88. Подобно Осиновому Листу Верткий Муж

Старик со старухой проводят дни, проводят ночи. У них нет ни дочери, ни сына. Они состарились. Старик сказал:

- Жена! Я отправлюсь к моим многочисленным амбарам на боровой стороне, к моим многочисленным амбарам на урманной стороне и обложу их огнем. Пусть дым поднимется к Небесному Отцу и Небесной Матери: он не дал мне ни дочери, ни сына.

Он отправился и обложил их огнем. Дым достиг Небесного Отца. Небесным Отцом был послан вниз его сын:

- Посмотри, как будто там что-то случилось из-за злобы и гнева?

Он спустился вниз: в самом деле, муж из деревни в один дом облагает огнем свои многочисленные амбары на боровой стороне, свои многочисленные амбары на урманной стороне.

- Старик, зачем ты обкладываешь огнем?

- Небесный Отец и Небесная Мать не наградили меня ни сыном, ни дочерью, поэтому я обкладываю амбары огнем, чтобы они не остались после меня.

Тогда тот дал ему три зернышка величиной с косточку черемуховой ягоды:

- Иди домой и дай их съесть своей жене.

Старик пошел домой и дал их съесть своей жене. Долго ли жили, коротко ли жили, его жена забеременела. Однажды утром угол ее чрева приготовился рожать сына, рожать дочь. Когда она разрешилась от бремени, то у ее сына сквозь кость видна кость и сквозь мозг костей виден мозг^*. Этот мальчик начал расти - в день на пядь, в ночь на ладонь. Он начал гулять по улице. Стал соображать, что здесь некогда должен был находиться большой город без конца и края. Посреди города лежит выросшее при сотворении мира лиственничное дерево, еловое дерево. Поднял он его вместе с корнем и комлем, положил на плечо, отнес прочь и бросил в сторону. После этого они стали жить. Однажды он сказал отцу и матери:

^* (Прозрачность тела считалась у древних хантов признаком красоты.)

- Я отправлюсь в путь. До каких пор я буду сидеть в углу дома?

Его отец сказал:

- Ступай, да не ходи далеко.

Он оделся, вышел на улицу и устремился в один из краев земли. Шел, шел и пришел к стоявшему на пути дому и амбару. Он вошел в сени, медведь и волк стали рычать и ворчать. В доме раздался голос старухи:

- Если вам люб муж, то схватите его за край рукавов и за конец пол, введите его в дом. Если вам нелюб муж, то оторвите у него бедра там, где прикреплены бедра, оторвите у него лопатки там, где прикреплены лопатки.

Они схватили его за края рукавов и концы пол, ввели в дом. Старуха его обняла и поцеловала:

- Сказочный муж из однодомного селения, внучек мой, куда ты снарядился?

- Я так здесь брожу, без дела.

Старуха его накормила, напоила и села около него:

- Внучек, куда ты собрался?

- Бабушка, дай мне имя!

- Послушай, внучек, какое же я дам тебе имя?

Старуха сидела, сидела:

- Пусть твое имя будет Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж.

- Ай, ай, старушка, ты умеешь давать имена!

Он попрощался и направился домой. Пришел домой, отец его спрашивает:

- Куда ты ходил, сынок?

- Я ходил к своей старой бабушке.

Старик подумал: "И я был богатырем, был мужем, но до того места доходил в неделю, он же в полдня туда сбегал". Он спросил у своего отца:

- Есть ли у тебя давно выезженная лошадь или нет?

- Как мне иметь? За семью каменными стенами, там находится мой конь золотой масти. Ступай сходи туда и выведи его.

Он отправился к месту, где находились лошади. Когда он кладет на лошадей свою руку, они не выдерживают его руки, когда он заносит на лошадей свою ногу, они не выдерживают его ноги. Он вернулся назад, пошел во двор - лошади бродят. На какую лошадь ни кладет руку, ни заносит ногу - ни одна не выдерживает. Один жеребенок весь в коросте около него трется.

- Ах ты безродный жеребенок! Как подойдешь сюда, я схвачу тебя и замертво брошу на землю.

Он схватил жеребенка, жеребенок не тронулся с места, на котором стоял. Он клал на него свою руку, жеребенок не обращал на это внимания, он закидывал на него свою ногу, жеребенок стоял как ни в чем не бывало. Он подумал: "Бог не предназначил мне хорошей лошади, предназначенный мне конь - вот этот".

Он пошел домой и попросил у своего отца узду, кнут и седло. Отец принес ему золотую узду, золотой кнут и золотое седло. Он пошел во двор, поймал этого жеребенка, наложил на него узду, он сделался двухлетним. Вывел его из изгороди - он стал трехлетним. Наложил на него седло - он стал четырехлетним, натянул переднюю подпругу - он стал пятилетним, натянул заднюю подпругу - стал шестилетним. Сказал своему отцу и своей матери:

- Пойду посмотреть красивых жен и красивых мужей и себя показать.

Его отпустили. Он сел на коня, конь сделался семилетним. Поднял его конь и увез в один из краев земли. В то время как он подбирал рукава и полы одежды, его деревня виднелась, подобно зубчику гребня. Показался большой город без конца, большой город без края. Он подъехал к дому старухи и старика, последних нищих города, и вошел в дом. Старуха и старик его обняли и поцеловали. Старуха и старик пошептались, старик вытащил из-за печки теленка и заколол его около его колен. Кровь брызнула на него. Когда это дело было сделано, он сел; ничего к нему не пристало. С теленка содрали шкуру, мясо сварили, накормили и напоили его. Он спрашивает:

- В этом городе живет ли князь или царь?

