его принять. Потому что он видел, как радуются бунго тому, что на их земле уже научились ковать железное оружие. Один Илунга понимал, что Кингури не просто бросал ему вызов. Он еще хвастался своей силой, приобретенной вместе с оружием, которое луба когда-то подарили бунго. Теперь Кингури сам умел делать копья и стрелы так же хорошо, как их делали луба, и показывал Илунге, что у него такое количество оружия, что он даже может излишками его заплатить подать!

Наконец под жарким небом Каланьи родился сын Луежи и Илунги. И все вожди селений Лунды пришли с богатыми дарами приветствовать ребенка, который должен был стать вождем вождей. Кингури тоже пришел в сопровождении вооруженных людей и с двенадцатью рабами, нагруженными дарами для сына сестры.

Из всех уголков Лунды шли люди со своими подарками. Даже рабы старались принести хоть что-нибудь.

Касонго, узнав о рождении сына Илунги, послал в Каланьи с высоты обеих красно-зеленых гор гонцов со слоновой костью. Он послал столько клыков, что брат мог бы окружить ими свое большое селение.

Каньиука отправил Илунге железное оружие и циновки с невиданными рисунками, а Маи, самый бедный брат, - двух рабынь-девственниц. Робкие посланцы Маи просили у Илунги хоть немного ямса. Они сообщили, что на древней земле Лубы люди все еще голодают и что его брат Маи уже давно покинул бы эту землю, если бы не должен был охранять могилы древних вождей, своих предков.

Как только у Луежи родился сын, народ прозвал его Ноежи. Но лишь после того как мальчик проплакал три дня, его понесли в святилище. Теперь он мог называться вождем Лунды.

Старейшины и вожди преклонились перед малюткой. Вместе с ними явились Кингури и Иала.

Старейшие люди Лунды возгласили свою полную покорность ребенку Луежи: они вручали ему свои жизни, жизнь своих сыновей и жизнь народа. И горько плакал малютка, когда старики возложили руки ему на голову и поклялись защищать его всей своей мудростью и всем оружием.

От имени сына Илунга поблагодарил старейшин. И тогда ребенку переменили имя. Его стали звать Ианва. С тех пор во всех концах страны его называли Мвата-Ианва - вождь Ианва. А всех вождей Лунды стали называть мватанва.

Кингури танцевал рядом с Илунгой, танцевал батуке в честь маленького Ианвы и просил у богов для него, хотя мальчик и был сыном чужестранца, всяких удач в жизни, потому что в нем текла и его кровь.

В этот день Илунга и Кингури впервые пили пальмовое вино из одного калебаса и курили из одной трубки, как истинные друзья. И Луежи благодарила богов за то, что ее сын совершил такое чудо.

И снова Кингури стал посещать вместе со всеми вождями собрания племени, которым управляли Владычица Земли и Илунга. Все жили теперь в мире. Лунда действительно стала Землей Дружбы.

Каждый день Луежи посылала Кингури лучшее вино, а Илунга дарил ему связки табака, которые у него приготовляли по способу, известному только в его стране, и посылал ему рабынь, чтобы они обрабатывали земли Кингури.

Когда в груди у Луежи высохло молоко, когда она уже могла не так много уделять времени сыну, люди заметили, что с Владычицей Земли происходит что-то странное. Всегда гордая, решительная женщина стала вдруг унижаться перед Илунгой, относиться к нему так, будто он полновластный вождь, а она его рабыня.

Кингури осуждал сестру, напоминая ей, что дочь великого вождя Иала-Маку не должна унижаться перед чужеземцем. Но Луежи сердилась и отвечала ему, что Илунга для нее прежде всего отец ее сына. Мало того, она все чаще говорила о том, чтобы и Кингури, и все другие вожди почитали Илунгу так же, как она, из уважения к ребенку, которого он ей дал, который станет вождем лунда.

Во время одного из празднеств Луежи заставила Кингури преклониться перед Илунгой так же, как это делают все другие вожди и почтенные старейшины. Он исполнил приказ сестры, но все, кто видел лицо Кингури в это мгновение, поняли, что больше он никогда не унизится перед Илунгой, как бы его ни заставляли. И даже сам Илунга увидал в глазах Кингури холодный, жестокий огонь и отвернулся.

В тот день Кингури приобрел много друзей. Даже старые вожди, которые прежде его ненавидели, отцы, оскорбленные им, люди, чьи тела истекали кровью под ударами его кнута, в этот день втайне одобрили поведение Кингури.

