Загадка веков

Муза истории, иронически усмехаясь, задавала вопросы и с любопытством следила за тем, как ее служители пытаются ответить на них. Мельпомене, Музе трагедии, было не до смеха. В венке из виноградных листьев, одетая в мантию, с трагической маской в одной руке и с мечом или палицей в другой - такой представлялась она древним. Она тоже предпочитала говорить загадками. Решали их по- разному, но итог всегда оказывался печальным.

Человек и его место в жизни. На что он способен? Где пределы его возможностей? В чем его сила и слабость? Его права и свобода? Не эти ли "вечные" проблемы волновали мыслителей всех времен - философов, писателей, художников?

Трагедия как форма театрального представления родилась в середине VI века до нашей эры из религиозных, культовых обрядов. Очень скоро она стала учительницей жизни, активной политической силой. Нередко она обращалась к злободневным сюжетам и непосредственно откликалась на актуальные события. Она преподносила уроки, возбуждала зрителей, вызывала их гнев, повергала в смятение. Когда в 494 году до нашей эры персы разрушили восставший греческий город Милет и продали в рабство его жителей, афинский драматург Фриних написал трагедию "Взятие Милета", где разгром цветущего города представлялся как результат неудачной политики Афин. Зрители были потрясены и не могли удержаться от слез. Фриниху же пришлось заплатить за эти слезы. Его прогнали со сцены (а в те времена поэты сами исполняли свои пьесы!) и приговорили к крупному денежному штрафу.

Однако чаще сюжетами трагедий служили мифы. Правда, их нельзя было произвольно изменить, но зато сохранялась полная свобода для их различного истолкования. И оказалось, что почти каждый миф содержал в себе трагические элементы. Проделки богов, борьба героев, участь смертных - все это наводило отнюдь не на веселые мысли. И традиционные мифические истории представали неожиданно в совсем ином, трагическом свете.

Герои трагедий боролись с людьми и богами. Против чего? Против зла и несправедливости. Против всего, что мешает человеку свободно мыслить и действовать. За то, чтобы мир стал лучше, чтобы исчезли страх и насилие. В этой борьбе герои погибали, и притом не случайно - неотвратимая сила, которую невозможно преодолеть, уничтожала их. Трагичной являлась не смерть сама по себе - так или иначе, ее не избежишь. Трагично именно столкновение с этой таинственной, непреложной, непознаваемой силой, которая ставит пределы человеческой мысли и воле. Имя ей - рок, судьба. Ей подчиняются даже боги, она не имеет облика, она везде и всюду - суровая, непонятная, внушающая ужас. Бороться с ней - безнадежно. Каждый, кто посмеет выступить против нее, обречен. И все-таки... Смельчаки идут в разведку. Они ищут границы, пределы возможностей. Они каждый раз проверяют, можно ли их переступить и всегда ли они будут незыблемыми.

Гибнут Сизиф и Асклепий. Низвергается с небесных высот Икар.

Бросает вызов року и фиванский царь Эдип.

Этому человеку всю жизнь приходилось решать загадки. Он нашел ответы на все из них. Кроме одной. Правда, той, над которой бились лучшие умы человечества и через тысячи лет после него.

Что же такое человек - творец, деятель или игрушка в руках судьбы? Быть ему послушным и смиренно принимать все ниспосланное свыше или идти наперекор, следуя велениям собственной совести? Иными словами, быть рабом, исполняющим приказы и не отвечающим за них, или брать на себя ответственность за свои поступки, принимать самостоятельные решения и оставаться человеком?

Задача действительно для мудреца. Ключ к ней искала вся греческая драматургия. Ответ на нее попытался дать и король трагедии - Софокл, живший в V веке до нашей эры.

В широкоизвестном мифе рассказывалось.

Однажды фиванский царь Лай нанес визит своему соседу - пелопоннесскому правителю Пелопу. Там он увидел юного сына радушного хозяина, и мальчик так понравился Лайю, что он, отправившись в обратный путь, похитил его. Не вытерпев надругательств, наследник Пелопа покончил с собой.