Они говорят:

- Царь живет.

- Есть ли у него дочь или нет?

Старик сказал:

- У него трое дочерей.

Он попрощался с ними в вернулся домой. Сказал своему отцу:

- Я ездил в большой город без конца, в большой город без края. В этом городе живет царь. У него три дочери. Пойди посватай царских дочерей для меня!

Старик снарядился, бросил в сани серебро и золото, придавил ногой кучу собольих шкурок и другой пушнины и отправился. Пришел к царю сватать дочерей. По приказанию царя его били, толкали и отпустили домой. Старик, плача и вод, пришел домой. Сын сказал:

- Почему ты плачешь?

- Меня били, толкали и отослали домой.

Стал светать следующий день, опять сын его посылает:

- Ступай опять сватать к тому же царю!

Опять его били, толкали и прогнали домой. Рассветал третий день. Сын сказал:

- Ну, ступай искать невесту в каком-нибудь другом месте.

Старик отправился в тот же город и посватал младшую дочь священника. Ее отдали ему без калыма. Старик пришел домой, распевая и рассказывая сказки. Отец с сыном снарядились ехать свадебным поездом. Они надели дорогую обувь, дорогие одежды, принарядились и вышли на улицу. Сына его едва было видно из собольих и бобровых одеяний. Они тронулись и прибыли в тот город.

Там был устроен пир для девушек, пир для юношей, и, сколько в месяце ни имеется недоль, они ели, и в течение долгих недель они пили. Когда окончился девичий пир, когда окончился отроческий пир, они пожелали ехать домой.

Они опять созывают многочисленных мужей всего города, многочисленных мужей всего селения, чтобы пить на девичьем пиру, чтобы пить на отроческом пиру. Они пришли домой, устроили девичий пир, отроческий пир, и в течение многих недель месяца, в течение долгих недель они пили. Когда прошел девичий пир, когда прошел отроческий пир, они стали жить.

Муж, взявший жену, стал испытывать ее: когда наступает время полудня, она не отрывает глаз от окошка. Однажды он схватил свою жену за ноги, втащил ее и положил жене свою голову на колени. Тут жена его оттолкнула, и он, упав и ударившись о край двери, пролил из носу кровь. Его жена сказала:

- Я не искала в голове у мужа на том конце света, именуемого Купец, Странник^*, стану я искать в твоей нечистой голове!

^* (Купец, Странник - см. коммент. к № 30.)

Муж побежал к отцу и матери и сказал своим родителям:

- Когда я положил жене на колени голову, чтобы она поискала, она меня оттолкнула, и, когда я упал и ударился о край двери, у меня из носу потекла кровь. Она сказала: "Я не искала в голове у мужа на том краю земли, именуемого Купец, Странник, буду я искать в твоей грязной голове!"

Он простился с отцом и матерью; вышел на улицу, вскочил на коня и ускакал. Его отец и мать остались, плача и воя. Конь его поднял в воздух и понес. В то время как он подбирал рукава и полы, он посмотрел назад: город, в котором он жил, показался ему с зубчик гребня. Он ехал, ехал и приехал к стоявшему на его пути дому и амбару. Сошел с коня и привязал его к столбу, предназначенному для лошадей. На месте, где как будто раньше стояла лошадь с ее четырьмя передними и задними ногами, лежат четыре глыбы серебра. Он также смахнул с коня иней и сдвинул его в сторону. И на месте, где стоял его конь, лежат четыре глыбы серебра^*. Он подумал: "Этот муж не сильнее меня и не слабее меня". Вошел в дом, старуха его обняла и поцеловала:

^* (Намек на равного Мир-сусне-хуму героя, конь которого, как и конь Мир-сусне-хума, должен становиться копытами не на землю, а на серебряные подставки (во время призывания Мир-сусне-хума на землю ставили серебряные тарелки).)

- Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж, внучек мой, куда ты снарядился?

- Я так здесь брожу, без дела.

Она его накормила и напоила. Старуха отодвинула стол в сторону, накрыла его плотно белым полотенцем и села у его колен:

- Куда ты, внучек, направился?

- Отец мне взял в жены младшую дочь священника; когда я положил моей жене голову на колени, чтобы она поискала, она меня оттолкнула, и я, упав, пролил алую кровь и томную кровь. Она сказала: "Я не искала в голове у мужа там, на том краю света, называемого Купец, Странник. Буду я искать в твоей грязной голове!" Я отправлюсь искать Купца, Странника.

Старуха сказала:

- Отправлявшихся в город Купца, Странника много, но нет вернувшихся назад. Вернись назад!

- Нет, я осмотрю все отверстия воды и земли, с моей головой с косами я не вернусь.

- Послушай, - сказала старуха, - я тебе кое-что дам, оно тебе будет приятно и полезно.

Старуха вышла из комнаты и пропала. Хоть он ждал, ждал, старухи нет и нет. От ожидания он потерял терпение. Он толкнул дверь наружу, старуха схватила дверь снаружи:

- Внучек, куда ты торопишься? У нас, женщин, сто узлов, тысяча узлов: один узел завяжешь, другой узел развяжешь.

Она дала ему связку с шестьюдесятью серебряными кольцами:

- Не дадут ли тебе чего-нибудь твои живущие там старые тетки!

