Статьи по мифологииНовости Мифологическая энциклопедияЭнциклопедия Тексты легенд и мифовЛегенды и мифы СказкиСказки Ссылки на мифологические сайтСсылки Карта сайтаКарта сайта






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Заключение

Чему учат прошедшие перед нами картины истории религии разных народов и эпох? Каково было место религии в прошлом человечества, какова ее роль в жизни людей сейчас?

Религия - не только представления

Первый и самый очевидный вывод: история религии - это не просто история заблуждений человеческого ума. Если бы религия была лишь совокупностью ошибочных представлений о мире, роль ее в истории человечества была бы очень скромной: ведь немало ложных взглядов преодолели люди на своем пути к прогрессу; эти ложные взгляды, конечно, мешали движению вперед, но они рассыпались в прах с каждым шагом человека вперед к познанию мира. А судьба религии была иной: она вся переполнена фантастическими, ложными понятиями, но эти ложные понятия почему-то оказываются поразительно стойкими и как бы непроницаемыми для знания, основанного на опыте. Взять хотя бы христианство: простой человеческий здравый смысл, не говоря уже о научном исследовании, без труда показывает, что содержание ветхозаветных, новозаветных и других христианских книг переполнено грубейшими вымыслами, наивными фантазиями, а многие миллионы даже образованных людей продолжают в них верить. Значит, есть в религии что-то, на чем держатся эти ложные, несовместимые со здравым смыслом представления.

Содержание религии - не только фантастические представления в умах людей. Религия - это и установленные обряды, обязательные церемонии, жертвоприношения, запреты - табу; религия - это и кодекс морали и права, который входит составной частью в семейный и общественный быт, зачастую вторгается и в законодательство, суд, даже международные отношения; религия - это и материальные предметы, изображения, фетиши, иконы, храмы, монастыри. Религия, далее, это и определенные группы людей, посвятивших ей себя и в ней заинтересованных, - от первобытных колдунов, шаманов и "делателей дождя" до современных священников и монахов, епископов и патриархов, мулл, раввинов и лам. Религия, наконец, это и клерикальные организации, политические партии и профсоюзы вероисповедного направления, духовные школы и богословские факультеты в университетах.

Социальные носители религии

И сильна религия больше всего именно тем, что слишком много людей и влиятельных общественных групп связали с нею свои интересы, и даже чисто материальные интересы, что эти люди и группы - неотъемлемая составная часть правящих классов эксплуататорского общества или их исторических предшественников. Конечно, это не значит, что "религия выдумана попами", как полагали некоторые, склонные к упрощенному решению вопроса антирелигиозные писатели - от Жана Мелье и Сильвена Марешаля (XVIII в.) до Генриха Эйльдермана (XX в.). Корни религии лежат глубже.

Уже при общинно-родовом строе, особенно в его позднюю пору, как мы видели, не было недостатка в людях, специализировавшихся на выполнении магических и культовых обрядов, знатоков и хранителей религиозно-магических верований: выделение этих специалистов было одним из проявлений нараставшего общественного разделения труда и зачатком отделения умственного труда от физического. Эти специалисты были не только хранителями, но в значительной мере и создателями религиозных верований. Нельзя же думать, что даже элементарные, всем доступные и всеми разделяемые племенные верования зарождались сразу, самостоятельно и в одном и том же виде в головах всех членов племени и каждого в отдельности. Это было бы чудом почище любого религиозного чуда. Условия возникновения верований в каждой определенной общественной среде (в каждом определенном племени) были более или менее одинаковы, но сами верования зарождались - или, лучше сказать, осознавались, осмыслялись - вначале в голове одного или нескольких людей, а уже потом передавались от одного к другому, от родителей к детям, от стариков к подросткам. И есть все основания полагать, что именно в головах специалистов, посвятивших себя этого рода деятельности, раньше чем в чьих-либо других головах, оформлялись, видоизменялись, усложнялись религиозные представления, а уж от них попадали и ко всем другим. Ведь не случайно именно от колдунов, шаманов, жрецов получали этнографы-исследователи в большинстве случаев ту информацию, которая потом ложилась в основу описания верований данного народа.

Сказанное не есть, конечно, возврат к упрощенной "теории обмана": ведь известно, что те же колдуны, знахари, шаманы по большей части и сами верят - или полуверят - в то, чему учат своих соплеменников. Но они лично в силу специфики своей деятельности, во-первых, более других предрасположены к "сочинению" верований, а во-вторых, более других заинтересованы (и даже чисто материально) в сохранении и закреплении этих верований в сознании окружающих.

В классовом обществе религия становится в прямом и точном смысле слова орудием социального гнета, и этой роли она не могла бы играть, если бы все содержание религии сводилось к ошибочным взглядам людей на мир. Ошибочные взгляды сами по себе рассеиваются без труда, повседневный опыт опровергает их на каждом шагу. Поэтому трудность преодоления религии не в опровержении ложных представлений, как воображали буржуазные атеисты-просветители. Трудность в том, что за этими ложными представлениями стоит многовековая традиция сложившихся норм поведений, ритуала установленных для подобающих случаев обрядов, а за этой традицией в свою очередь стоит сплоченная, хорошо организованная сила жреческих и храмовых корпораций, церковной иерархии. Эта жреческо-церковная организация есть та непосредственная социальная сила, которая составляет основу и опору религии. Нет нужды напоминать, что в эксплуататорском обществе она сама есть лишь часть мощной организации правящего класса, аппарат идеологического принуждения в его руках.