Шли годы. Угрызения совести не мучили фиванского владыку. Безмятежно жил он со своей женой Иокастой, и единственное, что омрачало их семейное счастье, - это отсутствие потомства. Лай обратился за советом к Дельфийскому оракулу, и тот изрек:

 - Не спорь с богами, Лай, и о потомстве мысль
 Оставь: родишь ты сына - он убьет тебя.

Предостережение оказалось весьма своевременным. У царя в самом деле вскоре родился сын. И Лай, проколов ему ступни, приказал рабу отнести младенца на гору и оставить на съедение хищникам. Но раб пожалел ребенка и тайно передал его другому рабу-пастуху коринфского царя. Коринфские правители Полиб и Меропа были бездетны и решили сделать мальчика своим наследником. Назвали они его Эдипом, то есть "Человеком с опухшими ногами".

Эдип рос в твердой уверенности, что он законный сын Полиба и Меропы. Но однажды на пиру кто-то из захмелевших гостей неосторожно назвал его подкидышем. Юноша бросился к родителям, начал расспрашивать друзей, но никто не открыл ему тайну его рождения. Оставалось одно - пойти за ответом к Аполлону. И оракул, как обычно, дал исчерпывающий ответ: "Тебе суждено убить своего отца и жениться на собственной матери".

Итак, все стало ясно. Кроме одного - кто же, собственно, его родители? В сущности, оракул ответил не на тот вопрос, который был задан. Но так или иначе, получив столь грозное предсказание, Эдип должен был решать, что делать дальше. Конечно, можно поверить в предначертанное свыше, вернуться в Коринф, а там - как судьбе будет угодно. И хотя совершенно непонятно, за что на него обрушится жестокая кара, все равно ее избегнуть невозможно. Разве кому-нибудь удавалось обмануть богов и скрыться от возмездия? И смогут ли его осудить боги, если он в точности выполнит то, что ему предписано судьбой?

Неизвестно, как боги, а вот люди вряд ли примут во внимание ссылку на оракула, и ни один суд не оправдает его за подобное преступление. Главное же - он сам, Эдип, не может поступать против своей совести. А это значит, надо сделать все, чтобы злодеяние не совершилось. И Эдип решает не возвращаться в Коринф.

Он поворачивает в другую сторону, и дорога приводит его к... Фивам. Неподалеку от Фив, на перекрестке трех путей, он повстречал ехавшего в колеснице Лайя. Возница закричал, чтобы Эдип освободил дорогу, и замахнулся на него бичом.

Эдип разгневался, ударил слугу и попытался пройти мимо. Но неожиданно Лай взмахнул посохом и нанес ему удар по голове. В завязавшейся драке рассвирепевший юноша убил царя, перебил всю его свиту, и лишь одному рабу удалось скрыться. Случайно это оказался тот самый раб, который когда-то спас его, младенца, от гибели.

Около самого города Эдип увидел чудовище, терроризировавшее фиванцев, - Сфинкса. С головой женщины и туловищем льва, оно требовало постоянных жертвоприношений и уничтожало каждого путника, направлявшегося в Фивы. Уцелеть мог только тот, кто сумел бы решить его загадку, но пока таких мудрецов не находилось. Брат овдовевшей царицы Креонт пообещал даже отдать Иокасту в жены тому, кто спасет город от чудовища.

И вот Эдип перед Сфинксом.

"Скажи мне, кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?"

"Человек, - ответил Эдип. - В детстве он ползает на четвереньках, в зрелом возрасте ходит, как подобает, на двух ногах, а в старости - опирается на костыль".

Сфинксу пришлось выполнить волю богов: он бросился со скалы в морскую пучину. Разгаданный, он больше не внушал страха.