Они простились, и он собрался в путь, конь понес его. Опять они доехали до стоявшего на его пути амбара и дома. Подвел он коня к столбу, предназначенному для коней: как будто бы отсюда только уехал муж. В четырех следах коня остались четыре глыбы серебра. И он привязал своего коня, смахнул с него иней и отодвинул его в сторону. На месте, где стоял его конь, остались четыре серебряные глыбы. Он вошел в дом. Старуха его обняла и поцеловала:

- Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж, внучек, куда ты направился?

- Я здесь так, без цели брожу.

Старуха его накормила, напоила, отставила стол в сторону, покрыла его белым полотенцем и села около его колеи:

- Внучек, куда ты снарядился?

- Мой отец взял мне в жены младшую дочь священника. Когда я положил своей жене голову на колени, чтобы она поискала, она оттолкнула меня, и, упав и ударившись о край двери, я пролил из носа алую кровь, пролил темную кровь. Она сказала: "У живущего там, на краю света, мужа, именуемого Купец, Странник, я не искала в голове. Ты мне что за человек, чтобы я искала в твоей голове!" Я отправлюсь разыскивать мужа Купца, Странника.

Старуха сказала:

- Отправлявшихся туда много, но нет вернувшихся назад. Воротись назад!

- Я осмотрю все отверстия воды и земли, с моей головой с косами я не вернусь.

Старуха сказала:

- Вот я тебе что-то дам.

Она вышла из дома и пропала. Он ждал, ждал и сказал:

- Эта обманщица старуха удрала от меня.

Он встал, толкнул дверь на улицу, старуха прижала дверь снаружи:

- Внучек, куда ты торопишься? У нас, женщин, сто узлов, тысяча узлов: если один узел завяжешь, то другой развяжешь.

Она ему вручила клубок ниток:

- Должно тебе пригодиться.

Они простились. Он вышел на улицу и сел на коня, который поднял его и понес. Он ехал, ехал и доехал до стоявшего на его пути дома и амбара. Сошел с лошади, новел коня к столбу для лошадей, смотрит: как будто только что уехал муж; на месте, где стоял его конь, остались четыре серебряные глыбы. И он привязал своего коня, смахнул с него иней и отодвинул в сторону, на месте, где стоял его конь, остались четыре глыбы серебра. Он подумал: "Этот муж не сильнее и не слабее меня. Если бы мы сошлись здесь на главном мысу лесистого нагорного берега, то мы побегали бы здесь на своих ловких ногах". Вошел в дом, старушка его обняла, поцеловала:

- Живущий там, на том краю земли, Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж, внучек мой, куда ты направился?

- Я так здесь брожу, без цели.

Она его накормила, напоила и села вплотную к его коленям:

- Куда ты снарядился?

- Отец мой взял мне в жены младшую дочь священника. Когда я положил своей жене голову на колени, чтобы она поискала, она меня оттолкнула, и я, упав и ударившись о край Двери, пролил алую кровь, пролил черную кровь. Она сказала: "Я не искала в голове живущего там, на том краю света, мужа, именуемого Купец, Странник. Ты что за человек, чтобы я искала в твоей голове!"

Старуха сказала:

- Много было отправившихся в город Купца, Странника, но нет вернувшихся обратно. Воротись назад!

- Я осмотрю все отверстия воды и земли, но с моей головой с косами я не вернусь.

- Постой, я дам тебе кое-что.

Старуха вышла на улицу и исчезла. Он ждал, ждал и наконец встал, преклонил голову и шею перед духами и вышел на улицу. Толкнул дверь наружу, старуха схватила ее снаружи:

- Внучек, куда ты спешишь?

Она дала ему белое полотенце:

- Сядь-ка, я скажу тебе словечко. Когда ты отправишься, доедешь до гривки узкой, как лезвие ножа: сюда посмотришь - голова кружится, туда посмотришь - голова кружится. Здесь коня не трогай. Когда проедешь это место, то доедешь до самки и самца змей толщиной в ствол осины, из которого делают долбленки. Вглядишься: тонкая струйка дыма толщиной в нитку поднимается вверх. Когда подъедешь и тебя узнают, то повалит густой дым. Человеческие кости, набросанные почти до высоты кедра, готовы сомкнуться над ним. Если приложить туда твои кости, то кедр утонет в них. Там тронь твоего коня поводом, которого он не переносит, и пятками ног, которых он не выносит. Если оттуда вырвешься, то опять поедешь, поедешь и достигнешь морского берега. Мост, перекинутый через море, охраняют шестьдесят воинов. Когда доедешь туда, брось свои шестьдесят серебряных колец, и они, подобно пальцам руки, туда соберутся. В это время ты тронь своего коня. Если там проедешь, то достигнешь города Купца, Странника.

Они простились. Он вышел, вскочил на коня, тот его поднял и понес. Он плотно завязал глаза шелковым платком. Однажды, когда он прислушался, конь его еле двигался вперед шажком. Он прищурился, посмотрел: действительно, перед ним гривка узкая, как лезвие ножа. Качаясь в ту и другую сторону, он ехал, ехал.

Однажды, когда он прислушался, конь побежал рысью. Вот он опять прищурил глаза, видит: конь начал бежать полным ходом. Когда он посмотрел вперед: клубится струйка дыма толщиной в нитку. Он тронул своего коня пяткой ноги, которую он не выносит, и ударил кнутом, которого он не выносит. Конь поднял его до малых облаков. Когда они наехали прямо на чету змей, самец-змей хоть и попытался его схватить, но лишь вырвал из хвоста коня три волоса. Он ехал, ехал и достиг морского берега. Действительно, здесь на страже шестьдесят мужей. Он подъехал к ним поближе и бросил связку колец. Подобно пальцам руки, этот народ собрался там, а он тем временем поскакал и уехал. Хоть в него и выстрелили из ружья, но лишь вырвали из хвоста коня три волоса.