Конечно, нельзя забывать и о непосредственно психологическом (и идеологическом) воздействии религии на сознание каждого отдельного человека, приученного традицией искать в религии поддержки и утешения при всякой неудаче, а особенно в случаях тяжелого несчастья. Эта традиция, складывавшаяся тысячелетиями, так глубоко укоренилась в психике людей, что даже в нашей стране и в других социалистических странах, где общественные корни религии подорваны и авторитет церкви пошатнулся, многие люди порой по-прежнему ищут утешения в религии.

Отсюда очевидна и та поистине огромная консервативная роль, какую религия играла, а частью еще и продолжает играть в жизни людей, и не только в чисто идеологической области, но и в быту, в сфере правовых взаимоотношений, в политике, в экономике.

Религия - зло для народов

Сделанный вывод настраивает, конечно, на грустный лад. Какой же неимоверно тяжелый балласт бесполезного и прямо вредного наследства тянут за собой люди с самых ранних времен своей истории и вплоть до наших дней! Сколько материальных и духовных сил растрачено впустую или задавлено и заглохло под мертвой тяжестью религиозной фантасмагории, нелепых поверий и предрассудков, бессмысленных ритуалов! Сколько людей отдавало и отдает лучшие свои силы, а то и всю жизнь свою и своих близких на служение несуществующим духам и богам!

А сколько было длительных и кровопролитных религиозных войн, преследований и казней инакомыслящих, убийств людей по суеверному подозрению в колдовстве и т. п. Пусть эти кровавые войны и преследования возникали чаще всего в действительности из-за материальных интересов, но они вдохновлялись религиозными идеями, и именно религиозные мотивы придавали им порой особую ожесточенность и свирепость: "бей неверных!", "смерть проклятым еретикам!", "истребляйте врагов божьих!" И если в наши дни религиозные войны фактически прекратились или утратили свою прежнюю кровопролитную форму, то вероисповедная рознь осталась и сейчас. Религия, как и раньше, не столько сплачивает, сколько разобщает людей, а если и сплачивает, то лишь для того, чтобы резче противопоставить их друг другу, как будто человечеству и без того мало было всякой взаимной розни и вражды!

Наконец, религиозные традиции взваливают на плечи трудящегося человечества огромную экономическую тяжесть. Чтобы снискать покровительство сверхъестественных сил, заручиться их помощью в хозяйстве, суеверный человек приносит жертвы - жертвы в самом буквальном смысле. Марийский крестьянин резал и отдавал богам последнюю корову, рыболов-коряк убивал собаку - главное свое богатство. Сила обычая и суеверный страх побуждают человека отдавать потустороннему миру почти последнее свое достояние в тщетной надежде на материальную награду. В древних восточных государствах многочисленные рабы и крестьяне, земледельцы и ремесленники, приписанные к храмам, всю жизнь свою несли непосильный труд на пользу жрецов; в средневековой Европе едва ли не половина всего крепостного крестьянского населения сидела на землях, принадлежавших епископам, монастырям, религиозным конгрегациям, и надрывалась на барщине в пользу церковных тунеядцев; и считалось, что эти люди служат богу. Индийский крестьянин и сейчас несет зачастую последнюю рупию ростовщику - брахману, тратит последние сбережения на устройство обязательного обряда или жертвоприношения. Русский крестьянин еще недавно, до установления Советской власти, твердо знал, что - женится ли сын, родился ли ребенок, умер ли кто в семье, справляется ли пасха или престольный праздник - за все, за все надо платить попу, хотя бы платить было и нечем. А в капиталистических странах так бывает порой и сейчас.

Земные корня религиозных верований

Не следует забывать, что религия есть прежде всего общественное явление. Это не плод отвлеченного умствования "дикаря-философа", как представлял себе создатель анимистической теории Эдуард Тэйлор, и не порождение натурмифологической созерцательной фантазии или просто "болезни языка", как полагал Макс Мюллер. Религия на всем протяжении своей истории была тесно связана и до сих пор еще тесно связана со всеми сторонами общественной жизни: от общественной психологии до экономики.

Связь эта - двухсторонняя. С одной стороны, религия порождена материальными условиями жизни людей, будучи их искаженным отражением. С другой стороны, она оказывает как бы обратное влияние на эти материальные условия и вообще на все области общественной жизни.

Рассмотрим сначала первую сторону дела. Что религиозные верования суть фантастическое отражение в умах людей некоторой реальной действительности - это азбучная истина науки. G ней согласны не только марксисты, но и многие свободомыслящие буржуазные ученые. Однако признать эту истину в общей, отвлеченной форме - еще не все. Гораздо труднее суметь в каждом конкретном случае найти корни того или иного религиозного верования или обряда - земные, реальные корни. А в этом ведь и состоит главная или одна из главных задач изучения истории религии. Можно с полной уверенностью сказать, что эта задача гораздо важнее, чем скрупулезно точное описание самих верований и обрядов. Если мы опишем их десятки, хотя бы самым подробным образом, но не сумеем понять, из каких земных корней выросли эти верования и обряды, такое описание с научной точки зрения в лучшем случае сможет послужить лишь как сырой материал для какого-то будущего исследователя.

