Статьи по мифологииНовости Мифологическая энциклопедияЭнциклопедия Тексты легенд и мифовЛегенды и мифы СказкиСказки Ссылки на мифологические сайтСсылки Карта сайтаКарта сайта






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Мёге Баян-Тоолай

Тувинский народный эпос

Давным-давно, когда вокруг царил мир, в стойбище Ак-Хем жил богатырь Мёге Баян-Тоолай, имеющий коня Туман-Кыскыла.

Жил он со своей старой женой, без детей. Добра у него да скота много было.

Однажды Мёге Баян-Тоолай поднялся на вершину горы Ак-Тайги, что в верховье реки Ак-Хема, посмотреть скот. Глянул в северную сторону и видит: в конце длинной степи клубы черной пыли до неба поднимаются.

"В этом краю никакой войны нет, должно быть, несколько моих быков отбились от стада и бодаются, надо их разогнать, иначе беда с ними", - подумал старик, сел на коня и помчался. А огромные клубы черной пыли - все ближе и ближе.

Вскоре повстречался он с добрым молодцем, который ехал на коне Кок-Шокар. Лицо у него было красно-бурое, усы черные.

- Ты кто такой, никудышный ты человек? - спросил незнакомец.

- Я человек по имени Мёге Баян-Тоолай, живу в южной стороне, стойбище мое на Ак-Хеме. Детей нет, вот сам и езжу, пасу свой тучный скот. Приехал на гору проверить стада, вижу - столб черной пыли до самого неба, а это вы. Как же ваше имя будет? - спросил в ответ старик.

Тот человек задумался о себе: у него тоже детей не было, поехал проверить скот и увидел в конце длинной степи столб красной пыли - этот вот человек ехал.

Спешились оба с коней, закурили вместе и разговорились.

- Скота мы достаточно вырастили, а детей у нас у обоих нет. Чем придираться к слову и проливать кровь, лучше пасти скот и быть с мясом и салом. Будем друзьями навеки. Сейчас у нас нет детей, а вернемся домой, как знать, - может, наши жены и подарят нам по младенцу.

Двое богатырей поклялись друг перед другом в вечной дружбе. И еще поклялись: если будет у одного из них дочь, а у другого сын, - поженить их. В знак клятвы обменялись они огнивом и трутом.

Один из них помчался в южную сторону, подняв огромный столб красной пыли до самого неба, другой - в северную сторону, подняв до самого неба огромный столб черной пыли.

Мёге Баян-Тоолай вернулся домой поздно ночью. Вошел в юрту - темно, ни огня, ни красного уголька в очаге. Старик раздул огонь, а жена даже не шевельнулась.

Рассердился старик на жену:

- Я же в тайгу ездил, за скотом смотрел, а ты ни огня не развела, ни чаю не вскипятила!

- Сегодня я забеременела, встать не могла, - ответила жена.

- Ты что же, над моей старостью смеешься, издеваешься надо мной?! - еще больше рассердился Мёге Баян-Тоолай, сам приготовил еду, один поел, лег позади очага и накрылся шубой.

Только он крепко уснул, жена разбудила:

- Никак тебя не добудишься. Вставай скорей - ребенок родился.

"Обманывает!" - не поверил старик и снова уснул. Вдруг ребенок заплакал.

"Что это?" - Старик быстро вскочил на ноги, развел огонь в юрте и увидел: на самом деле жена родила.

Обрадовался старик, подбежал к жене, взял ребенка на руки - сын! Нашептывая: "Будь, мой сын, добрым молодцем, сильным и крепким!" - старик отрезал его пуповину булатным напильником.

Наутро старик сел на Туман-Кыскыла и из табуна, который ходил за светло-рыжим жеребцом, выбрал семилетнюю, ни разу не жеребившуюся, кобылицу. Привел ее домой, заколол и освежевал в честь рождения сына. Добрый той устроили старик со старухой.

Прошло пять или шесть дней. Сын уже ползал внутри юрты, а иногда и через порог перебирался. Через десять дней он уже бегал.

Старик никак не мог налюбоваться на своего малыша и, забыв обо всем на свете, не отходил от него ни на шаг.

Как-то вышел Мёге Баян-Тоолай из юрты и увидел: конь его Туман-Кыскыл, давно привязанный к коновязи, совсем отощал, вот-вот от голода умрет. Отпустил его на волю старик:

- Пасись, мой славный конь, набирайся сил. Пусть бока твои будут крутыми, круп жирным!