Он достиг города Купца, Странника и подъехал к дому Купца, Странника. Мать Купца, Странника обняла его и поцеловала. Накормила его, напоила медом и брагой. Они стали жить. Однажды перевернутая чашка опрокинулась сама собой. Он спросил:

- Послушай, старушка, что хотела сказать эта твоя чашка?

- Мой сын вернулся с пути.

Немного погодя стоящая чашка опрокинулась.

- Что хотела сказать эта твоя чашка?

- Мой сын дошел до половины пути.

Опять немного погодя опрокинутая чашка приняла старое положение.

- Что хотела сказать эта чашка?

- Мой сын пришел. Куда я тебя спрячу?

Схватив его за волосы, она бросила его на пол; он превратился в иглу без ушка, и она его сунула в щель бревна. Сын ее вошел в дом:

- Матушка, кто к тебе приходил? Подавай его немедля сюда, я не пролью и капельки его крови, сколько ее помещается на донышке ложки^*.

^* ("Я не пролью и капельки его крови, сколько ее помещается на донышке ложки" - формула угрозы возможному противнику.)

Мать его сказала:

- Ни раньше ко мне никто не приходил, ни после никто не будет приходить, откуда же теперь кто придет ко мне?

- Матушка, если он старше меня, я его сделаю своим отцом, если он моложе меня, я сделаю его своим сыном, если он одного возраста со мной, я сделаю его своим братом.

Мать вытащила иглу из щели бревна и бросила ее на пол. Какого роста он был, таким и предстал перед ним. Они обнялись и поцеловались. Стали угощаться брагой, стали угощаться медом. Пришедший брат сказал:

- Мой отец взял мне в жены младшую дочь священника; когда я положил своей жене голову на колени, чтобы она поискала, она меня оттолкнула, и я пролил алую кровь, черную кровь. Она сказала: "Я не искала в голове у мужа там, на том краю земли, именуемого Купец, Странник. Ты мне что за человек, чтобы я искала в твоей голове!"

Его брат, Купец, Странник, сказал:

- В клети сеней, где я обычно сплю, ложись и надень мою одежду. Я дам тебе три серебряных прута, бей ее ими, пока они не изломаются.

Он надел одежду брата, пошел туда и лег. Вот слышит шум приближающейся сороки. Она влетела через окошко, сдернула шкурку сороки и какого роста была, такого роста предстала перед ним. Он смотрит на нее украдкой: действительно, его жена. Она вошла к нему, а он плотно закутался в одежду. Что только она ни делает, он не обращает на нее внимания. Вот женщина начала такую речь:

- В то время как я, обладающая силою в славных суставах рук, стала жить с тобою, я сделалась женою мужа, способного схватить птицу за ее хвостовые перья, четвероногого бегающего зверя за хвост. Нашел ли на этого моего мужа коротконогий бес - я не знаю, нашел ли на него долгоногий бес - я не знаю.

В этот момент он вскочил, схватил ее за косы и стал бить серебряными прутьями. Когда три металлических прута были изломаны, у нее была сломана одна нога, у нее была сломана одна рука и выбит один глаз. После этого он ее отпустил. Она влезла в сорочью шкуру и отправилась, покачиваясь во все стороны. Он же пошел к своему брату. Они ели, пили брагу и мед.

Жили, жили, брат его решил отправиться в путь. Он сказал своему брату:

- Ты оставайся, а я пойду воевать с семиголовым менквом. Если соскучишься, то ступай в мой каменный амбар в семь комнат. Шесть комнат открывай, в седьмую комнату не ходи: это мой священный, нерушимый запрет.

Его брат ушел, а он отправился в каменный амбар с семью отделениями. Вошел в первую комнату, видит: все здесь переполнено лягушками и ящерицами. Половину этого добра он выгреб прочь. Вошел во второе отделение: здесь все переполнено лягушками и ящерицами. Вошел в третью комнату: все полно тем же самым. Он опять выгреб половину. Вошел в четвертую комнату - то же, вошел в пятое отделение - то же. Вошел в шестую комнату - там ничего нет, только лоб его светится. Он стоит, соображая, входить в седьмую комнату или не входить. Думал, думал: "Однако пойду посмотрю, что там такое есть".

Отворил замок, чуть-чуть приоткрыл дверь и заглянул в щелочку. Видит, что ему нельзя поднять из-за света глаз. Тут он сильно отворил дверь, и, когда золотой свет вырвался оттуда, он отскочил назад. Девица его схватила и стала втаскивать в комнату, он же тащил ее наружу. Когда девица брала верх, она его втаскивала внутрь комнаты; когда муж становился сильнее, он дотаскивал девицу до заднего конца комнаты. Он поразмыслил: "Женщина меня втаскивает, чего ради я рвусь прочь?" После этого они, сойдясь вместе и как бы не зная, что делают, стали обниматься и целоваться.

Он стал ходить туда к своей жене каждый день. Однажды об этом узнала его теща. Его жена забеременела, и теща сильно на него разгневалась. Вечером пришел ее сын. Оба брата ели и пили. Мать стала выговаривать своему сыну. Он ответил:

- Матушка, зачем ты гневаешься?

Его мать сказала:

- Твоя сестра, которая воспитывалась в комнате за семью каменными стенами, забеременела; хорошего брата ты себе нашел!