Приведенные в предыдущих главах факты религиозных представлений и обрядов разных народов интересуют нас не сами по себе, а лишь в связи с какими-то реальными фактами жизни, из которых эти представления и обряды выросли как их извращенное отражение.

Против упрощенного понимания земных корней религии

Конечно, не следует понимать слишком упрощенно задачу поисков земных корней религиозных верований: ведь они далеко не всегда лежат близко к поверхности. Не надо думать, что каждое в отдельности взятое религиозное представление, каждый отдельный религиозный обряд может быть непосредственно выведен из какой-то материальной практики. Дело в большинстве случаев обстоит гораздо сложнее. Нельзя забывать об относительной самостоятельности всякой идеологии, в том числе и религиозной. Религиозные представления, раз возникнув, обнаруживают обычно большую устойчивость, сохраняются и при изменении тех условий, которые их породили, видоизменяются под воздействием новых условий, влияют друг на друга, очень часто смешиваются, контаминируются, превращаясь в более сложные представления. То же самое и с обрядами, с культом. Но процесс этот отнюдь не является самостоятельным, спонтанным; он определяется всем ходом развития самого общества, конкретными историческими условиями. И все же отдельные звенья этого процесса, если их брать изолированно, очень трудно, порой даже невозможно, объяснять непосредственно из материальных условий той общественной среды, где они наблюдаются.

Для пояснения сказанного достаточно двух-трех примеров, возьмем их из религий переднеазиатского происхождения. Каково происхождение христианского водяного крещения? Конечно, можно сказать, что вера в очистительную силу воды, как бы смывающую с крещаемого первородный грех, коренится во вполне реальном свойстве воды - смывать грязь. Но удовлетвориться таким объяснением мы, разумеется, не можем уже по одному тому, что указанное свойство воды знакомо вообще всем людям, а только в христианской религии ритуал принятия нового члена в общину принял форму купания в воде или обливания ею. Значит, надо найти непосредственный источник происхождения христианского обряда крещения. И оказывается, что раннехристианские общины заимствовали его от переднеазиатской секты мандеев, как они заимствовали от тех или иных своих предшественников и все прочие свои обряды. У мандеев же почитание воды как чистого начала восходит, видимо, к древневавилонскому культу водяного бога Эа. Словом, лишь через длинную цепь исторических связей дойдем мы до первичных корней данного обряда.

Другой пример - иудаистский и мусульманский обычай обрезания мальчиков, выполняющий ту же функцию: знак принятия в религиозную общину. Не раз делались попытки объяснить происхождение этого обычая разумными соображениями: будто бы отрезание "крайней плоти" выполняет какую-то гигиеническую роль, и прочий вздор. Действительное понимание генезиса ритуала обрезания возможно, только если принять во внимание распространение этого ритуала у других народов, более отсталых. У них до сих пор обрезание, совершаемое, однако, не над новорожденными и не над семилетними мальчиками, а над подростками, вступающими в зрелый возраст, выполняет очевидную и вполне реальную роль, хотя и в излишне жестокой форме: сделать временно физически невозможным нарушение полового запрета, налагаемого на не достигших зрелости. Значит, и здесь реальные корни иудейско-арабского обряда лежат далеко в глубине прошлого этих народов.

Третий пример - христианский догмат "непорочного зачатия" Иисуса Христа девой Марией. Можно было бы сказать, что этот догмат порожден желанием - сознательным или стихийным - показать всем, что спаситель не был обыкновенным человеком, что он и родился не так, как все люди. Это, конечно, так, тем более что аналогичные поверил о рождении тех или иных выдающихся личностей сверхъестественным путем известны у очень многих, если не у всех, народов: от древних египтян и римлян до китайцев и индийцев. Но все эти примеры не объясняют, откуда же взялась сама вера в возможность для женщины забеременеть без участия мужчины. И корни этой веры нельзя понять, если не знать, что зародилась она, как показывает этнографический материал, в глубокой древности, в эпоху группового брака, когда вообще роль мужчины в рождении ребенка была или вовсе неизвестна или понималась людьми весьма туманно; первоначально она принимала форму представления о тотемической инкарнации.

Из всего сказанного следует, что отыскать земные корни того или иного религиозного представления или обряда далеко не всегда легко; подчас это и вообще не удается. Но не удается не потому, что этих земных корней нет, а потому, что они частенько бывают запрятаны в глубокой толще исторического прошлого. Очень часто простой недостаток фактических сведений либо недоброкачественность и ненадежность имеющейся информации мешают нам найти истоки того или иного верования, догмата, ритуала. В этих случаях приходится до поры до времени довольствоваться предположением (ни в коем случае не выдавая его за установленную истину) или даже просто оставлять вопрос открытым.

Так, беря один пример из очень многих, было бы трудно при настоящем состоянии наших знаний объяснить, почему народы континентальной Восточной Азии - китайцы, монголы, маньчжуры и др. - издавна почитали небо в качестве верховного божества, а, например, японцы - не небо, а солнце. Однако и в этом, и во многих других аналогичных случаях наше незнание причины вовсе не означает, что такой причины не было: дело лишь в недостаточном уровне наших фактических знаний в настоящее время. И таких случаев очень много. В этом смысле можно сказать, что перед историком религии непочатый край работы.

