86. Тску-тен-гxaya и Цагн

Тску-тен-гхауа обычно поджигал норы диких котов. Затем он входил в огонь и выносил диких котов, и этим котам не было равных по красоте.

Возьмет Тску-тен-гхауа головешку, подойдет к норе, подожжет нору, войдет в пылающий огонь, но огонь будет для него холодным, а не горячим, потому что огонь знает, что Тску-тен-гхауа - хозяин огня. Поэтому огонь не обожжет его, огонь даже не подпалит его передника - ведь Тску-тен-гхауа одет в кошачью шкуру, черную кошачью шкуру - обожженную, как приносимые западным ветром облака.

Он обыкновенно говорил, когда поджигал нору:

- Тску-тен-гхауа, н баген, баген, гхауа! Тску-тен-гхауа, н баген, баген, гхауа!

Затем он проскакивал сквозь пламя и выносил котов. Он клал их, вынимал нож, свежевал и очищал их, затем насыпал земли на их шкуры.

Затем он брал головешку, шел к другой норе и поджигал ее. Он снова напевал:

- Тску-тен-гхауа, н баген, баген, гхауа! Тску-тен-гхауа, н баген, баген, гхауа!

Так он пел и проходил сквозь пламя, а затем выходил из огня и выносил котов, и не было котов более прекрасных, чем те, которых он выносил из огня. Он клал их, свежевал, очищал их, насыпал земли на шкуры. Затем он брал головню и подходил к другой норе. Он снова поджигал ее, снова пел, снова прыгал в огонь, снова выносил котов, снова свежевал их. Он собирал их, собирал шкуры котов, потом он их скатывал, клал на плечо и отправлялся домой. Он шел домой, так как солнце садилось и он собирался лечь спать.

Рано утром на следующий день Тску-тен-гхауа взял головню и пошел искать норы, которые он заметил накануне. Он отыскивал эти норы.

В это время мимо проходил Цагн. Цагн заметил, что он разжигает там огонь, и пошел прямо к нему. И тут Цагн увидел, что Тску-тен-гхауа прыгнул в огонь.

И Цагн воскликнул:

- Волдыри! Он покроется волдырями! Эй, там! Кто бы это мог так делать?! Он входит в огонь!

И только Цагн подошел и воскликнул это, как Тску-тен-гхауа вытащил котов, несравненных по красоте!

И Цагн сказал:

- Хотел бы я знать, как это возможно?!

Потом Цагн сказал:

- Нет, ты должен достать мне кота - у тебя уже столько шкур! Ты должен достать мне кота.

Тогда Тску-тен-гхауа сказал:

- Пойди вон к той норе, подожги ее.

Но Цагн говорил:

- Хорошо бы ты достал мне кота, потому что меня огонь обжигает.

А Тску-тен-гхауа сказал:

- Эй! Иди обратно! Иди и разожги огонь - и ты почувствуешь, будет ли он жечь тебя.

Тогда Цагн взял головешку и пошел к норе. Он поджег нору и сказал:

- Тску-тен-гхауа, н баген, баген, гхауа! Тску-тен-гхауа, н баген, баген, гхауа!

Он подражал Тску-тен-гхауа, потому что Тску-тен-гхауа всегда говорил: "Тску-тен-гхауа, н баген, баген, гхауа!".

Цагн прыгнул в огонь и вытащил котов. Он взял головешку, пошел к другой норе, снова поджег ее, снова запел, как Тску-тен-гхауа. Он прыгнул в огонь. Снова он вытащил котов и положил их.

Он радовался, что огонь не обжигает его, и опять взял головешку. Он вытащил котов, положил их, он не стал даже свежевать их, взял головешку и пошел к другой норе. Он был очень рад и поэтому не свежевал их.

Он снова вытащил котов, положил их, он взял головешку, так как он был рад, что огонь не обжег его и что огонь оказался холодным. Затем он подобрал котов, чтобы освежевать их.

Тут к нему подошел Тску-тен-гхауа, он пришел поглядеть, сколько котов добыл Цагн. И Тску-тен-гхауа попросил у Цагна часть котов, которых он там увидел.

Он сказал:

- Отдай мне этих двух котов!

Тогда Цагн сказал:

- Я не могу этого сделать. Этих котов я собирался отнести Квамманга.

На следующий день он пошел снова, поджег норы и прыгнул в огонь. Он вытащил котов, унес их и положил. Он взял головешку, пошел к другой норе и поджег ее. Снова он прыгнул в огонь, снова вытащил котов, положил их, снова пошел к другой норе. Затем, когда он увидел, что у него множество котов, он собрал их, чтобы освежевать.

