[ВОИНЫ ПРОЩАЮТСЯ С БХИШМОЙ]

 «Упав на закате на поле кровавом, 
 Он смелости, твердости придал пандавам, 

 Но это старейшего в роде паденье 
 Твоих кауравов повергло в смятенье. 

 «То ствол, - причитали, - упал с колесницы, 
 Отметивший племени Куру границы!» 

 Почувствовав горя безмерного бремя, 
 Две рати сраженье прервали на время. 

 Земля застонала, и солнце свой жгучий 
 Утратило блеск, и упрятали тучи 

 Всё небо, и вспыхнули молний зарницы: 
 Сын Ганги, сын Ганги упал с колесницы! 

 От битвы губительной в горе отпрянув, 
 Воители двух опечаленных станов, 

 Без твердых щитов, без воинственной стали, 
 Вкруг Бхишмы, душою великого, встали. 

 Друзьями он был окружен и врагами, 
 Как Брахма, творец мирозданья, богами: 

 Почтить храбреца, забывая о мести, 
 Пандавы пришли с кауравами вместе! 

 Тогда своему и враждебному стану 
 Сказал добродетельный отпрыск Шантану: 

 «Привет колесниц обладателям славным, 
 Владыкам державным, бойцам богоравным! 

 Свисает моя голова мне на горе: 
 На стрелах покоясь, нуждаюсь в подпоре». 

 Подушечек маленьких, мягких, с десяток, 
 Цари принесли - предводители схваток. 

 Но молвил с усмешкой старик благородный: 
 «Для ложа мужчины они не пригодны». 

 Увидел он Арджуну: этот владетель 
 Большой колесницы являл добродетель, - 

 И, воина гаснущим взглядом окинув, 
 Сказал ему: «Арджуна, царь властелинов! 

 Подпору найди голове моей ныне, 
 Но чтобы она пригодилась мужчине». 

 И Арджуна, с болью добывший победу, 
 Тоскуя и плача, ответствовал деду: 

 «Приказывай, лучший из воинов: сразу 
 Пойду, твоему подчиняясь приказу». 

 Сын Ганги сказал: «Знаешь сам превосходно, 
 Какая мужчине подпора пригодна». 

 И Арджуна, доброму верен порыву, 
 Каленые стрелы достал и Гандиву, 

 И выстрелил, доблестный, полон печали, 
 И стрелы под голову Бхишмы попали, 

 Уперлись в затылок ему опереньем, 
 И Бхишма, боровшийся долгим бореньем, 

 Доволен был этой подушкой походной, 
 Был счастлив, что Арджуна, муж превосходный, 

 Постиг его волю, - и молвил он внуку: 
 «Хвала твоему благородному луку, 

 Хвала твоему, сильнорукий, старанью, - 
 Не то на тебя бы обрушился с бранью! 

 Теперь я доволен, теперь я спокоен: 
 На ложе из стрел умирать должен воин!» 

 Затем кауравам сказал и пандавам, 
 Царевичам юным, царям седоглавым: 

 «С исполненным долгом пришел я ко благу. 
 На ложе из стрел я и мертвый возлягу. 

 Лишь солнце сокроет свой блеск за горами, 
 Сокроюсь и я, провожаем царями. 

 Когда колесницы владетель багряный, - 
 Отправится солнце в места Вайшраваны, 

 Покину я жизнь, как любимого друга. 
 От мощных царей мне потребна услуга: 

 Пусть выроют ров, и в костре погребальном 
 Я буду сожжен, и приветом прощальным, 

 Истерзанный сотнями стрел многократно, 
 Я солнце почту, уходя безвозвратно. 

 А вы, кто всего мне дороже на свете, 
 От битв, от вражды откажитесь, о дети!» 

 Врачи, несравненные в мудром леченье, 
 Искусно постигшие стрел извлеченье, 

 Казались от смерти надежной оградой, 
 Но Бхишма сказал: «Отпустите с наградой 

 Своих лекарей: не нужны мне лекарства, - 
 Навек ухожу из непрочного царства. 

 Как воин я жил и достиг высшей цели, 
 Исполнил свой долг в этом бренном пределе. 

 На ложе из стрел я взошел ради чести, - 
 Да буду сожжен я со стрелами вместе». 

 Дуръйодхана, сын твой, о царь над царями, 
 Врачей отпустил, наградив их дарами. 

 Пред Бхишмой с восторгом склонились владыки: 
 Исполнил он долг наивысший, великий! 

 Смотрели цари на него изумленно: 
 Достиг он величья, хранитель закона! 

 И вот с кауравами вместе пандавы 
 Вкруг ложа из стрел, где лежал белоглавый 

 Воитель, прошли, о бесстрашном печалясь: 
 Почтительно воины с Бхишмой прощались. 

 Вкруг славного ложа расставив охрану, 
 Тая в своем сердце тяжелую рану, 

 Покрытые кровью, вожатые рати 
 Неспешно вернулись в шатры на закате, 

 И стало Юдхиштхире с братьями слышно 
 То слово, что молвил всезнающий Кришна: 

 «Сын Долга! Не братом твоим, не тобою 
 Повергнут блистательный муж, а Судьбою. 

 Иль думаешь: Бхишма, помедлив с отпором, 
 Сожжен был твоим всесжигающим взором?» 

 Ответил Юдхиштхира Кришне: «Ты - наше, 
 О Кришна, прибежище, наше бесстрашье! 

 Ты - тот, от кого храбрецов возвышенье, 
 Чья милость - победа, чей гнев - пораженье. 

 Не странно, что ты - для воителей благо: 
 Где ты - там победа, где ты - там отвага. 

 Мудрец, обособивший вечные веды, 
 Для воинов правых ты знамя победы!» 

 Доволен был Кришна, познаньем богатый: 
 «Сказал ты, как должно, пандавов вожатый!»