Влияние религии на общественное бытие

Обратимся к другой стороне дела: к влиянию религии на различные стороны жизни людей, в том числе и ее материальные основы. Влияние это бесспорно велико, но оно всегда производное, вторичное, а не первичное. В буржуазной науке можно найти сколько угодно попыток объяснить именно воздействием религии самые различные явления общественной и материальной жизни людей. Из религиозно-магических представлений выводили и искусство (Кюн), и семейно-брачные нормы (Фюстель де Куланж), и происхождение государства (Фрэзер), и первобытную технику (Прейсс), и обычаи носить одежду (Гелльвальд), и чуть ли не язык (Марр). Но у этих фантастических теорий сейчас, пожалуй, и нет защитников. Только погребальные обычаи и сейчас еще многие объясняют как порождение религиозно-магических представлений, хотя это едва ли правдоподобнее, чем предположения о таком же происхождении брачных обычаев или государственной власти. Но, если магические и религиозные верования и не могут рассматриваться нами как первичные причины возникновения тех или иных общественных институтов, мы никак не можем отрицать, что они на них влияют. И именно исследование того, как влияла и влияет религия на искусство, знания, мораль, право, общественный быт, экономику, политику и пр., - исследование этого составляет вторую и не менее важную задачу любого серьезного изучения религии.

Хотя в этом отношении многое еще предстоит исследовать, однако некоторые, обобщения можно сформулировать и теперь на основе изложенного выше фактического материала.

Религия и искусство

Взять хотя бы воздействие религии на область художественного творчества. Оно отчетливо видно на всех ступенях исторического развития: от верхнепалеолитической пещерной живописи до современных картин на церковные сюжеты. Значит ли это, что именно на религиозной основе зародилось искусство? Конечно, нет. В какой степени и в каких случаях вдохновлялись и вдохновляются художники религиозными эмоциями или идеями - это должны исследовать сами искусствоведы. Но то, что уже известно из их исследований, свидетельствует против мнения о положительном, полезном влиянии религии на искусство. Скорее наоборот: религиозные представления сковывают художественную фантазию, догматы угнетают свободный художественный порыв. Достаточно вспомнить несколько примеров. В верхнепалеолитических пещерах прекрасные реалистические изображения животных (лишенные религиозно-магического элемента) встречаются рядом с уродливыми и беспомощными фигурами фантастических существ - последние явно выражают какие-то религиозные представления, возможно тотемические. У современных австралийцев такие же реалистические изображения животных контрастируют с примитивными, лишенными всякого художественного значения тотемическими фигурами и символами. В египетском искусстве настоящий художественный стиль встречается лишь в тех произведениях, которые не связаны ритуально-религиозным каноном (например, статуэтка писца). Греческое искусство развивалось и совершенствовалось по мере освобождения от традиционно-религиозной условности. То же видим мы в европейском искусстве эпохи Возрождения, где религиозные сюжеты остались лишь как форма и предлог для художественного воплощения совсем не религиозных идей (Рафаэль, Тициан, Микель-Анджело и др.). Это же касается европейской музыки, в которой религиозные сюжеты (церковная музыка Баха, "Реквием" Моцарта и др.) служат лишь оболочкой для выражения чисто человеческих чувств и идей.

Однако уже тот факт, что в течение многих веков художники, архитекторы, музыканты, поэты создавали свои произведения на религиозные темы и служители церкви пользовались ими для более сильного воздействия на верующих, для привлечения их величественной богослужебной музыкой, прекрасными статуями и картинами, изображениями святых, самой архитектурой готических, византийских или иных храмов, - сам этот факт свидетельствует о мощи религиозной идеологии и той церковной организации, которая ее представляет. Правда, церкви чем дальше, тем труднее становится заставлять - искусство служить своим целям. В последние десятилетия даже в буржуазных странах создание религиозной музыки, религиозной живописи, религиозной поэзии прекратилось.

Религия, мораль и право

Ну, а вопрос о связи религии с моралью и правом? Здесь многое тоже надо еще исследовать. По мнению защитников религии, именно она лежит в основе всякой морали; это мнение разделяют и некоторые свободомыслящие авторы. Есть и противоположное мнение, что религия только на поздних ступенях исторического развития связывается с моралью, вначале же не имеет к ней отношения (Плеханов). Оба мнения ошибочны. Истоки человеческой морали коренятся не в религии, а в реальных условиях жизни людей как общественных животных. Однако уже в общинно-родовую эпоху религиозные верования призваны были закреплять моральные нормы, придавая им сверхъестественную санкцию: вспомним систему табу - запретов или обычаи инициации юношей, когда им внушаются нормы племенной морали, подкрепляемые авторитетом предков или духа - патрона инициации, а позже и авторитетом племенного бога. В классовом обществе мораль и право, перестраиваемые в интересах правящего класса, получают ту же религиозную санкцию. Но здесь взаимоотношения морали и религии более сложны, и чем дальше, тем они более усложняются.

Например, в Индии, в Китае, в Японии подчиненное положение низших, зависимых классов всегда санкционировалось религиозным вероучением. Так было в значительной мере и в древних государствах Переднего Востока. Напротив, античный раб служил своему хозяину не во имя религиозных заповедей, а повинуясь голой силе. Лишь христианство возвело повиновение раба хозяину в религиозный долг, божью заповедь. В средние века та же христианская проповедь покорности и повиновения власть имущим сочеталась прямым насилием, а высшие классы порой открыто демонстрировали свое презрение к церковным заповедям. Это имело то последствие, что стихийный протест угнетенных масс в свою очередь облекался в форму требования восстановить божественную "справедливость", осуществить на деле религиозные заповеди. И в современных буржуазных государствах, как правило, сочетаются прямое насилие и идейное (религиозное) обоснование этого насилия: как говорил Ленин, "функция палача" и "функция попа" равно необходимы для эксплуататорского капиталистического строя.

