Голова Саргала возносится на небо

Вслед за войском, скакавшим с уныньем,
Поспешил на коне своем синем
Криводушный Хара-Зутан.
Он увидел, что ханы в тревоге,
И тогда поперек дороги
Пред вождем - Бирузой-нойоном -
Он со словом предстал и поклоном:

"Неразумные, где же ваш разум? 
Не дождавшись победы обещанной, 
Почему повернули вы разом, 
Побежденные слабой женщиной? 
Если дикая кобылица 
Вдруг отстанет от табуна, - 
Сразу женщина убоится, 
Растеряется, смущена... 
Разве так ведется война? 
Вы поймите: вам хитрость нужна. 
Если скопом в сражение хлынете, 
Понесете вы тяжкий урон. 
Если войско обдуманно двинете, 
Если с двух пойдете сторон - 
Победите Урмай-Гохон".

Властелины Желтой долины 
С одобреньем услышали то, 
Что сказал им язык змеиный, 
И повел их предатель презренный 
По дороге своей измены. 
Так исполнилось наконец 
То, что он посулил им раньше: 
Он привел их в родной дворец, 
Он привел их к прекрасной ханше. 
Окружили Урмай-Гохон, 
Окружили, взяли в полон.

Все три хана повеселели: 
Наконец-то достигли цели, 
Завершили победой борьбу! 
А красавицу подхватили, 
Взяли под руки, посадили
На серебряную арбу, 
Запряженную иноходцами, 
И враги, совершив разбой, 
Возглавляемые полководцами, 
Повернули к себе домой.

В это время затрепетала 
У Хара-Зутана душа. 
Вскрикнул он, тяжело дыша, - 
Он боялся брата Саргала 
И Гэсэровых богатырей. 
Он воззвал: "Три могучих хана. 
Помогите мне поскорей - 
Вы уходите слишком рано! 
Взяли то, что хотели взять, 
Повернули дружины вспять, 
Видно, вам, глупцам, невдомек: 
День победы еще далек. 
Слишком рано ликуете вы, 
И напрасно рать успокоена: 
Не мертвы еще, не мертвы 
Тридцать три Гэсэровых воина!

Иль не знаете вы, что, доколе 
Будет жить Саргал на земле, 
Не подвластны на ратном поле 
Тридцать три мечу и стреле: 
Если вечером будут убиты 
Храбрецы, что славой покрыты, 
Оживут они утром опять, 
Чтобы с хитрым врагом воевать 
В камышах у озера белого 
Ныне прячется старый Саргал. 
Вы отправьте воителя смелого, 
Чтобы, крадучись, отыскал 
И сразил его наповал!"

Так изменник упрашивал ханов 
Ядом зависти напоен. 
На него с пониманьем глянув, 
Приказал Бируза-нойон: 
"Эй, Бухэ-Саган-Маньялай, 
Ты немедля приказ выполняй!
В камышах у озера белого 
Ты Саргала, дядю Гэсэра, 
От годов и трудов поседелого, 
Обезглавь проворной стрелой, 
Привяжи к коню его голову, 
Как велит обычай седой, 
Привязав, привези с собой, 
Отруби две руки до плеча, 
Преврати две руки в два бича!"

Изготовил воитель свой лук
И пробрался в те камыши,
Где Саргал от позора и мук
Притаился в озерной тиши.
Сиял он голову старца с плеча
И, лишив его крепких рук,
Две руки превратил в два бича,
И с добычею боевой -
С той отрубленной головой -
Он вернулся, предстал пред главой
Непотребной, разбойной рати.

Словно солнышко на закате, 
Покидающее небосклон, 
Зарыдала Урмай-Гохон, 
Обратилась к свирепым ханам: 
"Криводушным Хара-Зутаном 
Вам я выдана на позор. 
Нет мне радости с этих пор. 
Край родной покидаю ныне, 
Чтоб в неволе жить на чужбине, 
В ненавистной мне стороне, 
Но, прошу, подарите мне, 
Полонянке вашей, рабыне, 
Эту голову дяди Саргала!" 
Так она к трем ханам взывала.

Младший хан сказал: "Отдадим!" 
Средний хан сказал: "Не хотим!" 
Старший хан прохрипел слова: 
"Превратилась та голова 
В жалкий вьюк, в беспомощный вьюк.
От нее нам какая беда? 
Убежит от нас? Но куда?"

И красавице, что сверкала, 
Словно утренняя заря, 
Дали голову дяди Саргала, 
Многомудрого богатыря.

По тропинке сошла крутой
Та, что славилась красотой,
С этой мертвою головою
И омыла ее живою
Девятиродниковой водой,
А потом умастила жиром
Неприступных скал девяти
И сказала ей: "Полети
К той, что правит заоблачным миром,
К нашей бабке Манзан-Гурмэ,
Опустись на ее на колени!"
И ее закинула ввысь.

Устремилась к небесной сени
Голова, что была седой,
Голова, целебной водой
Девяти родников освященная,
Жиром скал девяти умащенная, -
Хороша и светла, как разум,
Поднялась она к облакам.
Обратились три хана с приказом
К самым метким своим стрелкам,
Чтобы стрелы в нее метнули,
Чтоб на землю ее вернули.
За стрелой засвистела стрела,
Ни одна догнать не могла:
Голова Саргала седая,
Метких стрел быстрее взлетая,
Облаков пробила покров
И оставила за собою
Поднебесных тринадцать миров,
Голубой покатилась тропою
К мудрой бабке Манзан-Гурмэ,
К той, что радость дарует и милость, -
На колени ее опустилась.