Рассказ о девице по имени Туи Тиеу

Муж родом из земли Киен-хынг (Зримое благополучие? по имени Зы Нюан Ти, прозванный "Новым творением", был известен уменьем слагать стихи, а особенно песни. В столице распространялось благоуханье его славы, и лицедеи с певцами за каждую сочиненную им песнь дарили ему великие деньги. На исходе лет "Унаследованного изобилия", при государях из дома Чан, явился Зы по какому-то делу на прием к военачальнику округа Верной реки - Ланг-зианг, звали его Нгуен Чунг Нган.

Тот, узнав о приходе Зы, поспешил ему навстречу и учинил роскошный пир в Плавучем чертоге зеленой яшмы, вызвав туда более десятка певиц, дабы пеньем своим и плясками потешали пирующих. Была среди них и прекрасная собою девица по имени Туи Тиеу - "Пьянящий шелк". Сиятельный Нгуен спросил Зы:

- Не приглянулась ли вам какая из них? Которая из девиц вам по сердцу, ту и прошу принять от меня в подарок.

Вновь зазвучала музыка, и Зы прочитал нараспев такие стихи:

 "Сколько здесь лотосов белых прошло, 
 чудом возникли на миг, 
 Их неземные чисты голоса, 
 светел божественный лик. 
 Разгорячил нас напиток пьянящий. 
 Шелк охладил белоснежный. 
 Нежный напев из страны Цзяннань 
 в душу волненьем проник". 

Сиятельный Нгуен, смеясь, обратился к Туи Тиеу:

- Итак, учитель отметил тебя перед всеми.

Зы в тот день захмелел до беспамятства и, очнувшись уже среди ночи, видит: Туи Тиеу сидит подле него. Возблагодарил он в душе несказанно сиятельного Нгуена, а поутру, прежде чем уйти восвояси, отправился выразить ему свою признательность.

- Девица эта, - сказал сиятельный Нгуен, - весьма хороша и изысканна, берите ее, учитель, и любите как должно.

Зы тотчас и увез ее в Киен-хынг. Туи Тиеу, одаренная ясным умом, всякий раз, когда Зы читал книги, тоже училась украдкой и вскоре весьма преуспела. Тогда он принес сочиненья о составлении писем и ответов и стал обучать Туи Тиеу. Года не прошло, как она повела всю его переписку.

В год, на котором в месяцеслове сошлись знаки Земли и Пса, Зы, намереваясь держать испытанья в столице, уложил вещи и собрался в дорогу; но, не в силах расстаться с Туи Тиеу, взял с собой и ее. Добравшись до места, сняли они себе жилье в квартале Мира и согласия, подле речного устья.

Однажды, в первый день нового года Туи Тиеу подбила подружек отправиться в пагоду у башни Небесного воздаяния и воскурить благовония пред изваянием Будды. В эту же пору вельможа из рода Тхэн, пожалованный званьем "Опора державы", гулял переодетый по улицам и, увидав красоту Туи Тиеу, силой увлек ее в свой дом.

Зы подал жалобу на государево имя, но род Тхэн был влиятелен и силен, и потому суды и палаты избегали выносить свой приговор, а судьи откладывали кисти, не смея вникать в эту тяжбу.

Вконец опечаленный, он и думать забыл про науки да испытанья. Однажды шел он понурясь за город и повстречал множество всадников. Они любовались цветами и теперь возвращались в столицу. Впереди голосили глашатаи, позади двигалась стража. Вид у всех был торжественный и важный; дорогие заколки и булавки градом сыпались на дорогу, повсюду переливался багрянец. Под конец Зы увидел Туи Тиеу: восседая в носилках, затянутых цветастым шелком, она проплывала под ивами.

Хотел он броситься к ней, но окружали ее люди именитые и знатные; оробел он и лишь проводил ее страстным взглядом. Слезы ручьями побежали по его лицу, и он не промолвил ни слова.