- Матушка, - сказал ее сын, - зачем ты сердишься из-за пустого дела? Неужели муж, пришедший из столь отдаленной земли, что туда не добраться даже зверю, пришел с истощенной силой рук и истощенной силой ног, чтобы созерцать мое прекрасное лицо? Когда придет рассвет завтрашнего дня, пусть они оба упадут к твоим ногам и к краю твоего платья.

После этого его мать замолкла. Когда начало светать, Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж с женой оделись, принарядились и, взявшись за руки, пошли в дом тещи, упали к ее ногам и к краю ее одежды. Был устроен девичий пир, был устроен отроческий пир. Сколько имеется в месяце продолжительных недель - они ели и пили. Когда прошел пир для девиц и пир для молодых людей, они стали жить. Жена его родила сына. Он стал ходить каждый день в дом своего шурина. Однажды он сказал своей жене:

- Сегодня я отправлюсь воевать с семиголовым менквом, скажи моему брату, чтобы он не выходил из дома, пока я не вернусь.

Вот он ушел. Пришел туда, смотрит: народу у семиголового менква так много, как деревьев на нагорном берегу, покрытом темным лесом. Он плотно завязал глаза шелковым платком и начал махать мечом. Народ валится, подобно сотне копен весеннего сена, подобно сотне копен осеннего сена. Хоть он и рубит, хоть он и толкает, народ все не убывает. Обошел он народ сзади, видит: сидит муж и ударяет кремень сталью; как только падает искра, тут же вырастает муж с топором и мечом. Он туда побежал, отобрал у этого мужа огниво и самого мужа разрубил посередине на две части и вновь стал махать мечом. Так он воевал, воевал, однажды его меч задел за что-то. Долго ли сражался, коротко ли сражался, уничтожил он этот народ и пошел домой. Пришел домой и спрашивает свою жену:

- Дома ли мой брат?

Жена его сказала:

- Твой брат пошел к тебе на третий день после того, как ты ушел.

Он сердится на свою жену:

- Зачем вы его пустили? Поэтому-то мой меч за что-то и задел!

После этого они с женой оделись и отправились. Пришли к этому убитому народу и стали осматривать убитых. Как ни искали, его нет. Однажды они его нашли, тело его рассечено пополам. Притащили его домой, сделали серебряный гроб и, вырезав в нарах, на которых они спали, кусок доски, поставили вниз гроб.

Однажды от тещи пришла весть: "Тебя зовет твоя теща, приходи скорее". Его жена сказала:

- Тебя зовут, чтобы убить. Полез бы ты на небо, но нет лестницы, спустился бы ты в недра земли, но нет отверстия.

Он простился с женой и ушел. Как только вошел в дом тещи, когда шагнул из двери в комнату, упал через дыру в нижний мир. Долго там лежал, коротко лежал, когда пробудился, видит: он лежит в темном месте. Все залито водой. Он встал и видит: место, на котором он лежал, от слез залито водой. Он плачет и воет. Вот он отправился к краю земли. Шел, шел и пришел к стоявшему на его пути дому и амбару. Когда вошел в дом, видит: сидит муж ростом в пять бревен. Старуха и старик с ним поздоровались, поцеловались и сказали:

- Живущий там, на том краю земли, Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж, какой песней, какой сказкой тебя завлекли в эту священную страну, куда не добежать доброму духу, в эту чудесную страну, куда не по силам добраться и менкву?

- Я здесь брожу без дела.

Потом он сказал:

- Старуха и старик, не надо ли вам сына? Я вам буду сыном.

Старик сказал:

- Мы такого человека и ищем.

Он стал там жить. Старик сказал ему:

- Веди своих лошадей и коров в поле, но не веди их в сторону владений менква.

Он повел своих лошадей и коров в ноле, посмотрел и увидел, что в его владениях не найти и стебля былинки, который мог бы застрять между корнями зубов, на стороне же менква не пробраться через траву из-за ее густоты. Он пустил своих лошадей во двор менква.

Однажды идет к нему одноголовый менкв:

- Ах вы обманщики, старуха и старик! Ваши глаза были у вас выбиты, у нашей матери в серебряном блюде они лежат. Опять вы сюда привели лошадей. В этот раз я не пролью и капельки вашей крови, которая едва орошает донышко ложки.

Он подошел, приблизился, тот встал:

- Что ты говоришь, менкв? Будем ли мы мечами рубиться или толкаться?

Менкв сказал:

- Будем рубиться.

Он ударил менква мечом по шее, снес ему голову, а туловище утащил в сторону и бросил. После этого опять спрятался. Немного погодя приходит двуглавый менкв. Он приблизился, и они схватились. Ударил менква мечом по шее - двух голов нет, снес их прочь и бросил в сторону. Немного погодя трехголовый менкв приблизился. Он сказал:

- Будем мечами рубиться или толкаться?

Менкв сказал:

- Будем рубиться.

Он ударил его по шее, снес три головы. Немного погодя приходит менкв с четырьмя головами, подошел к нему. Он сказал:

- Будем мечами рубиться или толкаться?

- Будем рубиться!

Он, ударив по четырем головам менква, снес все четыре головы. Немного погодя пришел пятиголовый менкв. Он сказал:

- Будем мечами рубиться или толкаться?

Менкв сказал:

- Будем рубиться.

Когда он его ударил, пять голов были сразу снесены. Немного погодя приходит шестиголовый менкв, приблизился к нему. Богатырь сказал:

- Будем мечами рубиться или толкаться?