А благодарные фиванцы провозгласили своего избавителя царем, и он стал мужем Иокасты. Она родила ему двоих сыновей и двоих дочерей, и жизнь их текла спокойно и безоблачно. Вновь расцвели многострадальные Фивы, и не было там ни недовольных, ни обиженных. Поистине мудрым и справедливым был царь Эдип. И мало кто вспоминал теперь о прошлых бедах. И о том, что смерть Лайя осталась неотомщенной, тоже забыли.

Люди. Но не боги! Ведь для бессмертных "сроков давности" не существует! Это у людей короткая память, а боги твердо знают: ни один преступник не должен уйти от расплаты. Неважно, виноват Эдип или нет, он ли напал или на него. Его руки обагрены кровью, и возмездие неизбежно.

В Фивах начался мор. Земля перестала приносить плоды. Чума косила жителей.

Как спастись от гибели? Чем умилостивить богов?

И народ обращается к Эдипу - ведь однажды он уже спас город! Царь действует решительно. Он посылает Креонта к оракулу. И вскоре получает ответ: Аполлон требует изгнать того, кто осквернил Фивы кровью, - убийцу Лайя.

Кто же убийца? Единственный спасшийся тогда раб - далеко. Но в самом городе есть слепой прорицатель, которому известно все. Эдип требует от него, чтобы тот сказал правду. Долго колеблется старик и, наконец, открывает истину. Поверить в нее Эдип не в состоянии. И все же узел распутывается.

В отчаянии Иокаста кончает самоубийством, а Эдип выкалывает себе глаза и отрешается от власти. Рок торжествует победу. Тщетны жалкие усилия человека уйти от судьбы. Он обречен быть игрушкой в ее руках.

Таков этот странный миф. Удивительные, бесчеловечные боги с их жестокой моралью. Человека карают за преступления, которые ему же заранее предписаны свыше. Спрашивается, в чем же его вина? Миф подрывает веру в справедливость богов. Он ставит роковой вопрос: всегда ли правы бессмертные? И что ждет человека в мире, которым управляют такие боги? А если боги ни при чем - значит, есть сила над ними, которую и они не в состоянии одолеть?

Эдип сделал все, чтобы не выполнить предначертанного. Но ведь сетей богини заблуждения Аты не может избежать никто. Его губит неведение. Его губит двусмысленность оракула. Его уничтожает неумолимый рок. Все силы свыше ополчились против него. И все же он прав. Так считал Софокл, так понимали трагедию "Эдип-царь" и зрители древних Афин.

Они знакомились с царем в тот момент, когда он, стоя на ступенях дворца, слушает, как столпившиеся у подножия лестницы фиванцы возносят мольбы о спасении. В их глазах он "первый, лучший из людей", только он может избавить их от гибели. Эдип чувствует себя ответственным за всю страну и ее народ. Он готов к энергичным мерам. При этом никто не упрекнет его в своекорыстии, надменности или дерзости. Он благожелателен к людям, добр, умен, благороден - словом, идеальный человек и вождь. Все, что он делает и говорит, - единственно правильные дела и речи. И тем не менее...

Загадка веков

Рок издевается над ним. Трагическая ирония сопровождает каждый его шаг. Царь наивно думает, что совершает полезные дела и принимает правильные решения. Но за ними скрывается и второй, прямо противоположный, неведомый Эдипу смысл. И неизбежный ход событий идет своим чередом. Каждая реплика героев Софокла приобретает зловещий оттенок. Ведь зритель знает не только то, что происходит сейчас, он помнит и прошлое, ему известно и будущее, скрытое от участников трагедии. Как будто боги смеются над неосведомленностью людей, делают двусмысленным каждое их действие.

Мудрый, справедливый Эдип всячески пытался уйти от того, что сулил ему оракул. И каждый шаг его, правильный в тот момент, неуклонно вел именно к роковой цели. Эдип ищет виновника бед фиванцев - и сам спешит навстречу собственной гибели.