Сказанное, конечно, отнюдь не исчерпывает всех сложных взаимосвязей морали и религии, права и религии. Ведь дело касается не только классовых взаимоотношений, но и сферы личных, семейных и прочих отношений, где нормы морали до сих пор нередко подкрепляются религиозными представлениями: "грех", "бог велел", "бог накажет", "бог тебя благословит" и пр.

Воображаемая польза религии

Возникает вопрос: неужели человечество, столько веков, столько тысячелетий живя под гнетом обманчивых идей и бесцельных ритуалов, не способно было понять, да и доныне не поняло всей нелепости, бесполезности, всего вреда религии? Почему оно, несмотря на огромный прогресс науки, положительных знаний, до сих пор не освободилось от религиозного дурмана? Не значит ли это, что религия все же играла в истории и какую-то положительную, полезную для людей роль?

Так и ставили вопрос некоторые буржуазные исследователи. Многие из них - и не только верующие, прямые защитники религии, но и люди более или менее свободомыслящие - пытались не раз доказывать, что религия при всех ее заблуждениях как-то помогала и помогает людям в их борьбе за существование, то ли выступая как организатор коллективного опыта, то ли как кодекс социальных норм морали, то ли как некий маяк, указывающий людям идеальные цели.

Так ли это? Была ли и есть ли людям какая-то польза от религии?

Религиозные обряды и верования вырастают из каких-то материальных потребностей людей. Многочисленные примеры этого были показаны. Идет ли дело о промысловых или аграрных культах, о знахарском или шаманском лечении болезней, о культе богов - покровителей общины, города или государства, - все равно люди ожидают от религии удовлетворения каких-то своих нужд. Но удовлетворяет ли она их действительно? Конечно, нет. Только в тех случаях, когда религиозно-магические представления примешиваются к стихийным трудовым навыкам охотника, земледельца, ремесленника, может возникнуть ложное впечатление, что они помогают достижению реальной цели, тогда как на самом деле цель достигается умением, знаниями, усилиями человека, а религиозная примесь лишь отвлекает его от верного пути. В области морали и права людям нередко кажется, что если они поступают справедливо, то это во имя божьих заповедей, то есть повинуясь религиозным предписаниям. На самом же деле религия лишь подкрепляла сверхъестественной санкцией те нормы поведения, которые родились из самой же социальной практики и без которых немыслимо человеческое общежитие; при этом нельзя забывать, что наряду с нужными и полезными нормами права и морали та же религия, и, пожалуй, еще чаще, узаконяла и освящала неразумные, несправедливые нормы "права" и "морали".

Вообще история религии изобилует поучительными примерами того, что религиозные обряды, религиозные верования, религиозные предписания, возникшие из какой-то определенной реальной потребности, на деле не только не удовлетворяют этой потребности, а и приводят к обратному результату или к результату, несоизмеримому с поставленной целью.

Примеров можно привести сколько угодно. Вот несколько наиболее наглядных.

Пищевые запреты существуют в том или ином виде почти во всех религиях. Основа их - стихийное, но целесообразное стремление к регулированию общественного потребления. Но во что оно вылилось? В бессмысленную тотемическую табуацию, в нелепые правила иудаистской религии относительно способов убоя скота, в изнурительные христианские и мусульманские посты, зачастую подрывающие силы и без того истощенных людей, и т. д. и т. д. Какая разумная цель достигнута этими изуверскими ограничениями?

Другой пример - погребальные и поминальные обряды и связанные с ними верования. В основе их лежат полуинстинктивные, а частью и разумные действия: изолировать разлагающийся труп, а в то же время и как-то сохранить его в качестве дорогой реликвии в память о близком человеке, почтить эту память поминальной трапезой и пр. Но когда к погребальным и поминальным обычаям постепенно примешивались суеверные религиозно-магические представления, началось уродливое разбухание самих обрядов: бессмысленное принесение в жертву ценных вещей, оружия, животных, а затем, местами, и умерщвление людей - жен, рабов, слуг, пленных. На поминках гвинейского царька десятками убивали рабов и других людей: посылали их на тот свет к умершему повелителю как вестников. Для погребения египетского фараона Древнего царства десятки тысяч рабов в непосильном труде строили долгие годы высокую пирамиду, тысячами погибали на этой работе. Крестьянин-осетин и сейчас еще несет разорительные расходы на устройство хиста - поминок по умершим сородичам, чтобы не дать им "голодать".

Третий пример - религиозно-магическая медицина. На почве примитивного народного врачевания развилось знахарство, на основе стихийной психотерапии - шаманство; и в какой-то мере в свое время этим удовлетворялась насущная потребность человека - потребность борьбы с болезнями. Но эта практика, сдобренная суеверными представлениями, породила ядовитые цветы шарлатанских фокусов шаманов, их бесстыдные вымогательства - резать скот в жертву духам; породила жульническую торговлю ладанками, частицами мощей и прочим "целебным" хламом, массовый обман у "святых мест" (Киев, Почаев, Лурд и другие фабрики чудес). Трудно подсчитать, сколько обманутых и разочарованных, сколько заразившихся и разорившихся приходится на каждого действительно или временно исцеленного у этих "святых мест".

