Предисловие переводчика

"Песнь о Гайавате" считается самым замечательным трудом Лонгфелло. Появилась она в 1855 году. Впечатление, произведенное ею, было необыкновенно: в полгода она выдержала тридцать изданий, породила массу статей и подражаний и была переведена на многие европейские языки.

Всех поразила оригинальность ее сюжета и новизна блестящей, строго выдержанной формы.

"Мой знаменитый друг, - говорит известный немецкий поэт Ф. Фрейлиграт в предисловии к своему переводу "Песни о Гайавате", - открыл американцам Америку в поэзии. Он первый создал чисто американскую поэму, и она должна занять выдающееся место в Пантеоне всемирной литературы".

Но главное, что навсегда упрочило за "Песней о Гайавате" славу, - это редкая красота художественных образов и картин в связи с высоким поэтическим и гуманным настроением. В "Песне о Гайавате" отразились все лучшие качества души и таланта ее творца. Лонгфелло всю жизнь посвятил служению возвышенному и прекрасному. "Добро и красота незримо разлиты в мире", - говорил он и всю жизнь всюду искал их. Ему всегда были особенно дороги чистые сердцем люди, его увлекала девственная природа, манили к себе древние народные предания с их величавой простотой и благородством, потому что сам он до глубокой старости сохранил в себе возвышенную, чуткую и нежную душу. Он говорил о поэтах:

"Только те были увенчаны, только тех имена священны, которые сделали народы благородней и свободнее".

Эти слова можно применить к нему самому. Он призывал людей к миру, любви и братству, к труду на пользу ближнего. В его поэмах и стихотворениях всегда "незримо разлиты добро и красота"; они всегда отличаются, не говоря уже о простоте и изяществе формы, тонким пониманием и замечательным художественным воспроизведением природы и человеческой жизни.

"Песнь о Гайавате" служит лучшим доказательством всего сказанного. Она трогает нас то величием древней легенды, то тихими радостями детства, то чистотою и нежностью первой любви, то безмятежностью трудовой жизни на лоне природы, то скорбью роковых и вечных бед человеческого существования. Она воскрешает перед нами красоту девственных лесов и прерий, воссоздает цельные характеры первобытных людей, их быт и миросозерцание.

"Песнь о Гайавате", - говорит Лонгфелло, - это - индейская Эдда, если я могу так назвать ее. Я написал ее на основании легенд, господствующих среди североамериканских индейцев. В них говорится о человеке чудесного происхождения, который был послан к ним расчистить их реки, леса и рыболовные места и научить народы мирным искусствам. У разных племен он был известен под разными именами: Michabon, Chiabo, Manabozo, Tarenaywagon, Hiawatha, что значит - пророк, учитель. В это старое предание я вплел и другие интересные индейские легенды... Действие поэмы происходит в стране Оджибуэев, на южном берегу Верхнего Озера, между Живописными Скалами и Великими Песками".

В России "Песнь о Гайавате" еще мало известна. Д. Л. Михаловский сухо и с пропусками перевел только несколько глав ее, значительно изменив форму и тон подлинника. Полный перевод ее появляется впервые. Я всюду старался держаться возможно ближе к подлиннику, сохранить простоту и музыкальность речи, сравнения и эпитеты, характерные повторения слов и даже, по возможности, число и расположение стихов. Это было нелегко: краткость английских слов вошла в пословицу; иногда приходилось сознательно жертвовать легкостью стиха, чтобы из одной строки Лонгфелло не делать нескольких. С другой стороны, некоторые стихи подлинника почти слово в слово укладывались в русские, чем объясняется близость иных мест моего перевода с переводом Михаловского.

Что касается индейских слов, то я проверил их значение по немецкому переводу Фрейлиграта, который просмотрен самим Лонгфелло. Список этих слов помещен в конце книги. В большинстве случаев индейские слова пояснены прямо в тексте, как это сделано в подлиннике, - например: "Вьет гнездо Омими, голубь..." Иногда это делало стих менее изящным, чем хотелось бы. Надеюсь, впрочем, что лица, знакомые с подлинником, извинят мне это.

Смело могу сказать только одно: я работал с горячей любовью к произведению, дорогому для меня с детства, и с полною добросовестностью, этой слабой данью моей благодарности великому поэту, доставившему мне столько чистой и высокой радости.

1898