Однажды утром Мёге Баян-Тоолай поднялся на высокий холм посмотреть скот. Видит: прикочевал какой-то аал; людей в нем было много. Аал этот остановился напротив стойбища старика.

"В мое стойбище на Ак-Хеме никогда еще не прикочевывали другие люди, даже одинокий человек никогда здесь не появлялся. Зачем же этот аал прикочевал, что он здесь ищет?" - задумался старик.

Это Караты-хаи прикочевал. Осмотрелся кругом и увидел, что прикочевал он близко к аалу, в котором жили старик со старухой, богатые скотом.

"Как это двое, старик со старухой, так много скота вырастили?" - удивился Караты-хан. И задумал он уничтожить старика со старухой. Приготовил араки, насыпал в нее яда и отправил чиновника:

- Иди к старику и скажи ему:; "Хан приглашает вас к себе чай пить".

Тот чиновник приехал в аал старика, привязал коня к его коновязи, вошел в юрту и низко-низко, до боли в плечах, поклонился:

- Караты-хан велел передать: "Мы с вами живем близко, из одной реки воду пьем, заходите, пожалуйста, попить горячего чаю, поесть жирного мяса".

- Зачем мне пить горячий чай Караты-хана - своего много, не могу выпить; зачем мне есть жирное мясо Караты-хана - своего много, не могу съесть, - отказался Мёге Баян-Тоолай.

Караты-хан еще одного, а потом и другого чиновника отправил к старику, но тот все отказывался, Тогда жена ему сказала:

- Хан зовет тебя, простого человека. Разве можешь ты не пойти, дед?

- Ну что же, жена моя, надо седлать коня... Нельзя же пойти к хану пешком, - молвил старик и пошел ловить своего Туман-Кыскыла.

За это время конь успел поправиться, круп его округлился от жира. Добрый был конь у Мёге Баян-Тоолая!

Старик подъехал к коновязи Караты-хана, спешился, привязал коня и крикнул громко:

- Собака есть?

Подданные Караты-хана открыли дверь, и сам он вышел за порог, чтобы пригласить гостя. Мёге Баян-Тоолай вошел в юрту.

Жена Караты-хана живо вскочила на ноги, расстелила коврик, предназначенный для приема знатных гостей, поставила перед Мёге Баян-Тоолаем низенький столик и принесла араки.

- Из одной реки мы пьем воду, пусть мои люди пасут теперь твой скот, старик, - предложил хан, подавая соседу араку.

Гость отказался:

Нет, я такой неприятной воды не только не пивал, но и не видал.

Тогда встала ханша, взяла чашу с аракой и принялась уговаривать Мёге Баян-Тоолая. Она запела, славя красоту и богатство Ак-Хема, превознося достоинства коня Туман-Кыскыла. Наш старик вспомнил свою молодость, разволновался, в груди его потеплело от нахлынувших воспоминаний, и он залпом выпил араку.

- Хоть и горькая она, а правильно говорят: "Сверх выпитого еще выпей, сверх съеденного еще поешь!" - разошелся Мёге Баян-Тоолай и залпом выпил еще одну чашу.

Арака была отравлена, и бедный старик умер.

Караты-хан сразу же отправился в аал Мёге Баян-Тоолая, убил старую жену его, а маленького сына их захватил с собой. Своих слуг заставил пригнать весь скот старика.

Тяжелое время пришло для мальчика. Хан сделал его овечьим пастухом. Днем сирота ходил следом за овцами, ночью ночевал вместе с ними.

А Караты-хан все грозил ему:

- Если ты позволишь волку съесть хоть одну овцу, если потеряешь хоть одного маленького ягненка, я тебя разрублю на шесть частей, как твоего отца, снесу тебе голову, как твоей матери!

С каждым днем мальчик все больше и больше горевал, постоянно ходил опечаленный.

"Хан все равно когда-нибудь убьет меня", - задумался он однажды, сидя на камне позади отары овец, и горько заплакал.

С северной стороны прилетел черный ворон и прокаркал:

- Что ты сидишь и плачешь, когда у тебя так много овец? Мальчик рассказал об угрозе хана.

- Верно! Злой у тебя хан, может убить, - каркнул ворон и улетел.

- Даже дикий черный ворон сказал: "Правильно". Сегодня же зарежет меня Караты-хан, - пуще прежнего заплакал мальчик.