Разнообразие верований и обрядов

Одно из важнейших наблюдений, которое нельзя не сделать, если всмотреться внимательнее в историю религий, - необычайное разнообразие верований и обрядов у разных народов и в разные эпохи. И это разнообразие нельзя объяснить одной только сменой последовательных стадий в общем развитии религии, соответственно ступеням общественного развития. Стадии стадиями, но дело не только в них: у народов, стоящих примерно на одной и той же ступени исторического развития, мы нередко обнаруживаем весьма несхожие формы религиозных представлений. И притом следует подчеркнуть - ибо это самое важное, - что несходство между религиями во многих случаях касается не только содержания отдельных верований (что само по себе не требовало бы даже особых объяснений), а и самого, так сказать, стиля, или духа, религии.

Когда мы говорим о неодинаковости в самом стиле религии, дело идет прежде всего об отношении той или иной религии к человеческой жизни в целом и к отдельным ее сторонам; иначе говоря, дело, так сказать, в ориентировке религиозных представлений и норм в отношении земной действительности.

Примеры различий между религиями

Возьмем несколько наиболее наглядных примеров. Конфуцианство и буддизм - две религии, возникшие почти в одно и то же время и примерно в сходных условиях общественного строя; мало того, обе религии почти 2 тысячи лет сосуществовали в одной и той же стране, у одного и того же народа - у китайцев (хотя буддизм, как "мировая" религия, распространен и во многих других странах). Но можно ли представить себе более несходные, чуть ли не противоположные по духу вероучения! Конфуцианство с его религиозным освящением установившегося общественно-политического строя, с его идеалом патриархально-феодальной монархии, опирающейся на родовые традиции, где весь культ сосредоточен в руках чиновников, старших в роде и старших в семье, конфуцианство с его пунктуальным выполнением строго установленных обрядов и церемоний и с полным отсутствием какой-либо мистики, какого-либо интереса к потустороннему миру; и буддизм, принципиально отрицающий всю земную жизнь, объявляющий ее сплошным страданием и обманом, буддизм с его идеалом полного отрешения от земного существования и погружения в спокойное небытие - нирвану; буддизм, требующий монашеского аскетизма от всех, кто хочет уйти от мучительной действительности. Конечно, тут речь идет о принципиальной стороне вероучений, а не о том, как они прилагаются к действительности, - ведь жизнь вносит в эти идеалы свои поправки, и на практике верующие - буддист и конфуцианец ведут себя не так уж по-разному, тем более что этот буддист и этот конфуцианец зачастую одно и то же лицо.

Можно и в целом противопоставить традиционные религии Китая (смесь из конфуцианства, даосизма и буддизма) - хотя бы религиям Индии. У китайцев - чинное, добросовестное выполнение не слишком обременительных обрядов, почтительные поклоны предкам в установленные дни, поднесение жертв, вырезанных из бумаги. У индийцев - идеал аскетизма, фанатические самоистязания, мистическое общение с божеством, а для простых смертных - постоянные стеснительные ограничения, запреты, бесконечные очищения, разорительные жертвоприношения. Практичный китаец отдает своей религии лишь необходимый минимум, суеверный индуист весь во власти своей религии.

Очень неодинаково отношение разных религий к повседневной жизни, к отдельным ее мелочам. Приблизительно в одну эпоху и на одной и той же ступени исторического развития сложились религии древних евреев и древних греков. Но античная греческая религия, насколько мы знаем, почти совсем не касалась мелочей повседневного быта: что и как человек ест и пьет, во что он одевается, что и когда делает. Иудаизм же, напротив, вторгается и в кухню, и в спальню, регулирует самым строгим образом и состав пищи, и способы ее приготовления, и все детали одежды, предписывает или запрещает многочисленные мелочи в личном поведении человека.

Неодинаково отношение разных религий к смерти и к умершим; и опять-таки неодинаковость эта не всегда объясняется различием исторических стадий. В древнеегипетской религии поражает гипертрофированное развитие погребального культа: еще при жизни своей человек усиленно заботится о том, как его впоследствии похоронят, заказывает для себя гроб и пр.; особая забота о сохранении тела (мумификация), заупокойные храмы с целым инвентарем разнообразных вещей, для царей - огромные погребальные пирамиды, - все это создает впечатление, что верующий египтянин больше думал о своем загробном существовании, чем о земном. И рядом - древнеиранская религия, рассматривавшая мертвеца как нечто нечистое; тела даже уважаемых людей выбрасывались чуть не на свалку, отдавались на съедение хищным птицам; царство смерти - царство злого духа Ангра-Майнью.

Неодинаково отношение разных религий к человеческой личности. Конечно, тут основные факторы изменений связаны с общим ходом исторического процесса, с распадом общинно-родовых отношений, а позже - с переходом к капиталистическому укладу. Поэтому соотношение "коллективного" и "индивидуального" начал в религии постепенно меняется в пользу второго. Однако процесс этот начинается довольно рано (индивидуальный тотемизм, культ личных духов-покровителей) и тянется через всю историю религии вплоть до наших дней; поэтому к одной лишь стадиальности свести дело нельзя. Есть даже факты обратной последовательности: например, ранний буддизм обращался с проповедью к каждой отдельной личности, принятие в общину было строго индивидуальным и, согласно ортодоксальному буддистскому вероучению, человек может на пути к достижению нирваны рассчитывать исключительно на свои собственные силы; впоследствии же личность в буддизме отошла на второй план, а на первый выплыла церковная организация, иерархия, ритуализм.