Менкв сказал:

- Будем рубиться.

Он, ударив его мечом, сразу снес шесть голов. Немного погодя приближается семиголовый менкв:

- Ах вы безродные, старуха и старик! На этот раз я у вас не пролью и капельки крови, которая едва может покрыть донышко ложки. У вас уже были вынуты глаза, они находятся у нас в доме, у нашей матери в серебряном блюде. Вы все-таки привели сюда своих коней?

Он приблизился, менкв сказал:

- Будем мечами рубиться или толкаться?

Он сказал:

- Будем рубиться.

Начали они рубиться. Он с менквом возился, возился, отрубил шесть голов, осталась одна голова. Вот они схватились руками, боролись, боролись. Место, на котором они сражались, сделалось топким. Вот он стал вталкивать старого менква в землю. Толкал его, толкал и засунул по шею. Хоть он его и рубит, ничего ему не делается. Старый менкв сказал:

- До каких пор ты будешь меня мучить? В моем кармане есть белое полотенце, вынь его, оберни вокруг моей шеи и потом ударь мечом.

Он вынул из его кармана белое полотенце, обернул вокруг шеи и ударил мечом - голова отпала прочь. Повел он своих лошадей домой. Старик сказал:

- Что ты долго ходишь?

- Я так здесь брожу.

- Послушай-ка, не водишь ли ты коней к изгороди старого менква?

Он сказал:

- Все менквы убиты мною. Послушай, старик, если я сделаю вас зрячими, можешь ли ты отвести меня к мужским водам верхнего наземного мира?

Старик сказал:

- Если ты сделаешь такое дело, то как же я тебя не доставлю?

Когда настал рассвет, он поел, попил и отправился. Пришел к дому старого менква, видит: сидит старуха-менкв.

- Муж русской земли! Ты свою плоть и свою кровь сам принес ко мне. Я не пролью и капельки твоей крови, которая едва может покрыть донышко ложки.

После этого они уговорились выходить во время борьбы три раза на улицу. Они схватились, боролись, боролись. Старуха сказала:

- Дай мне выйти!

Он ее пустил. Старуха вышла на улицу, выпила сильной воды и вошла в дом. Опять они схватились. Теперь она отпустила мужа на улицу. В сенях стоят две бочки с водой: он сунул палец в одну бочку - тот сгнил, сунул в другую бочку - сделался здоровым. Из этой бочки он выпил, сколько мог. Вошел в дом, и они схватились. Старуха стала уступать. Старуха сказала:

- Пусти меня наружу!

Вышла, выпила сильной воды и вошла в дом. Они схватились, и он стал поддаваться. Он сказал:

- Дай мне выйти!

Он выпил сильной воды и на место, где находился ковш от сильной воды, опустил другой ковш. Они схватились, и он бросал старуху в эту сторону, бросал в ту сторону. Старуха сказала:

- Выпусти меня!

Старуха вышла и выпила воды, сколько могла. Хоть она и стала махать крыльями, но лишь слабела от этого. Старуха обратилась в бегство. Хоть он ждал, ждал - старухи нет и нет. Он подумал: "Эта старуха в самом деле от меня убежала". Вышел в сени, старухи нет и нет. Стал ее преследовать. Гнался, гнался за ней, и, когда почти ее догнал, она раньше его вошла в дом. Он вошел в сени, там стоят две бочки: он сунул палец в одну бочку - тот сгнил, он его сунул в другую бочку - опять стал здоровым. Вошел в дом: перед ним висит полог, украшенный колокольчиками и бубенчиками. За этим пологом сидит девица. Он схватился со старухой, они боролись, боролись, и он одолел старуху. Хоть он ее рубит мечом и толкает, ей ничего не делается. Когда он взглянул на девицу, девица толкает рукой свой подбородок. Ударил он старуху ножом в подбородок снизу, старуха вытянулась, как она была. Девица сказала:

- Возьмешь ли ты меня замуж?

Он сказал:

- Возьму.

Она сказала:

- Сожжем огнем мою мать. Когда ее тело лопнет на огне, из него выползет много ящериц и змей. Если какая-нибудь из них незаметно уползет, старуха предстанет перед нами такого роста, как она была. Сделаем метлы и будем их беспрерывно сметать в огонь.

Вот они развели костер из сушняка и бревен, положили на него эту старуху. Ее живот лопнул, выползло множество ящериц и змей. Начали они их смотать в огонь. Работали, работали, наконец кончили. Муж сказал:

- Чтобы узнать, не жила ли ты раньше с мужчиной, прыгнем три раза через огонь. Если ты жила с мужчиной, то не допрыгнешь.

Вот муж прыгнул через огонь, и женщина прыгнула. Во второй раз он опять прыгнул, и женщина прыгнула. В третий раз он туда прыгнул и обернулся. Когда женщина прыгнула, он ее толкнул назад, и она упала навзничь. Ее живот лопнул на две части, выползло множество ящериц и змей. Он начал их сметать в огонь. Возился до кровавого нота, до черного пота. Наконец кончил. Если появлялся низовой ветер, пепел уносило к югу; если появлялся верховой ветер, пепел уносило на север. Он вернулся, пришел в дом старухи-менкв, взял глаза стариков, захватил живую воду и живой прут, пошел домой. Пришел к своим приемным родителям. Приказал матери приготовить кипяток. Вода вскипела. Он вымыл глаза старика и вставил, спрыснул живой водой и ударил живым прутом. Глаза стали здоровее, чем раньше были, здоровее, чем потом стали. Старик встал, выбежал на улицу и ушел. Теперь он вымыл глаза старухи, вставил их, спрыснул живой водой и ударил живым прутом. Глаза ее сделались здоровее, чем раньше были, здоровее, чем потом стали. Старуха выбежала на улицу и пропала. Он ждал, ждал, старухи да старика нет и нет. Подумал: "Эти старики от меня убежали". Старик пришел и сказал:

- Я обошел все семь возвышенных мысов, на которых я раньше бродил^*.

