Часть семьдесят третья (Индраджит готовится к битве)

Поведать властителю Ланки спешат йатудханы
Про смерть Атикайи, Девантаки и Тримурдханы.

От спасшихся чудом участников кровопролитья
Узнал повелитель про скорбные эти событья.

Он был опечален премного, в сраженье утратив
Отважных своих сыновей и воинственных братьев.

Сказал   Индраджит:   «Я   бессмертного   Индры   боритель!
Зачем предаваться унынью, великий родитель?

Никто не спасется от стрел роковых Индраджита.
Обоих противников я продырявлю, как сито!

На Раму и Лакшману стрелы обрушатся градом,
Двоих сыновей Дашаратхи увидишь ты рядом,
Лежащих на  поле  сраженья  с  безжизненным взглядом.

Я — враг  Шатакрату,  и  клятва  моя — мне  порука, —
Промолвил держатель без промаха бьющего лука, —

Беру я в свидетели Агни, и Чандру, и Сурью,
В златой колеснице плывущего ясной лазурью,

Врага моего, Шатакрату, и грозного Яму,
Что я уничтожу Айодхьи царевича, Раму!»

С отцом  распростившись,  воитель,  бесстрашный душою,
Взошел на свою колесницу с отвагой большою.

Конями его быстролетными правил возница,
Что мог с колесничим  бессмертного  Вишну сравниться!

Так Раваны отпрыск воинственный на поле брани
Пустился, оружье сжимая в бестрепетной длани.

За Раваны сыном сподручники ехали следом.
Могучие лучники мчались навстречу победам.

Меж ними весьма разношерстные всадники были:
Одни — на слонах, проплывающих в облаке пыли,

Другие — у львов и быков на хребтах и на шеях,
А  третьи — на   тиграх,  на   вепрях,  павлинах  и   змеях.

Престранное полчище ехало па скорпионах,
На цаплях, на кошках, гепардах, шакалах, воронах.

При каждом — и молот, и дротик, и меч, и секира,
Как будто они покорить замышляли три мира.

Великого Индры боритель, под гром барабанов
И раковин трубные звуки, повел йатудханов.

Как будто десятая вспыхнула в небе планета,
Была колесница немеркнущим блеском одета.

Огромной жемчужиной зонт сребролунного цвета
Над   ней   колыхался,   как   царственной   власти   примета.

Врагов Истребитель, без промаха бьющий и грозный,
Блистал,   словно  бездна   небесная  полночью  звездной.

Прислужников уйма хвостами кутасов махала.
Роскошные впрямь получались из них опахала.
Оправлены были они в золотые держала.

Хоть в Ланке отменные лучники были не редкость,
Слыла сверхъестественной стрел Индраджитовых меткость.

Украшенный златом воитель блистал спозаранку,
Как солнечный диск, озаряя прекрасную Лапку.

В   виду  колесницы,   наполненной   грозным  оружьем,
У места сраженья он выстроил рать полукружьем.

Он мантры прочел и, обряд выполняя знакомый,
Великому Агни свершил возлияние сомы.

Припас пламеносному богу боритель могучий
Сандала и жареных зерен с гирляндой пахучей,

Пурпурный наряд, и железную миску, и луки.
За шею живого козла приволок сильнорукий.

Победу вещая, костер воспылал светозарный,
И   жертву  стремительно  пламень  пожрал   безугарный.
Как   видно,   был   всем   удовольствован  бог   благодарный.

Удар нанести обезьянам по их средоточью
Усердно готовилось войско Летающих Ночью.

Свирепые ракшасы, их колесницы и кони
Бойцам обезьяньим видны были как на ладони.

Имевшие вдоволь оружья и дивные стяги,
Нечистые духи исполнены были отваги.

Врагу угрожали они в исступлении диком,
И войско Сугривы внимало воинственным кликам.

Была йатудханам предсказана в битве удача.
Железные стрелы нарача и полунарача
Они в обезьян посылали, злорадства не пряча.

У них оружейники в Ланке завидные были!
Не диво, что стрелы у них разновидные были:

Под стать  полумесяцу,  львиному  зубу  иль бритве —
Точеные, быстрые, незаменимые в битве.

Тьма-тьмущая  стрел  мечевидных  и стрел  змеевидных
Водилась  в  колчанах  у  Ланки  жильцов   злоехидных.

Бесценные эти изделья искусных умельцев
Воители Раваны тучами слали в пришельцев.

Вскричал   Индраджит,   обращаясь   к   Летающим   Ночью:
«Стремление ваше к победе я вижу воочью.

Крепитесь, друзья! Если в битве вы будете рьяны,
Исчезнут вовеки веков на земле обезьяны».

Индраджит скрылся в поднебесье со своим луком, стрелами, копьем и мечом. Незримой стала его сверкающая колесница, запряженная четверней вороных коней. Пламенеющие стрелы сына Раваны, подобно огненным змеям, истребляли обезьяп. Восемнадцатью стрелами пронзил он Гандхамадапу, Налу — девятью, Майнду — семью, Гаджу — пятью, а престарелого царя медведей, Джамбавана, и Нилу, построившего мост через океан, — десятью. От этих устрашающих стрел затмился лик небес. Светились только их острия. Сам Индраджит с помощью колдовства оставался невидим для своих недругов. Покончив с обезьяньими военачальниками, он обрушил ливень стрел на Раму и Лакшману. Сраженные неотвратимым оружием Брахмы, простерлись они на земле, не подавая признаков жизни. Меж тем царь медведей Джамбаван, едва владеющий речью, подозвал к себе Ханумана.