Госпожа кошка, служившая при дворе...

Госпожа кошка, служившая при дворе, была удостоена шапки чиновников пятого ранга и ее почтительно титуловали Мёбу-но омото. Она была прелестна, и государыня велела особенно ее беречь.

Однажды, когда Мёбу-но омото разлеглась на веранде, приставленная к ней мамка по имени Ума-но мёбу прикрикнула на нее:

- Ах ты, негодница! Сейчас же домой! Но кошка продолжала дремать на солнышке. Мамка решила ее припугнуть:

- Окинамаро, где ты? Укуси Мёбу-но омото.

Глупый пес набросился на кошку, а она в смертельном страхе кинулась в покои императора. Государь в это время находился в зале утренней трапезы. Он был немало удивлен и спрятал кошку у себя за пазухой.

На зов государя явились два куродо - Тадатака и Наринака.

- Побить Окинамаро! Сослать его на Собачий остров, сей же час! - повелел император.

Собрались слуги и с шумом погнались за собакой. Не избежала кары и Ума-но мёбу.

- Отставить мамку от должности, она нерадива, - приказал император.

Ума-но мёбу больше не смела появляться перед высочайшими очами.

Стражники прогнали бедного пса за ворота. Увы, давно ли сам То-но бэн вел его, когда в третий день третьей луны он горделиво шествовал в процессии, увенчанный гирляндой из веток ивы. Цветы персика вместо драгоценных шпилек, на спине ветка цветущей вишни - вот как он был украшен! Кто бы мог тогда подумать, что ему грозит такая злосчастная судьба.

- Во время утренней трапезы, - вздыхали дамы, - он всегда был возле государыни. Как теперь его не хватает!

Через три-четыре дня услышали мы в полдень жалобный вой собаки.

- Что за собака воет без умолку? - спросили мы.

Псы со всего двора стаей помчались на шум.

Скоро к нам прибежала служанка, из тех, что убирают нечистоты:

- Ах, какой ужас! Двое мужчин насмерть избивают бедного пса. Говорят, он был сослан на Собачий остров и вернулся, вот его и наказывают за ослушание.

Сердце у нас защемило, значит, это Окинамаро!

- Его бьют куродо Тадатака и Санэфуса, - добавила служанка.

Только я послала с просьбой прекратить побои, как вдруг жалобный вой затих.

Посланный вернулся с известием:

- Издох. Труп выбросили за ворота.

Все мы очень опечалились, но вечером к нам подполз, дрожа всем телом, какой-то безобразно распухший пес самого жалкого вида.

- Верно, это Окинамаро? Такой собаки мы здесь не видели, - заговорили дамы.

- Окинамаро! - позвали его, но он словно бы не понял. Мы заспорили. Одни говорили: "Это он!"-другие: "Нет, что вы!"

Государыня повелела:

- Укон хорошо его знает. Кликните ее.

Пришла старшая фрейлина Укон. Государыня спросила:

- Неужели это Окинамаро?

- Пожалуй, похож на него, но уж очень страшен на вид, - ответила госпожа Укон. - Бывало, только я крикну "Окинамаро!", он радостно бежит ко мне, а этого, сколько ни зови, не идет. Нет, это не он! Притом ведь я слышала, что бедного Окинамаро забили насмерть. Как мог он остаться в живых, ведь его нещадно избивали двое мужчин!

Императрица была огорчена.

Настали сумерки, собаку пробовали накормить, но она ничего не ела, и мы окончательно решили, что это какой-то приблудный пес.

На другое утро я поднесла императрице гребень для прически и воду для омовения рук. Государыня велела мне держать перед ней зеркало.

Прислуживая государыне, я вдруг увидела, что под лестницей лежит собака.

- Увы! Вчера так жестоко избили Окинамаро. Он, наверно, издох. В каком образе возродится он теперь? Грустно думать, - вздохнула я.

При этих словах пес задрожал мелкой дрожью, слезы у него так и потекли-побежали.

Значит, это все-таки был Окинамаро! Вчера он не посмел отозваться.

Мы были удивлены и тронуты.

Положив зеркало, я воскликнула:

- Окинамаро!

Собака подползла ко мне и громко залаяла.

Государыня улыбнулась.

Она призвала к себе госпожу Укон и все рассказала ей.

Поднялся шум и смех.

Сам государь пожаловал к нам, узнав о том, что случилось.

- Невероятно! У бессмысленного пса - и вдруг такие глубокие чувства, - шутливо заметил он.

Дамы из свиты императора тоже толпой явились к нам и стали звать Окинамаро по имени. На этот раз он поднялся с земли и пошел на зов.

- Смотрите, у него все еще опухшая морда, надо бы приложить примочку, - предложила я.

- Ага, в конце концов пришлось ему выдать себя! - смеялись дамы.

Тадатака услышал это и крикнул из Столового зала:

- Неужели это правда? Дайте сам погляжу. Я послала служанку, чтобы сказать ему:

- Какие глупости! Разумеется, это другая собака.

- Говорите себе, что хотите, а я разыщу этого подлого пса. Не спрячете от меня, - пригрозил Тадатака.

Вскоре Окинамаро был прощен государем и занял свое прежнее место во дворце.

Но и теперь я с невыразимым волнением вспоминаю, как он стонал и плакал, когда его пожалели.

Так плачет человек, услышав слова сердечного сочувствия.

А ведь это была простая собака... Разве не удивительно?