^* (По воззрениям хантов и манси, человек (его душа) после смерти обходит те места, где он бывал при жизни. Здесь то же происходит после оживления человека.)

Пришла старуха и сказала:

- Семь боров, в которых я раньше гуляла, я все обошла.

После этого старик приказал им убить семь быков. Он сказал:

- Посолите мясо шести быков в бочках, разрезавши его на мелкие кусочки, мясо седьмого быка сварите, а я пока пойду за жар-птицей.

Старик ушел, а они вдвоем убили семь быков, все мясо от шести быков изрезали на мелкие кусочки и посолили, мясо же седьмого быка сварили. Старик пришел, поел, попил. Утром следующего дня они вкатили на спину жар-птицы бочки с мясом. Старик делает жар-птице внушение:

- Постарайся не мучить этого мужа!

Ему же он сказал:

- Когда она доставит тебя наверх, напиши на ее груди, как она тебя везла.

Простился он с родителями, сел на жар-птицу и полетел вверх. Повернет птица голову в эту сторону, он ей сунет кусочек; повернет она голову в ту сторону, он ей сунет кусочек. Она его везла, везла. Когда наступило время коснуться крыльями земли, мясо израсходовалось. Жар-птица начала опускаться вниз. Он отрезал у себя икру ноги и сунул ей, он отрезал вторую икру и сунул ей; и она его доставила к мужским водам наземного мира. Жар-птица сказала ему:

- Вставай.

Он сказал:

- Как я встану, если я, обрезавши свои икры, скормил их тебе?

Жар-птица сказала:

- Если бы я знала это, то в пути съела бы тебя и выпила бы твою кровь. Вот почему, оказывается, последние два кусочка были так сладки.

Жар птица изрыгнула его икры, плюнула на них, и они стали здоровее прежнего. Он написал на груди жар-птицы: "Я был доставлен хорошо и благополучно". Жар-птица отправилась в путь, а он зашагал к своему дому. Вошел в дом, видит: его жена лежит между двумя мужчинами. Схватив свой меч, он поднял его, чтобы ударить их. В это время жена привстала и сказала:

- Что с тобой сделалось? Эти мужья - твои сыновья.

Сыновьям жена сказала:

- Вставайте, ваш отец пришел.

Сыновья встали и упали к ногам своего отца. После этого они обнялись, поцеловались, поели, попили. Стало светать. Он вынул брата жены из серебряного гроба, брызнул на него живой водой и ударил живым прутом. Тот притягивает к себе свои руки, притягивает к себе свои ноги, посмотрит в одну сторону и в другую сторону, но не видит. Он схватил младшего сына, разрубил его на две половины и его кровью обрызгал брата жены. Тогда он поднял свою голову, покрытую соринками и былинками:

- Меня усыпил муж сестры Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж. Чей сын разбудил меня в люльке, выложенной гнилым деревом?

Муж сестры сказал:

- Мною ты был усыплен, и мною же ты воскрешен.

Он спрыснул младшего сына живой водой и ударил живым прутом. Тот поднял вверх голову, покрытую соринками и былинками. Они обнялись и поцеловались, ели и пили брагу и мед. Опять повел брат жены их в свой дом. Теща нашла своего сына. Они обнялись и поцеловались. Обоих она поит и кормит брагой и медом. Когда кончили, муж сестры отправился домой.

Однажды пришла весть: "Брат жены зовет тебя на игровую площадку". Отец с двумя сыновьями оделись, принарядились и отправились. Пришли туда, видят: устроена игровая площадка из меди. Они стояли по одну сторону, те стояли по другую сторону. На них брат жены пустил ногой каменную глыбу^*. Младший сын, выбежав вперед, поймал ее носком ноги, положил на пятку и взмахнул ногой. Она унеслась через землю, населенную богатырями. Они вернулись домой. Отец сказал:

^* (Об игре в каменный мяч см. № 27, примеч. 10.)

- Брат моей жены соорудил площадку для игр, и я устрою площадку для игр.

Утром следующего дня он вышел на улицу, вынул свое огниво и начал высекать огонь: как только падала какая-нибудь искра, тут же вырастал из земли воин с топором и мечом. Высекал, высекал и высек столько воинов, сколько бывает личинок и муравьев. Он приказал сделать серебряную площадку для игр и дал весть брату жены: тебя зовет твой шурин на площадку для игр. Брат жены отправился к нему с многочисленными мужами всего города, всего селения. Прибыл он и видит, что у его шурина столько народу, сколько бывает личинок и муравьев. Они встали по другую сторону. Муж сестры, положив на пятку камень, сделал ногой взмах; народ брата его жены, находившийся на пути, по которому летел камень, лежал на земле: если камень касался руки кого-нибудь, то ломал ему руку, если камень касался ноги кого-нибудь, то ломал ему ногу, если задевал туловище, то разрывал его на две части.