Он не вернулся на праздник, дерзко ответив посланникам Илунги, что больше никогда не придет в Каланьи, не сядет с ним рядом и не станет обсуждать никакие дела. И действительно, он больше не отвечал на призывы барабанов родного селения, о чем бы они ни говорили: звали ли на праздник или на великие собрания племени.

Сегодня один, завтра другой начали появляться в селении Кингури вожди, которые были недовольны Владычицей Земли.

- Луежи сошла с ума! - говорили они Кингури.

И рассказывали ему, что недавно слышали, как Луежи вскрикнула от радости, когда Илунга ласково заговорил с ней в присутствии других людей.

Тем, что Кингури отказывался появляться в Каланьи, он обретал все больше и больше сторонников. Люди, недовольные тем, как Луежи унижается перед Илунгой, объединялись вокруг Кингури.

Вожди, которые приходили к Кингури, не только жаловались па Владычицу Земли и на Илунгу, находя все больше доказательств унижения дочери великого вождя. Нет, теперь они взывали к могуществу его, сына Иала-Маку, который никогда не разрешал ни одному чужеземцу так непочтительно обращаться с вождями и старейшинами.

Луежи узнала об этих сборищах в селении Кингури. Обеспокоенная и испуганная, она пыталась уговорить Илунгу сделать так, чтобы добиться покорности от Кингури, заставить его, хотя бы под страхом смерти, смириться, вести себя так, как должен вести себя подданный по отношению к вождю.

Но и Кингури узнал, что Луежи замышляет против него, и предупредил новых друзей, чтобы они не ходили по дорогам без сопровождения вооруженных отрядов.

А в Каланьи сторонники Луежи, жизнь которой для них представлялась залогом безопасности и благополучия страны, готовились спокойно встретить Кингури, если он задумает начать войну с Владычицей Земли.

Мудрейшие старики, самые почтенные вожди поселились теперь в Каланьи, подтверждая таким образом, что они готовы защитить собственной жизнью жизнь Луежи, Илунги и их сына, будущего вождя лунда.

И тогда мятежные вожди испугались. Их было меньше, чем тех, кто поддерживал Луежи. Все реже и реже они посещали теперь Кингури. Чтобы развеять подозрения, они даже стали посылать старейшинам дары и сообщать голосами барабанов о том, куда они идут на охоту и куда плывут на рыбную ловлю.

Когда Кингури увидел, как мало осталось у него верных воинов, когда почувствовал, что потерял уважение среди лунда, он стал опасаться подосланных убийц, которые могли лишить его жизни. И вот, собрав самых близких людей, глубокой ночью он поджег селение и в сопровождении вооруженных отрядов и женщин, нагруженных корзинами с ямсом, отправился по дороге па Юг. Но перед тем как совсем исчезнуть с родной земли, он послал к Владычице Земли гонца, сообщая ей, что покидает родину, так как не может жить под угрозой смерти на земле, которой он должен был бы владеть. Пусть знает сестра, что он уходит на те земли, где прячется солнце, пусть знает, что он скоро вернется с воинами, чтоб отомстить ей кровью за все унижения, которые он должен был претерпеть. Пусть знает, что ей немного времени осталось быть Владычицей Земли, немного времени осталось, чтобы растрачивать с чужеземцем богатства, принадлежащие ему, Кингури, старшему сыну Иала-Маку, память которого она и Илунга оскверняют, унижая вождей и обкрадывая народ.

Уход Кингури встревожил людей. Из самых далеких селений, куда дошла эта новость, жители стекались в Каланьи, чтобы убедиться в том, что Кингури действительно покинул свои края. Многие даже требовали, чтобы им показали маленького Ианва, ибо разнесся слух, будто его похитил Кингури.

Старики и мирные люди оставались на стороне Илунги, потому что он был законным вождем, потому что на его руке был священный браслет-лукано, потому что он наводил порядок в стране, казня врагов и милуя друзей.

Но молодежь, склонная к неповиновению, поддерживала Кингури. Правда, поддерживала втайне, побаиваясь Илунги, который, затаив гнев против брата Луежи, мог бы обрушить его па каждого, кто стал бы сочувствовать непокорному.

Старейшины советовали Илунге послать людей вдогонку за Кингури, отрубить смутьяну голову и принести в Каланьи. Потому что только так можно усмирить других непокорных. Но Луежи не позволила Илунге следовать совету старейшин, этих безжалостных стариков, которые всегда отстаивали жестокие законы, установленные ими самими.

