[БРАХМАН ДАРИТ ЦАРЕВНЕ КУНТИ ЗАКЛИНАНИЕ]

К царю Кунтибходже явился когда-то 
 Высокого роста, прямой, бородатый, 

 С косой заплетенною брахман суровый, 
 Могучий сложением, желто-медовый, 

 Готовый на подвиг, исполненный рвенья, 
 Со взором, в котором - огонь откровенья. 

 «О добрый, - сказал сей источник сиянья, - 
 В жилище твоем я прошу подаянья. 

 И если и ты, и твои домочадцы 
 Меня не принудят страдать, огорчаться,
 
 И если тебе это будет угодно, 
 То стану я жить у тебя, благородный.

 Когда пожелаю, уйду и приду я. 
 Тогда лишь покину тебя, негодуя,
 
 Когда уличу вас в дурном поведенье, - 
 И ложе мое оскорбят и сиденье». 

 А царь: «Твой приход, о безгрешный, прекрасен, 
 О жрец, я на большее даже согласен! 

 Есть дочь у меня, что горда, и стыдлива, 
 И благочестива, и трудолюбива. 

 Зовут ее Кунти. Кротка, добронравна, 
 Тебе она будет служить преисправно». 

 Почтил он жреца и со словом наказа 
 Направился к дочери огромноглазой: 

 «О милая! Светел душой, как денница, 
 Решил в нашем доме святой поселиться.
 
 Я верю: служить ему будешь любовно, 
 Что скажет, исполнишь ты беспрекословно.
 
 Служением брахману сердце очисти, 
 И что ни попросит - отдай без корысти,
 
 Затем, что жрецы - это блеск беспримерный 
 И подвиг безмерный и неимоверный. 

 Ватапи, что славился демонской властью, 
 Разгневал своим поведеньем Агастью: 

 К жрецам непочтителен был он, - за это 
 Его уничтожил блюститель обета. 

 Когда бы не брахманов мудрых моленья, 
 Сокрылось бы Солнце от нашего зренья. 

 Отраду, святому служа, обретаешь. 
 Я знаю, ты с детства почтенье питаешь 

 К жрецам и родителям, к близким и слугам 
 И к каждому, кто нам приходится другом.
 
 Все в городе нашем довольны тобою. 
 Ты ласкова даже с бесправной рабою.
 
 О дочь, за тебя мое сердце спокойно, 
 Гневливому гостю служить ты достойна.
 
 Ты, Кунти, мне дочерью стала приемной, 
 Отец тебя отдал с любовью огромной. 

 «Она, - он сказал мне, - сестра Васудевы, 
 Померкли пред ней наилучшие девы». 

 Ты, в доме рожденная славном и знатном, 
 Мне стала сокровищем, сердцу приятным.
 
 Как лотос из озера в озеро снова, 
 В мой дом перешла ты из дома родного.
 
 Средь девушек низкорожденных, не строго 
 Воспитанных в доме, - испорченных много. 

 А ты унаследовала и величье 
 Властителей, и послушанье девичье.
 
 Поэтому ты безо всякой гордыни 
 Служи многомудрому брахману ныне, 

 А если рассердится дваждырожденный, - 
 Погибнет мой род, на костер осужденный!»
 
 Царевна: «О Индра среди властелинов! 
 Служить ему буду, гордыню отринув! 

 Я счастье и благо найду, молодая, 
 Жрецу угождая, тебя почитая. 

 Придет ли он рано, вернется ли поздно, - 
 Я сделаю так, чтоб не гневался грозно.
 
 Мне радостно брахманам мудрым служенье: 
 В подобном служенье - мое возвышенье.
 
 Мудрец будет мною почтительно встречен, 
 И будет уход за жрецом безупречен.
 
 На пользу тебе и на благо святому 
 С усердьем начну хлопотать я по дому. 

 О царь, из-за брахмана смуты не ведай: 
 Служенье ему завершится победой. 

 Виновных пред брахманом ждет наказанье. 
 Ты вспомни, - беда угрожала Суканье: 

 Был Чьявана-жрец погружен в созерцанье, 
 Тогда муравейник - высокое зданье - 

 Создать вкруг него муравьи попытались: 
 Глаза только видными в куче остались! 

 Царевна Суканья, увидев два ока, 
 В них палкою ткнула. Рассержен жестоко, 

 Хотел наказать ее дваждырожденный, 
 Но отдал отец ее брахману в жены...» 

 Приемную дочь повелитель восславил 
 И мудрому брахману Кунти представил:
 
 «Вот дочь моя, брахман. Не надобно злиться 
 На девушку, если она провинится: 

 Великий судьбою на старых и малых 
 Не сердится, если проступок узнал их.
 
 Довлеет от брахманов, мир утешая. 
 Большому проступку и кротость большая. 

 О лучший из мудрых, явив снисхожденье, 
 Принять от нее соизволь угожденье». 

 Ответил согласием знающий веды, 
 И царь, осчастливленный ходом беседы, 

 Отвел ему дом, что своей белизною 
 Соперничал с лебедем или с луною, 

 И там, где священное пламя хранилось, 
 Дал пищу, сиденье и всякую милость. 

 Отбросив гордыню и леность, царевна 
 Служила святому прилежно, безгневно, - 

 Ему, что покорен обету, упорно, 
 Как богу, служила, обету покорна!
 
 «Я утром приду», - говорит он порою, 
 А ночью придет иль с вечерней зарею,

  Подвижнику девушка не прекословит, - 
 И воду, и пищу, и ложе готовит,
 
 И что он ни сделает, - лучше и чище 
 Становятся ложе, сиденье, жилище. 

 Придет на рассвете иль ночью глубокой, - 
 От девушки брахман не слышит упрека.
 
 Нет пищи? «Подай!» - говорит он сурово, 
 А девушка с кротостью: «Пища готова!» 

 И с радостью хочет ему подчиниться, 
 Как дочь, как сестра, как его ученица.
 
 Доволен был брахман ее поведеньем, 
 Ее обхожденьем, ее угожденьем. 

 «Доволен ли жрец?» - вопрошал каждодневно 
 Отец. - «О, весьма!» - отвечала царевна. 

 Предметом внимательнейшего ухода 
 Был брахман на всем протяжении года.
 
 Сказал он: «О ты, с безупречным сложеньем! 
 Весьма я доволен твоим услуженьем.
 
 Увидев добро, мы добра не забудем. 
 Дары назови, недоступные людям,
 
 Чтоб тяжкий твой труд был достойно увенчан, 
 Чтоб стала ты самою славной из женщин».
 
 А Кунти: «И ты и отец мой довольны, 
 И в этом - дары для меня, сердобольный».
 
 А жрец: «Если дара не хочешь, то дать я 
 Хочу тебе чудную силу заклятья.
 
 Какого захочешь ты вызовешь бога, 
 Бессмертным приказывать сможешь ты строго,
 
 И все, что прикажешь, заклятью подвластны, 
 Исполнят, - пусть даже с тобой не согласны».
 
 Вторично она отказаться страшилась: 
 В проклятье могла обратиться немилость! 

 И жрец даровал ей слова заклинанья 
 Из древних письмен сокровенного знанья.
 
 Затем он сказал Кунтибходже: «Приемной 
 Твоею доволен я дочерью скромной.
 
 Я жил у тебя, наслаждаясь покоем. 
 Прощайте, я вам благодарен обоим». 

 Сказав, он исчез, растворясь в отдаленье, 
 И царь Кунтибходжа застыл в изумленье.