Тут к нему подошел Тску-тен-гхауа. Тску-тен-гхауа увидел, что Цагн собирается освежевать котов. И Тску-тен-гхауа подошел к нему и сказал:

- Ты должен дать мне часть кошачьих шкур, которые лежат тут,- ведь я простил тебе вчерашних котов. А от этих котов ты должен дать мне часть.

Тогда Цагн ответил:

- Из этих котов я собираюсь сделать каросс, видишь, какой у меня каросс.

Тогда Тску-тен-гхауа сказал:

- Ты должен со мной поделиться этими котами. Тогда на новых котов, чьи норы ты подожжешь, я просто взгляну - и все.

Цагн сказал, что не даст котов: ведь он еще не сделал каросс. Он собирался сделать каросс, но еще не сделал его.

Тогда Тску-тен-гхауа сказал:

- Отдай мне часть этих котов, ты уже отказал мне раньше, когда я просил у тебя, и продолжаешь поступать так же. Ты должен дать мне часть этих котов!

- Ты так говоришь, будто собираешься настаивать. Ведь я объяснял тебе, что еще не сделал каросс!- возразил Цагн.

Тогда Тску-тен-гхауа воскликнул:

- О человек! Ты должен поделиться со мной этими котами! А иначе ты узнаешь, что собой представляет огонь. Мы обычно делимся друг с другом.

Но Цагн сказал, что он всегда знал, как входить в огонь.

Тску-тен-гхауа заговорил снова и сказал:

- Погоди, завтра ты почувствуешь, что такое огонь! Ты, кажется, вообразил, что огонь не может обжечь тебя?!

И Цагн сказал:

- Это неправда, ты знаешь, что огонь холодный!

Тогда Тску-тен-гхауа сказал:

- Погоди, ты еще увидишь! Вот заберешь этих котов, ляжешь спать, проснешься рано утром и отправишься с утра за котами. Начнешь разжигать огонь, думая, что войдешь в него невредимым. Но как только ты попытаешься войти в огонь, пламя обожжет тебя.

Тогда Цагн сказал:

- Этот, кажется, хочет обмануть меня.

Затем он ушел, он пошел спать. Рано утром он взял головешку и пошел к норам, которые заметил накануне. Он пошел туда рано, а Тску-тен-гхауа оставался дома. Он был сердит на Цагна и поэтому оставался дома.

И вот Цагн дошел до норы, поджег нору, он запел, как это делал Тску-тен-гхауа, он запел его песню. Затем он прыгнул в огонь - и огонь обжег его.

Он воскликнул:

- Дети антилопы каама^*! Вы должны идти!

^* (Имеются в виду мешок Цагна, его каросс и т. п.- вещи, сделанные из шкуры антилопы каама.)

И он полетел и плюхнулся в воду.

И он воскликнул:

- Друг наш! Лежи на старом месте! Тот человек сделал это!

Сказав это, он закричал:

- О волдыри! Ох! Ох! Ох!

Он стонал из-за волдырей - ведь огонь обжег его.

Он сказал, что не будет больше поджигать норы. Огонь обжег его, а вчера огонь не обжигал его. И он взял свои вещи и вернулся домой.

А молодой Ихневмон воскликнул:

- Кто сделал это? Кто обжег моего деда Цагна? Тогда Цагн рассказал молодому Ихневмону, что он сам обжегся, прыгая в огонь. Вчера огонь казался холодным, и вот он прыгнул в огонь.

Заговорил Квамманга, он сказал молодому Ихневмону:

- Дитя! Объясни деду, он, кажется, не отдавал Тску-тен-гхауа каждого второго кота. А мы обыкновенно делаем так, если хотим, чтобы огонь был спокойным и казался нам холодным. Тогда мы можем спокойно войти в огонь. Если же мы не отдаем Тску-тен-гхауа каждого второго кота, пламя обжигает нашу кожу, потому что Тску-тен-гхауа сердится. Потому мы обыкновенно отдаем ему каждого второго кота.

Тогда Цагн ответил, что он думал, будто у Тску-тен-гхауа много кошачьих шкур.

А Квамманга сказал:

- Мы обыкновенно даем ему шкуры, даже если их у него много. Тогда огонь спокойный и кажется нам холодным, и мы входим в огонь. Но огонь всегда обжигает нас, если мы не отдаем Тску-тен-гхауа каждого второго кота.