В других религиях соотношение коллективного и индивидуального принципов весьма неодинаково. В древневосточных и античных культах решительно преобладал первый, однако у греков наряду с господствующей "полисной" формой культа в VI - V вв. зародилась индивидуалистическая секта орфиков, выросли элевсинские и другие мистерии, обещавшие своим адептам, и только им одним, особые религиозные блага. Иудаизм до конца сохранил строго общинный характер вероучения и культа, но выросший внутри него хасидизм сделал резкий поворот в сторону личного начала. Религии Китая и Японии не знают ничего индивидуального, от человека требуется лишь строгое соблюдение установленных обрядов. В индуизме то и другое находится в равновесии: обязательный для всех ритуализм и изуверские упражнения аскетов ("религиозная виртуозность", по выражению Макса Вебера). В христианстве основной его ствол - католицизм - был и остается твердыней строго коллективного начала, ибо залог спасения для человека, по католическому вероучению, в безоговорочном подчинении церкви, которая зато берет на себя и отпускает все его грехи. Но от католичества на этой почве откалывались и средневековые мистические течения, и особенно кальвинистский, пуританский и прочий протестантизм, перенесший центр тяжести опять с общины на отдельного человека. В мусульманстве с его строгим ритуализмом и общинной дисциплиной носителем индивидуального начала стала секта суфиев, возлагающая все надежды на личное общение человека с богом.

Факт огромного разнообразия религиозных верований и обрядов сам по себе нисколько не удивителен, ибо мы знаем, насколько неодинаковы конкретные исторические условия развития каждого народа и каждой эпохи. А ведь религия зависит от всей совокупности условий не только собственно материальной жизни людей, но и от политических форм, культурных особенностей, внешних влияний. Надо досконально и всесторонне изучить все это своеобразие условий в каждой стране, в каждую эпоху раньше, чем мы сможем понять причины различий между религиями, скажем, тех же Индии и Китая, Египта и Ирана, Греции и Рима, кельтов и славян.

Конечно, говоря об огромном разнообразии религиозных верований и обрядов, о неодинаковости даже самих типов религии у разных народов, мы не должны ни на минуту забывать, что при всех различиях религия остается в основе своей одним и тем же - искаженным отражением реального мира, выражением бессилия человека перед окружающей его средой. Но бессилие это проявляется в разных формах, а реальный мир - бесконечно разнообразный - получает в религии не менее разнообразное, хотя и всегда одинаково искаженное, отражение.

Различия в степени влияния религии на жизнь людей

Религия в истории человечества играла и играет большую роль; об этом уже говорилось. Но одинаковую ли везде и всегда? Нет. Даже в прошлом мы видели немало примеров того, что в жизни одного народа религия занимала более значительное место, в жизни другого менее значительное. И в прошлом, при антагонистических классовых отношениях, могли быть случаи, когда люди отводили религии, еще и не думая отказываться от нее, весьма скромное место в своей жизни. Древний римлянин, со своей практической сметкой, склонен был отдавать богам ровно столько, сколько им полагалось, ни крошки больше, а иногда старался притом еще и поднадуть своих богов, сохраняя к ним, конечно, полное уважение.

Свободомыслие против религии

Но можно ли говорить - а для нас это самый важный вопрос - о постепенном общем ослаблении роли религии в общем ходе истории человечества? Да, можно, хотя это ослабление и нельзя представлять себе как непрерывный и равномерный процесс: оно шло и идет скорее зигзагообразно или скачками, с неоднократными рецидивами, с оживлением религии в определенные исторические периоды, но за оживлением следует новое и более глубокое падение. А ослабление роли религии, с другой стороны, неразрывно связано с зарождением и нарастанием свободомыслия. В этом смысле всю историю умственного развития человечества можно рассматривать как вековечную борьбу религии и свободомыслия.

Зачатки последнего мы видели уже у некоторых народов, еще не перешагнувших рубежа доклассового и классового общества: в Полинезии, Африке, доколумбовой Америке. Проблески свободной мысли можно обнаружить и в Древнем Египте, в Месопотамии. В Древней Индии и Древнем Китае складывались уже стройные системы материалистического мировоззрения, не оставлявшего места для богов и духов. В античной Греции и в Риме были заложены основы европейского свободомыслия и атеизма. Во всех этих странах, надо заметить, не было еще настоящей и систематической борьбы между религией и свободомыслием; то и другое уживалось более или менее мирно, бок о бок, хотя отдельные факты преследования безбожников бывали: например в Греции изгнание Анаксагора и сожжение его книг, осуждение и казнь Сократа. В этих фактах проявился смутный, но безошибочный инстинкт правящих классов, которые предчувствуют, что критика религии есть первый шаг к критике господствующих социальных порядков.