Туи Тиеу прежде завела себе двух дроздов-пересмешников, и вот однажды Зы, указуя на них перстом, сказал:

- Хорошо вам, малые твари, всякий день милуетесь друг с дружкой, не то что я - маюсь на пустой и холодной подушке. Отчего бы вам не расправить крылья и не доставить любимой мое письмо?

Дрозд, услыхав его, закричал и запрыгал, вроде бы собираясь в путь. Тотчас Зы написал письмо и привязал к птичьей лапке. В письме говорилось:

 "Вчера промелькнули под ветками ивы так быстро носилки, 
 Что мы не успели обмолвиться словом. 
 Несчастные, слезы тайком мы стирали, страдая в разлуке. 
 Теперь нас туманная ночь разделяет, а были мы вместе. 
 Жилище вельможи хранят бесконечные двери, замки и засовы. 
 И утром печалимся и вечерами страдаем в тоске друг по другу. 
 Ведь старое чувство - оно не слабеет. 
 Тоска и отчаянье связаны в узел. 
 Читая стихи, вспоминаю тот праздник, где мы повстречались, 
 И голос - твой голос, высокий и чистый, 
 И неповторимую снова я слышу мелодию дана. 
 Мой дар драгоценный! Впервые домой тебя вел я в тот вечер. 
 Еще наша страсть не успела вполне разгореться. 
 Так рано с тобою нас лезвие зла разделило. 
 Крик дикого гуся печален, и ласточек щебет невесел, 
 И тучи над землями Цинь небосклон застилают. 
 Стемнеет - в глубокой тоске раздвигаю наш полог парчовый, 
 Прижмусь к твоему одеялу, холодную ткань обнимаю. 
 Где наши утехи на ложе лиловом под пологом алым? 
 Я так одинок, так мне грустно в покое для чтенья. 
 Сверчка стрекотанье и дождь - как созвучны две эти печали! 
 За тонкой стеной безысходность и холод, 
 С утра перелетные гуси рыдают, кричат в непроглядном тумане. 
 Грустит вечерами свирель одиноко, и по ветру стелются звуки. 
 Молчу, чтоб страдания скрыть, слово мне вымолвить трудно. 
 И только над книгами молча склоняюсь. 
 Ни в чем не могу я найти утешенья. 
 Но как же унять эту боль, эту муку? 
 Но как же мне доступ найти во дворец ненавистного мне царедворца? 
 Где храбрый Кун-но или Сюй Цзюнь знаменитый? 
 Ну как же вернуть мне мою драгоценную яшму? 
 Как мне донести до тебя мои тайные мысли? 
 Я этой бумаги клочок посылаю, 
 Ему лишь могу я доверить печали". 

Дрозд улетел и опустился у полога близ ложа Туи Тиеу. Она, прочитав письмо, тотчас раскрыла бумажный листок, - на подобном когда-то писала Сюэ Тао, - и, обмакнув в тушечницу кисть, сравнимую по совершенству с кистью из Линьчуаня, написала ответ. В письме говорилось:

 "Я бедная девушка Туи Тиеу, в простой родилась я семье. 
 Росла я, друзья меня песням учили, 
 Училась приятному я обхожденью, 
 Постигла тайны игры на дане, напевы страны Хэси. 
 Но никогда еще из раболепства, как Мэн Гуап, я не поднимала до самых бровей поднос. 
 Могла ли я знать, где опору найду 
 И кто мне когда-нибудь счастье вручит? 
 Игрою на каме, как древле Чан Цин знаменитый, никто еще сердце мое не сумел полонить. 
 Я чтила высокий талант стихотворца Ду Му за стихи о красавицах юных, цветущих в покоях дворца. 
 Зерно - к янтарю, железо - к магниту, а я потянулась к тебе, 
 К тебе я, счастливая, прислонилась, как стебелек маниока к сосне. 
 Чудом была наша встреча, как будто в Обители духов случилась она.
 Но так же, как в давнее время другую, меня на дороге похитил злодей,
 И мы, друг для друга рожденные, стали отныне несчастнейшими из живых, 
 И счастье для нас обернулось несчастьем и худшим из зол, 
 Сношу я позор и обиду терплю, 
 Робею, страшусь я ударов судьбы. 
 Я пищу вкушаю и сплю по ночам, потому что страшусь умереть, никогда не увидев тебя. 
 Разлука не в силах любовь мою вырвать из сердца, вовеки не в силах она мою память убить. 
 Я так изменилась в разлуке, я стала другой, 
 Волос не чешу, а к помаде и не прикоснусь, 
 Светильник мой гаснет, и вечною стала пора непогожей весны. 
 А в зеркало гляну: сквозь слезы - морщины. 
 Я больше не в силах глядеть. 
 Но птица мне весть принесла, и надеюсь опять, 
 Хоть горечь разлуки, увы, нестерпима для нас. 
 Хань Хэн написал, что поломаны ветви у ивы и ствол, 
 Но снова жемчужницы к старым прибьет берегам. 
 Тревоги меня одолели, печали и страхи... 
 Но как все могу я в письме описать!.. " 