Рок наносит ему один удар за другим.

Сначала - через прорицателя. "Ведь это ты убил Лайя!" - признается он наконец. Но это часть правды. "Убийца Лайя - фиванец. Он убил своего отца л женился на собственной матери". Это еще более страшная истина. Но поверить в нее Эдипу невозможно. Он же твердо знает, что не убивал отца, - его родители живут в Коринфе, и он оттуда пришел в Фивы, чтобы спастись от предначертаний рока.

Конечно же, он может быть спокоен, убеждает его Иокаста. Ведь Лайю было предсказано, что он погибнет от руки собственного сына. И вот оракул явно ошибся - Лайя убили ведь разбойники на перекрестке трех дорог, а сын Лайя наверняка умер в горах, куда его отнес раб.

Казалось бы, все сомнения должны рассеяться. Но... Одна незначительная деталь - перекресток трех дорог. И Эдип вспоминает о давнишней стычке.

"Какой он был - Лай? - спрашивает он Иокасту. - Где это случилось? Когда?" Время и место совпадают. "А царь?" - "Он был высок, с проседью серебристой... На вид почти таков, как ты сейчас", - добавляет царица, не подозревая о страшной иронии, заключенной в этих словах, которые должны отвести все подозрения.

Так наносится второй удар.

В душу Эдипа закрадывается тревога: неужели все-таки он убийца фиванского царя? Значит, прорицатель, которого он с гневом прогнал, сказал правду?

И тут он внезапно вспоминает одну немаловажную деталь: ведь Лайя убили разбойники, а не один человек. Эдип приказывает найти единственного свидетеля событий на перекрестке трех дорог - того самого слугу, который тогда спасся и сообщил фиванцам о преступлении. Но что бы ни рассказал раб, в чьих руках сейчас судьба царя, в одном Эдип не сомневается: оракул ошибся - и притом дважды. Ведь Лайю он предсказал гибель от рук собственного сына, Эдипу же - убийство отца и женитьбу на своей матери. Но ни то, ни другое не осуществилось: родители Эдипа живут в Коринфе, сын Лайя, как всем известно, давно умер, оставленный в горах, а сам Лай - даже если он пал от руки Эдипа - нашел иную смерть, чем та, которую ему сулил рок.

Однако не зря Гёте говорил, что "никто не знал так сцены и своего ремесла, как Софокл". Короткая передышка понадобилась ему лишь для того, чтобы еще сильнее накалить трагическую ситуацию. Едва Эдип начал успокаиваться в своих сомнениях, как рок вновь напоминает о себе.

Появляется посланец из Коринфа с вестью одновременно скорбной и радостной: умер коринфинский правитель Полиб, и граждане зовут Эдипа, чтобы провозгласить его царем. Эдип действительно радуется, но совсем другому: Полиб "лежит в земле, а я не прикасался к мечу". Наконец-то можно с уверенностью утверждать, что рок не выполнил своих предначертаний! Впрочем... Не рано ли искушать судьбу? Пока жива его мать, вторая часть пророчества еще может осуществиться. Вестник успокаивает его, и в каждой его реплике звучит вновь знакомая уже нам трагическая ирония. Слова приобретают прямо противоположное значение: "Владыка, я избавлю тебя от страха - недаром ведь я добрый вестник. Тебе нечего опасаться в Коринфе: Полиб тебе такой же отец, как я". И дальше рассказывает о том, как был найден Эдип и принят в семью бездетных коринфских правителей. До Эдипа не сразу доходит смысл того, что ему открылось. Зато Иокаста понимает все мгновенно. Она сопоставляет оба предсказания, которые казались ей лживыми, и связывает их воедино. Тщетно умоляет она Эдипа не пытаться раскрывать тайну своего рождения. Но именно к этому направлены теперь все помыслы ее сына, по воле богов ставшего ее мужем. И рок наносит последний удар. Единственный уцелевший из свиты Лайя слуга оказывается тем самым рабом, который когда-то отнес младенца в горы и отдал коринфскому пастуху. Круг замкнулся. Узнав, что он сын Лайя, Эдип уже может не спрашивать, кто погубил фиванского царя. Трагедия окончена.