Каждый день в Каланьи приходили вести о делах Кингури и его вооруженных спутников. Воздев руки к небу, с лицами, искаженными ужасом, люди рассказывали страшные истории о злодеяниях Кингури - о том, как он разрушал селения, угонял народ, порабощал, убивал ни в чем не повинных мужчин и женщин. "Кингури страшнее огня",- говорили путники, приходя в Каланьи. И о разбое, который учинял Кингури, о преступлениях его Илунга узнавал от верных подданных.

И на каждом собрании вожди прежде всего выслушивали гонцов, приносивших известия о Кингури. И вот однажды человек, утомленный долгим путем, едва держась на ногах от усталости, сообщил, что Кингури недавно дошел до берегов реки Шиумбве. Прощаясь с Лундой, он разрушил селение местного вождя и убил множество жителей.

Но вот наконец один из гонцов сообщил, что Кингури поднялся по берегу реки Касаи до ее истоков, побеждая народы, которые пытались перерезать ему путь.

И тогда Луежи и Илунга снова могли любить друг друга с прежним жаром, как бывало в первое время после их встречи, потому что мрачная тень Кингури исчезла с земли лунда.

Долго ничего не знали люди про Кингури, ушедшего в дальнее странствие к берегам Касаи. Но каждый раз, когда какой-нибудь лунда покидал родное селение, о нем говорили, что он ушел по дороге Кингури.

Тень непокорного сына Иала-Маку исчезла из Лунды, по память о нем навсегда осталась в душах беспокойных людей, которые хотели вступить на путь странствий и мятежа.

И вот настал день, когда на собрании вождей Луежи сообщила, что она получила известие о Кингури. Ее непокорный брат обосновался на берегах реки Кванзы, где его приветливо встретили местные властители. Земли там богатые, обширные и люди живут мирно и сытно.

- Кингури останется на той земле. Он будет богатым вождем,- сказала Луежи. - И, пристально глядя на старейшин, спросила: - Кто-нибудь из вас хочет уйти к Кингури?

Захваченные врасплох, вожди убедили Луежи, что они ей верны и никуда не хотят уходить.

- Мы умрем на родной земле! - сказали они.

А еще через несколько дней Владычица Земли сообщила, что получила новое известие о брате.

- Кингури встретился с белыми людьми! - сказала она, пугаясь собственных слов.

Еще никто и никогда но говорил о белых людях, никто даже не мог предполагать, что где-нибудь на земле существуют люди, у которых кожа белого цвета.

Старейшины и вожди застыли от ужаса и изумления, услышав слова Луежи. Но тогда она приказала явиться тому путнику, который в эту ночь прибыл в Каланьи и был задержан стражей. И вот из уст этого чужеземца, бежавшего из своего племени, которое называлось кимбунду, люди узнали, что Кингури встретился на берегу Кванзы с людьми белого цвета. Эти белые люди пришли из-за моря уже давно и воевали теперь с народом, который назывался жинга.

Человек кимбунду не мог больше ничего рассказать, потому что он сам не видел этих людей. Один старик из его селения рассказывал ему все это. Он называл белого человека мвана-калунга - сын моря, потому что белые люди пришли из-за моря. Они принесли с собой оружие, из которого вылетали огонь и гром, и начали убивать черных людей на их родной земле, чтобы завоевать новые удобные пути для торговли.

- Теперь Кингури вернется в Лунду! - воскликнул какой-то старик, вытаращив глаза от ужаса.

Тогда Луежи презрительно крикнула старику:

- Аиоко ки Кингури! - Уходи к Кингури!

На следующий день, узнав о том, что некоторые лунда все-таки отправились разыскивать Кингури, чтобы вместе с ним поселиться на плодородных берегах Кванзы, Луежи только пожала плечами и спокойно сказала:

- Аиоко! - Пусть уходят!

И вскоре в Лунде стали называть "аиоко", которое со временем превратилось в "киоко", всех тех, кто покинул Лунду, чтобы последовать за Кингури. А те, кто уходил, не желая оставаться под властью чужеземца, сами стали называть себя киоками, то есть "те, кто уходит". Таким образом они показывали, что не признают власть вождя-чужеземца, что их вождь - Кингури, первый человек Лунды, который навсегда покинул родину и положил начало существованию народа киоков.

И никогда с тех пор не зарастала на земле Лунды тропа Кингури, тропа последних кочевников, путь непокорных людей.