После этого отец с сыновьями повернулись назад, зашагали и ушли, а этот народ, когда он сунул огниво в карман, ушел вниз и вверх. Он вошел в дом и сказал своей жене:

- Ступай к своему брату и спроси его: если он позволит, то я уведу тебя с собой, если не позволит - не поведу. И у меня есть собственная земля, и у меня есть собственная вода, ведь я не давал за тебя выкупа, не давал за тебя товара.

Его жена ушла; когда она смотрела на своего брата, то улыбалась, когда поворачивалась к нему спиной, то плакала. Ее брат сказал:

- Сестра, ты здесь топчешься, что тебе надо?

Его сестра сказала:

- Мой муж послал меня к тебе, он не дал за меня платы, не дал за меня товара; если ты разрешишь, то он меня уведет с собой, если ты не разрешишь, то он меня не уведет.

Ее брат сказал:

- Вы могли давно уйти, вы могли утром уйти. Я не считаю для себя возможным жить в одном доме с женщиною, которая выше меня, я не умею жить под одной кровлей с богатырем, который выше меня.

Немного погодя он сказал:

- Приходите сюда все.

Она пошла домой и сказала мужу:

- Брат сказал: вы давно могли бы отправиться, вы могли бы уйти утром; я не в состоянии жить в одном доме с женщиною, которая выше меня, я не в состоянии жить под одной кровлей с богатырем, который выше меня; приходите сюда все.

После этого они пошли туда, их накормили и напоили. Их одевают во столько одежд, сколько их плечи могут поднять, и наряжают во столько одежд, сколько их плечи могут поднять. Обоим сыновьям их дядя подарил по коню золотой масти и по золотым саням. Всю массу соболиных мехов и пушнины на санях им пришлось умять при помощи ног. Они обнялись, поцеловались, простились и снарядились домой.

Они прибыли к первой тетке. Видят, что эта старуха уже трясется от старости. Его жена толкнула ее на землю, подняла, и эта старуха сделалась молодой и красивой женщиной. Они обнялись и поцеловались. Их накормили и напоили пивом и брагой. Они простились с этой женщиной и отправились в путь. Прибыли ко второй тетке. И эта старуха стала так стара, что еле ходит. Его жена толкнула ее на землю и подняла. Она стала молодой и красивой женщиной. Они обнялись, поцеловались, простились со старухой и отправились дальше. Пришли к третьей тетке. Эта старуха еле ходит. Его жена толкнула ее на землю и подняла, она сделалась молодой и красивой женщиной. Они обнялись и поцеловались, она их накормила, напоила. Они простились и снарядились в путь.

Он взял одну щепу из урмана и одну щепу из бора. Когда он прибыл в город, в котором он проживал, то увидел, что у его дома свалились три угла и уцелел только один угол; оттуда еле поднимался вверх тонкий дымок. Он влез к дымоходу и посмотрел вниз и видит: его отец и мать ссорятся из-за искры. Если он пришел зимой, то насыпал на нее столько снега, сколько помещается на ручке кнута; если пришел летом, то налил воды на конце весла. Старики начали ругаться:

- Этот огонь остался нам от нашего сына, кто погасил его? По просторной дороге, более широкой, чем копьевище, по дороге, проходящей перед домом, пусть его утащат, привязав за одну руку, пусть его уведут, привязав за одну ногу.

Он сказал:

- Пусть тот муж, которого проклинают мои родители, не выходит из дома.

Как только раздался голос их сына, они бросились на улицу. Старик подбежал, чтобы обнять своего сына; сын его бросил на землю, и он стал молодым, красивым мужчиной. Старуха побежала, чтобы обнять его жену; невестка ее толкнула на землю и подняла - та превратилась в молодую и красивую женщину. Они обнялись, поцеловались, ели и пили пиво и мед.

Стемнело, они легли спать. Подобно Осиновому Листу Верткий Муж, Подобно Осиновому Листу Неспокойный Муж вышел на улицу и расколол щепы, взятые из урмана и из бора, на мелкие кусочки. Он их бросал в эту сторону, он их бросал в ту сторону:

- Если явится муж, который про меня будет слагать песни, если явится муж, который про меня будет рассказывать сказки, то пусть у него вырастут на этой стороне сто домов и на той стороне сто домов. Пусть посреди этих ста домов, посреди многочисленных домов появится мой дом. Если на передней стороне дома будет стучать клювом дятел, то пусть на задней его стороне стучит клювом щелкунья. Пусть сюда мне будет доставлена хорошая жертва из кровавых оленей, пусть сюда мне будет доставлена хорошая жертва из холощеных оленей. Пусть мы пробудимся в доме, полном холостых работников, пусть мы пробудимся в доме, полном незамужних работниц. Пусть двор, который у меня появится, будет переполнен лошадьми и коровами.

Он вошел в дом и лег спать. Когда утром рассвело, как только он проснулся, то увидел, что во вновь созданном железном, металлическом доме холостые работники и незамужние работницы уже на ногах. В самом деле, он смотрит туда и сюда: на этой стороне выросло сто домов, и на той стороне выросло сто домов, и посреди сотни домов, многочисленных домов появился его дом. Он посмотрел на двор: он полон лошадьми и коровами. Сделал пир для девиц, сделал пир для мужчин, и на нем они ели и пили, сколько многочисленных и продолжительных недель ни числится в месяце. Насколько глаз хватает, отовсюду пригласили гостей, насколько ухо слышит, пригласили гостей.

Всем тем многочисленным мужам, которые слышали этот рассказ, я желаю добыть в изобилии рыбу, добыть в изобилии пушной товар; всем же тем многочисленным мужам, которые не слушали рассказа, я желаю гвоздь в уши.