Снизу из долины кто-то медленно, покачиваясь, тащился в гору. Долго вглядывался мальчик и рассмотрел, что это был маленький жеребенок-стригунок, шерсть у него вся в клочьях.

Жеребенок тихонько подошел, прислонился к камню, на котором сидел мальчик, и спросил его:

- Скота у тебя много, сам ты молодой, так что же ты сидишь и плачешь?

Мальчик и жеребенку рассказал об угрозе Караты-хана.

- Верно, - сказал жеребенок.

- Прошлый раз дикий черный ворон сказал: "Правильно", теперь ты, покрытый клочками шерсти, пришел и тоже сказал:

"Верно". Ох, сегодня умру я! - залился мальчик горючими слезами.

А овцы уходили все дальше и дальше.

- Ну, не плачь, я помогу тебе завернуть обратно твоих овец, садись на меня.

- Я еще никогда не ездил верхом на коне, - ответил мальчик. Жеребенок сам никогда не был под всадником, но заставил

мальчика сесть верхом на себя и трижды обежал вокруг овец, собрал их всех вместе. Он бежал то тихой иноходью, то скорой иноходью, так, что ни одной травинки не помял своими копытами.

Мальчик успокоился, ему понравилось ездить верхом и совсем не захотелось сходить с коня.

- Если Караты-хан услышит о нас, и тебя и меня, безусловно, изрубит. Убежим куда-нибудь, - предложил жеребенок.

- Куда же можно скрыться? Я знаю только это место, где овец пасу, - ответил мальчик.

- Найдем такое место, которое человек никогда не найдет. Только ты выбери среди овец самого жирного барана, - сказал жеребенок и, трижды проскакав вокруг овец, снова сбил их в кучу.

Мальчик соскочил с коня, схватил серого священного барана, но тот был сильнее мальчика и потащил его по земле за собой.

- Не могу этого барана притащить, - прибежал мальчик к жеребенку.

- Тогда поймай, какого можешь.

Мальчик побежал обратно и из тысячи овец поймал самого худенького ягненка. Принес его с собой, сел верхом, но не мог поднять ноши. Спешился и навьючил ягненка, - сам не мог сесть. Тогда жеребенок лег на землю, и мальчик затащил на него своего ягненка и сам сел.

Мягкой иноходью поехали прямо в северную сторону.

Переправились через несколько рек, перевалили через несколько гор и, когда на небе взошла первая звезда, заехали в темный лог.

- Пусть наестся зеленой травы, напьется чистой воды, - отпустил мальчик своего жеребенка, а сам зарезал ягненка, развел большой огонь, зажарил всю тушу, потроха съел, а хорошее мясо повесил; шкуркой накрылся, как одеялом, и уснул.

Утром, на заре, прибежал жеребенок:

- Мужчина должен рано вставать. Ты уже поел, готов? Мальчик вскочил на ноги, наскоро поел оставшегося с вечера мяса и сел верхом. Снова поехал. Жеребенок привез его к высокой крутой скале на берегу большой реки и остановился:

- Если ты найдешь место, где открывается эта скала, - будешь жить, не найдешь - не быть тебе живым.

Мальчик долго-долго искал, пот градом с пего лился. Наконец нашел вход в скалу. Насилу открыл его, вошел и увидел запасы всего, что нужно человеку. Он надел черные юфтевые идыки, черного шелка тон, черного соболя шапку, повесил через плечо тугой черный лук и вышел из скалы.

- Оседлай меня добрым седлом, одень уздечку, - сказал жеребенок.

Мальчик надел на одногодка узду, украшенную золотом и серебром, и тот стал жеребенком-двугодком; накинул на спину шелковый, с каймою, потник, большой, как степь, и тот стал трехгодовалым жеребенком; надел седло, огромное, как перевал, и жеребенок стал статным, взрослым, светло-рыжим конем. Потом славный молодец натянул тридцать подпруг, тридцать подхвостных и тридцать нагрудных ремней. Только собрался вскочить на коня, как тот остановил его:

- Ты можешь встретиться с добрым молодцем, вступить в борьбу. У тебя спросят: "Как твое имя-прозвище, какое имя твоего коня, где твое стойбище?" А ты что ответишь?

Парень ничего не знал.