Не в силах вынести позора, повесилась Иокаста. Эдип остается один - наедине с собственной совестью. Ему пришлось всю жизнь решать загадки. Он сделал абсолютно все, чтобы избежать того, что предопределено свыше. Он посмел противостоять всесильному року и избрать самостоятельный путь. В начале трагедии Эдип признается:

 Я много плакал, много троп заботы 
 Измерил в долгих странствиях ума.

И теперь он делает последний шаг - шаг побежденного, но несломленного и все еще независимого человека. Он сам выносит себе приговор, сам ослепляет себя и обрекает на изгнание из Фив. Своим обдуманным, сознательным и самостоятельным решением он как бы преодолевает тяготеющее над ним проклятье, освобождается от неумолимо преследующего его жестокого и бессмысленного рока. Последний раз он появляется перед зрителями на вершине той самой дворцовой лестницы, где он еще совсем недавно, исполненный величия, обещал народу избавить его от несчастий. Теперь это униженный, повергнутый страдалец, обращающий невидящий взор к миру, который он пытается понять. Он по-прежнему велик, но не случайным, внешним величием человека, вознесенного к вершинам власти, а внутренней свободой, сознанием собственной ответственности, которую он противопоставляет стоящей над ним силе судьбы.

Софокл был глубоко религиозным человеком. И не следует думать, будто он стремился опорочить эту силу судьбы. Как и многие его современники, он был убежден, что в мире царит непреложный закон высшей справедливости, недоступный пониманию людей. "Совершивший - терпит" - таков божественный принцип. И совершенно неважно, сознательно ли действует человек, знает ли он последствия своих поступков или нет. Этой космической силе нет никакого дела до его добрых или злых намерений - она лишь охраняет раз и навсегда установленный порядок мироздания, в который включается и человеческая жизнь.

На Эдипе лежит печать родового проклятья. Он отвечает за грехи Лайя, он обречен совершать поступки, которые требуют отмщения. Все в мире оказывается взаимосвязанным, в том числе и прошлое с настоящим и будущим. Слепота Эдипа приобретает символическое значение. Зрячий, он видит и понимает меньше, чем слепой прорицатель. Выколов себе глаза, он словно лишний раз напоминает о ничтожности обычного человеческого знания.

Люди отвечают за каждое свое действие, хотя им и не дано предусмотреть все его последствия. В сущности, любой шаг может оказаться нарушением каких либо неведомых им законов. А между тем могущественный и неусыпный рок преследует их так, как если бы они были всезнающими и их разум мог охватить всю совокупность обстоятельств и сил, приходящих в движение и нарушающих равновесие мира. Стало быть, самые лучшие побуждения, самая добрая воля не в состоянии предохранить человека от несчастья.

Вывод?

Перед нами проблема древняя, как мир. Как писал Пушкин: "Вот загадка моя, хитрый Эдип, разреши!" С одной стороны - подавляющая, непостижимая, противостоящая людям высшая сила. Она требует безусловной покорности и безжалостно карает всякого, кто пытается действовать по своему разумению. С другой - человек, который не в состоянии изменить мир, но остается верен своим внутренним требованиям добра и справедливости. Как должен он поступать? Смириться или остаться самим собой?

Миф не давал на это определенного ответа. У Софокла решение вполне определенное: человек всегда отвечает за свои поступки, он обязан действовать по законам своей совести. В этом величие Эдипа и его трагедия. Откажись он от поисков убийцы Лайя, от попыток проникнуть в тайны своего рождения, брось он город на произвол судьбы - кто знает, как сложилась бы его жизнь? Но тогда Эдип не был бы Эдипом. Тогда и не было бы трагедии!