С этого дня Туи Тиеу, опечалясь вконец, занемогла. Вельможа в званье "Опора державы" спросил у нее:

- Ты, верно, томишься по тому юнцу, торговавшему стихами?

- Само собою, - отвечала она, - узы страсти еще не распались, горе не стало легче, клятва не разлучаться друг с другом еще не поблекла, хоть и нарушен обет жить и состариться вместе. Нынче, увы, как говорится, над землею Чу дождь, а в Яне - солнце; ивы увяли, а персики свежи! И потому еще в древности некая женщина, презирая богатство и знатность, горевала о бедном лепешнике, а другая, отвергнув мирские утехи, бросилась с галереи наземь. О, как они были правы!

И с этими словами она вознамерилась сдавить себе горло платком и умереть. Тогда вельможа, кривя душою, сказал:

- Мы и сами частенько задумывались об этом. Утешься же и озаботься исцелением плоти; рано или поздно пригласим Мы сюда поэта Зы Нюан Ти, дабы продлилась твоя давняя любовь. Ведь ты ни в чем не повинна. Отчего же, отвергая предначертанья судьбы, ты ищешь бессмысленной смерти?

- О, если так, - отвечала она, - позвольте мне, ваша милость, согласиться с дарованным обещаньем. Ежели нет, жизнь моя сегодня и оборвется!

Вельможа в званье "Опора державы", не в силах противиться, пригласил к себе Зы, посулил возвратить ему Туи Тиеу и объявил:

- Мы при дворе достигли высочайших должностей и званий; власть Наша велика, жалованье обильно. На угощенье гостей Мы, что ни день, изводим не один амбар риса. Мы пригласили вас безо всякого злого умысла. Где вам взять деньги на прожитье, когда в столице рис не дешевле жемчуга, а дрова - в цене коричного дерева? Не лучше ли вам, коль не боитесь молвы, поселиться здесь, во избежанье расходов?

Тотчас распорядился он прибрать небольшой покой, где Зы мог бы читать книги, и всякий день посылал к нему для услуг молоденькую служанку. А когда в доме затевался пир, хозяин неизменно приглашал и Зы.

Вельможа всегда встречал его сладкими словами; однако о возвращенье Туи Тиеу не было и речи. Как-то Зы обиняками завел о том разговор. Но вельможа не согласился с гостем и сказал:

- В любовных делах все одинаковы. И, думаем Мы, она тоскует по вас, точь-в-точъ как и вы по ней. Но ведь она совсем недавно хворала и потому не может встретиться с вами. Потерпите немного, куда вам торопиться.

А Туи Тиеу, узнав о переезде Зы, только и чаяла с ним увидеться. Но в доме было такое множество служанок, наложниц и младших жен и такой за всеми велся неусыпный надзор, что случая ей не представилось.

Однажды, когда вечерний прием во дворце еще не закончился, а дома служанки, наложницы и младшие жены отошли ко сну, Туи Тиеу прокралась украдкой в книжный покой возлюбленного. Сам он, увы, отлучился куда-то, но она увидала начертанные на стене два стихотворения. Вот они.