- Ты скажешь, - продолжал его умный конь, - вот что: "Зовут меня Мёге Сагаан-Тоолаем, имеющим коня Туман-Кыскыла, отец мой Мёге Баян-Тоолай от рождения своего владел стойбищем на реке Ак-Хеме, в той стороне, где всходит солнце". У тебя спросят: "Куда ты путь держишь?" Ты ответишь: "Еду я за невестой - дочерью Кок Хевек-хана, имеющего коня Кок-Шокара и живущего в северной стороне, на реке Кок-Хеме. Хан давно получил от моего отца подарок. Они договорились, что дочь хана будет моей женой".

Мёге Сагаан-Тоолай вставил ногу в стремя, собираясь сесть на коня, но тот снова остановил его:

- В мой рот еще не вдевали удила - они будут тереть мне губы, под моим животом не затягивали подпруги - они будут щекотать, - не усидишь ты на мне. Мужчина должен бережно относиться к своему оружию: не пострадают ли твои лук и стрелы, когда ты поедешь на мне?

Добрый молодец прислонил лук и стрелы к скале и сел на коня.

- Крепко ли сидишь? - спросил конь и, выгнув шею, туго натянув поводья, поскакал галопом. Прискакал в дремучий лес - превратил его в щепки своими копытами, поднялся на скалистые горы - раздробил их в мелкие камни. Пыль с земли поднял до самого неба, звезды с неба на землю низверг. Горы стали от его копыт ровной степью, гладкую степь прорезало глубокое ущелье между двумя огромными холмами.

Натягивая поводья, Мёге Сагаан-Тоолай хочет остановить коня, но поводья сдирают мясо со всех десяти пальцев; ногами пытается сжать коню бока - на обеих ногах мясо скручивается.

Рассердился наш добрый молодец: "Скотина ведь подо мной", - подумал он. С правой стороны так дернул поводья, что углы рта у своего коня разодрал, с левой стороны так хлестнул его плетью по крупу, что кожа лоскутом отлетела. Вот так и остановил коня.

- Ты видишь теперь, - сказал запыхавшийся конь, - добрым конем я тебе буду! И ты сумеешь на мне ездить! Где твои лук и стрелы? Бери их.

Мёге Сагаан-Тоолай перед отвесной скалой Чалым-Хая надел на себя лук и стрелы и, не дергая за поводья, отправился в путь-дорогу на своем Туман-Кыскыле.

Конь бежал то медленной, то скорой иноходью. Над зеленой степью он проносился, не приминая ни одной травинки; по высоким горам он скакал, дробя их в камешки величиной с коленную чашечку.

- Человек з пути должен наблюдать - не покажется ли кто вдалеке или вблизи. Не видишь ли ты чего-нибудь перед собой?' - спросил конь.

Что-то странное впереди: прямо в северной стороне огромный, высотой до неба, столб черной пыли.

- Следи за ним.

Вскоре столб пыли приблизился. Сидя вразвалку на коне, подъехал необычайно могучий, с виду отважный воин, лицо у него было красно-бурое, усы черные.

- Как твое имя-прозвище, где твой аал-стойбище, куда ты едешь? - спросил тот богатырь.

- Зовут меня Мёге Сагаан-Тоолаем, конь мой Туман-Кыс-кыл, отец Мёге Баян-Тоолай, от рождения своего он владел Ак-Хемом, в стороне, где восходит солнце. Еду я в стойбище Кок-Хем к Кок Хевек-хану за невестой. Много лет прошло, как мой отец высватал ее за меня. А ты куда путь держишь?

Человек тот, не сказав ни слова в ответ, трижды огрел своего коня плетью, натянул туго поводья и помчался прямо в северную сторону. Мёге Сагаан-Тоолай так и остался там стоять.

- Что с тобой? - спросил его конь.

- Страшный человек, испугался я:

- Что ты говоришь? Это же твой тесть, не отставай от него, держись рядом с ним.

Добрый молодец догнал хана и поехал рядом с ним. Хан помчится галопом, и наш молодец - рядом с ним, хан перейдет на шаг, и Мёге Сагаан-Тоолай своего коня придержит. Так и ехал, не отставая и не вырываясь вперед хана ни на шаг.

Перевалили через огромный хребет, за которым текла река. На берегу этой реки и раскинулся аал ханского государства. В нем было много народа.

Нигде не останавливаясь, они подъехали к дворцу - огромной белой юрте. Мёге Сагаан-Тоолай привязал коня к ханской коновязи рядом с конем хана и вместе с ним вошел в его дворец. Хан уселся на высокий квадратный трон-ширээ, а парень - на земле около очага.