Настоящая и жестокая борьба религии против поднимавшего голову свободомыслия началась в Европе в конце средних веков. Это была реакция на зарождающуюся антифеодальную борьбу. Церковь, особенно католическая, освящавшая феодальные порядки и сама составлявшая их неотделимую часть, была тогда в зените своего могущества, и она не терпела рядом с собой и намека на свободную мысль и критику. А зарождавшийся буржуазный уклад как раз требовал известного простора для научного исследования и опытного знания: так подготовлялись условия для развития свободной мысли, хотя в ту пору (до XVIII в.) только очень немногие, наиболее смелые мыслители отваживались, и то по большей части в завуалированной форме, заявить право человеческого разума на самостоятельное решение мировоззренческих вопросов (Бэкон, Гоббс, Спиноза и др.). Генеральная схватка буржуазного свободомыслия и атеизма с клерикализмом и богословием началась во Франции в XVIII в. как пролог Великой буржуазной революции. После многих боев и особенно ввиду необычайных успехов естествознания в XVIII - XIX вв. религиозному мировоззрению пришлось несколько отступить. Буржуазный атеизм и в XIX в. продолжал наносить удары церковному мракобесию; но с середины XIX в. на сцене появился главный и смертельный враг всякой религии - пролетарский социалистический атеизм.

Можно сказать, что именно со второй половины XIX в. началось решительное наступление свободомыслия и неуклонное падение авторитета религии, по крайней мере в европейских странах, несмотря на судорожные, доныне продолжающиеся попытки ее защитников сохранить свои позиции.

Конечно, нельзя рассматривать факт падения авторитета религии, постепенный отход людей от религии и от церкви как простое следствие роста свободомыслия, как процесс, происходящий лишь в головах людей. Это - явление более широкое, охватывающее и политическую и экономическую сферу. Слабеет экономическая мощь церкви (конечно, не везде и не равномерно), падает ее политический вес. Особенно заметно происходит это в социалистических странах, где церковь сразу и безвозвратно потеряла даже остатки своего прежнего влиятельного положения в сфере экономической и политической жизни. В буржуазных странах это влиятельное положение пока сохраняется, но в большинстве их и оно постепенно слабеет. И это, в свою очередь, приводит лишь к дальнейшему падению авторитета религиозной идеологии в сознании народных масс.

Чтобы убедиться в том, что это так и есть, что падение авторитета религии, даже в буржуазных странах, идет неотвратимо и неуклонно, не нужно обращаться к книгам антирелигиозных писателей, буржуазных или марксистов. Достаточно одного вполне объективного свидетельства. Самая консервативная из буржуазных стран Европы - это, конечно, Англия. Самый консервативный из ее общественных классов - это буржуазная аристократия (или аристократия и буржуазия, если можно разграничить эти классы). Зеркало быта и мировоззрения этой общественной среды, как и других общественных групп, - это классики английской литературы. И вот если мы сопоставим ту энциклопедию английской жизни середины XIX в., какую представляют романы Диккенса (как и близких к нему по времени и по духу писателей), с такой же энциклопедией английской жизни конца XIX и начала XX в., какую мы находим у крупнейшего из современных писателей - Голсуорси (особенно в "Саге о Форсайтах"), то нельзя не обратить внимания на характерное различие. Герои Диккенса - и из буржуазии и из народа - сплошь набожные люди; и в радости, и в горе они призывают имя божье: либо благодарят бога, либо возлагают на него последние надежды; поступки честных и благородных людей вдохновляются религиозной моралью. Наоборот, большинство героев Голсуорси, и как раз из самой консервативной буржуазной среды, никогда, ни в печали, ни в радости - не вспоминают ни о боге, ни о религиозных заповедях; в своих действиях эти люди - от самых великодушных и добродетельных до последних мерзавцев - руководятся чем угодно, но не религиозной моралью. О церкви и христианском вероучении если кто из них и вспоминает, то с иронией или в шутку. Даже церковные деятели, священники, епископы, простодушно признаются в своем неверии и в своих поступках руководятся общечеловеческой, а отнюдь не христианской этикой.

Подчеркнем, что речь идет тут именно о той области личной и общественной морали, где позиции религии всегда были наиболее сильны, а вовсе не о "познавательном" отношении человека к миру, ибо в этой последней области религия сдала свои позиции гораздо раньше, уступив их научному мировоззрению.

Думается, что все это не случайно. Аналогичные наблюдения можно сделать и над французской, немецкой, американской литературой. Судя по этому достаточно объективному свидетельству, авторитет религии, что бы там ни проповедовали теперь ее служители и защитники, в самых широких кругах современного общества, по крайней мере европейского и американского, неудержимо падает, и даже в области чисто моральных норм поведения.

Нечего и говорить о странах социалистического лагеря, где уже самые широкие массы народа отошли и продолжают отходить от религии. Этот процесс - естественное следствие общего роста политической активности и сознательности, роста материального благосостояния и культурного уровня населения. Пример социалистических стран еще более наглядно показывает, что будущая судьба религии, как бы ни старались деятели и защитники церкви гальванизировать ее, предрешена.

предыдущая главасодержаниеследующая глава

777111.ru










© Злыгостев А. С., дизайн, подборка материалов, оцифровка, статьи, разработка ПО 2001–2020
Елисеева Людмила Александровна консультант и автор статей энциклопедии
При использовании материалов проекта (в рамках допустимых законодательством РФ) активная ссылка на страницу первоисточник обязательна:
http://mifolog.ru/ 'Мифологическая энциклопедия'
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь