Часть шестидесятая (Поиски Ситы)

Царевич  Айодхъи,  расставшийся  с  Джанаки-девой,
Споткнулся в пути, и задергался глаз его левый.

«Жива  ль  моя  Сита?» — поверив  недобрым  приметам,
Настойчиво Лакшману спрашивал Рама об этом.

Царевич у хижины заросль раздвинул густую
И замер внезапно, увидя обитель пустую.

И тщетно метался потом Богоравный в испуге,
Нигде не встречая своей дивнобедрой подруги.

Царевны Впдехи лишенная, хижина эта
Была — как без лотосов озеро в знойное лето.

Одни ашвакарпы, толпою стоящие тесной,
Над ней шелестели сочувственно сенью древесной.

Ушли видьядхары — лесные жильцы и жилицы.
Поникли цветы, притаились животные, птицы.

Из куши священной, входящего сердце тревожа,
Разметаны были подстилки, затоптаны ложа,

Обители вид придавая безлюдный и хмурый,
Валялись лесных антилоп черношерстые шкуры.

И, слезы лия, устремился на поиски Ситы
Царевич Лйодхьи, отвагой своей знаменитый.

«Жива она или погибла? А может быть, в чаще,
Под сенью древесной найду луноликую спящей.

Возможно, царевна Видехи, по берегу пруда
Гуляя, — с охапкою лотосов белых кумуда
И с полным кувшином воды возвратится оттуда».

Айодхьи царевич, гонимый тоской неизбывной,
Вконец  изнемог,   но  подруги  не   встретил  он  дивной.

В   безгласном   лесу,   что   вчера   еще   был   многошумпым,
Потомок великого Рагху казался безумным.

К деревьям,  раскинувшим ветви,  Великоблестящий,
Не помня себя, устремлялся с мольбою щемящей:

«Ашока пурпурная, если людские печали
Всевластные боги тебе утолять завещали,

Что знаешь, скажи, о подруге моей луноликой!
Вовек я тебе не забуду услуги великой.

Прекраснодушистая, белым усеяна цветом,
Меня  осчастливь,  карникара,   правдивым  ответом!»

Но тщетно расспрашивал он золотую кадамбу,
Ашоку, ванаспати, и карникару, и джамбу.

Он счастья пытал у паннаги, папасы, ююбы,
У бимбы, чей плод — словно Ситы румяные губы.

Смоковное древо сказать не посмело, робея:
«Твоя безгреховная дева — добыча злодея!»

Столь страшным казался ее похититель суровый,
Что,   Раме  не   вняв,   и   жасмин  отмолчался  махровый.

И, словно рассудок утратив, слетами омытый,
Блуждал он по лесу безмолвному в поисках Ситы.