Хан ни чаем не угостил его, никакой еды не дал и ничего не спрашивал. Сколько же можно сидеть так? Мёге Сагаан-Тоолай вышел и стал ходить среди юрт подданных хана.

В одном месте, в стороне от юрт, он увидел дом с высоченным, до самого неба, железным шпилем. Парень стал присматриваться: в этот дом входили и выходили из него только те люди, которые приносили дрова и воду. Кроме них, никто не ходил.

Мёге Сагаан-Тоолай также взял дров и вместе с одним дрово-носом вошел в дом. Там он увидел красивую девушку, излучающую сияние луны и солнца, и остался в доме. Ему дали поесть и попить.

"Хорошее местечко нашел я", - подумал парень, спрятал свое оружие, седло и потник на скале, а сам вместе с другими людьми стал носить дрова и воду.

Однажды, когда в доме не осталось дров, Мёге Сагаан-Тоолай с одним дровоносом пошел в лес. Срубили они сухую лиственницу, напилили дров. Вдруг он увидел около себя Туман -Кыскыла.

- Что ты делаешь тут? - спросил конь.

- Я работаю в доме, на котором шпиль до самого неба. В нем живет изумительно красивая девушка.

- Не то ты делаешь. Станом своим ты - добрый молодец, а ума-то у тебя недостает. Эта девушка - твоя невеста, за ней ты и приехал. Остановись и послушай меня. Я вместе со здешним скотом приду на стойбище, ты поймай" меня и крепко стреножь на скале позади аала, чтобы я выстоялся.

Когда вечером Туман-Кыскыл пришел вместе со скотом на стойбище, Мёге Сагаан-Тоолай поймал его, надел узду, оседлал и на скале крепко-крепко стреножил железными путами.

Вечером наш добрый молодец пришел в ханский дворец. Жена хана уже спала. Сам хан также готов был заснуть.

Мёге Сагаан-Тоолай громко сказал:

- Ты почему не отдаешь дочь за человека, за которого давно поклялся отдать? Разве мало прошло времени с тех пор, как я приехал в твой аал? Отдашь ли ты дочь подобру-согласию?

- О чем ты говоришь? - негодующе призпес хан. - Сын неба Темир-мёге уже с гору мяса мне скормил, с море араки выпоил, он и возьмет мою дочь. А ты мне что выпоил? Вон отсюда! Мне не о чем с тобой разговаривать.

Выйдя из ханского дворца, парень лег рядом со своим конем и рассказал ему об ответе хана. Ночью слышит: земля гудит от топота копыт, голоса людей раздаются.

Утром прибежал мальчик, разбудил его:

- Вставай, хан тебя зовет! Парень встал и пошел к хану.

- Хоть ты и на коне приехал требовать свою невесту, за которую твой отец уплатил калым, но будущее покажет, возьмешь ли ты ее. Сейчас мы устроим состязания, пустим коней. Если мой конь вперед придет, - ни тебе, ни силачу Темир-мёге не отдам свою дочь, - она поедет в то стойбище, которое я сам выберу. Если конь Темир-мёге вперед придет - девушка будет его, если твой конь вперед придет - ты возьмешь ее, - сказал хан.

Жена хана добавила:

- Своего коня Калчан-Сарыга я тоже поставлю. Если он вперед всех придет, дочь свою я никому не отдам.

Парень вышел от хана и увидел: три коня, на которых сидели три женщины, были уже готовы. Он прибежал к своему коню, но не нашелся человек, который поехал бы на нем. Бегал, искал, но все боялись садиться на его коня. Тогда парень пошел к хану.

- Не мог найти человека, чтобы послать на моем коне. Что, если я вместо человека навьючу на него два мешка с песком и пущу его без седока?

- Делай как хочешь.

Мёге Сагаан-Тоолай привьючил к задней луке седла два мешка с песком и пустил своего коня вместе с другими.

Кони побежали в южную сторону. До самого края земли и неба ни один конь не вырвался вперед, ни один не отстал, - все кучей бежали. Повернули обратно и помчались в северную сторону.

Добежали до половины обратного пути, и Туман-Кыскыл вырвался вперед.

- Этот конь без хозяина, все равно не узнают, - перекинулись словами три колдуньи, тридцатисаженными саблями перерезали коню сухожилия под коленками, и он свалился, а сами колдуньи, напевая и наигрывая на свирелях, поехали дальше.

Туман-Кыскыл выпорскнул брызги изо рта, и на горных перевалах пошел густой снег, поднялась свирепая буря, а на берегу реки, где он лежал, выпал теплый дождь, засияло солнце, поросла зеленая трава, закуковали кукушки.

Конь немного повернулся на живот и стал есть выросшую под покрышкой седла целебную траву.

"Теперь каков я?" - подумал через некоторое время конь и попробовал двигать ногами, - все зажило. Конь вскочил, - ноги были тверды, совсем здоровые, - и побежал вначале потихоньку, как бегает жеребенок-стригунок. Потом понесся как ветер прямо в северную сторону, перевалил два перевала и переправился через две реки.

Три коня - хана, ханши и силача Темир-мёге - как ни бились, не могли перевалить через последнюю гору. Славный Туман-Кыскыл, не приближаясь к ним, порезвился у них на виду, закинув хвост к себе на спину, и перенесся через горный перевал.

В аале, на высоком холме, собрался народ. Кто простым глазом, кто в подзорную трубу - все смотрели на дорогу, ждали появления коней. Но в южной стороне показалось только одно облако пыли.

- Мой конь бежит! Нет, мой конь! - заспорили между собой хан, его жена и Темир-мёге.

Облако пыли все ближе и ближе. Мёге Сагаан-Тоолай пристально всмотрелся и узнал своего коня:

- Кто же может быть впереди, если не мой Туман-Кыскыл?! - сказал он, довольный своим конем. К веревке длиною в шестьдесят сажен привязал железный крюк и приготовился, продавив ногами черную землю до самого пояса.

Когда Туман-Кыскыл мчался мимо, наш молодец набросил железный крюк на кольцо его удил. Веревка туго натянулась, и конь, закусив удила и продолжая бежать вокруг своего хозяина, перешел на тихую иноходь, потом побежал, как маленький жеребенок и, наконец, совсем остановился.

Приближенные хана, недовольные этим, разошлись по своим юртам.

А те три коня прибежали только на другой да на третий день.

- Моя победа-то, хан! - сказал парень.

- Из-за того, что твой конишка прибежал первым, не следует тебе радоваться, - ответил невесело хан. - Не дети. Впереди еще будут состязания, достойные богатырей. Будете пускать друг в друга стрелы с железными наконечниками, скованными кузнецами, или испытаете силу своих кулаков, созданных самой природой!

- Чтобы все решилось поскорее, схватимся врукопашную, - предложил Темир-мёге.

Наступил вечер. Двое богатырей пошли в конец длинной желтой степи, на вершины двух серых холмов. Мёге Сагаан-Тоолай на одном из этих холмов туго связал ноги Туман-Кыскылу, чтобы тот выстоялся, навырывал из земли с корнями и натаскал на вершину холма сухих лесин, развел огромный костер и лег спать. Подогреваемый со всех сторон, он вскоре уснул. Спит он и сквозь сон слышит: крик не крик, а какой-то страшный рев.

Проснулся богатырь, вскочил на ноги и увидел: Темир-мёге посредине огромной степи исполняет танец борцов и приговаривает:

- Мёге Сагаан-Тоолай, живой ты или мертвый от страха? Парень бросился одеваться - нечего было надеть. Прибежал к коню.

- Что с тобой, чем ты взволнован? - спросил конь.

- Надеть мне нечего. Что я буду делать?

- Для такого доброго молодца найдется добрая одежда. Под покрышкой седла есть сшитый из кож шестидесяти маралов костюм для борьбы. Его раньше надевал твой отец, а теперь ты надень.

Парень нашел под покрышкой седла помятый костюм для борьбы, разгладил и натянул на себя. Прошелся, исполняя танец борцов, по длинной желтой степи.

Два богатыря в середине степи встретились, словно две скалы столкнулись. Долго они боролись, зимой под ними иней скрипел, летом - роса шелестела.

Из-под мышек силача Темир-мёге повалила пена каплями, похожими на белую овцу.

- Что это у тебя? - спросил Мёге Сагаан-Тоолай.

- Раньше говорили: когда тело разгорячится, такое бывает. Кровь во мне кипит.

Там, где ступит Темир-мёге, ноги, как колья, уходят в землю, где схватится руками за тело Сагаан-Тоолая, там вырывает клок кожи величиной с потник.

Тут и у Мёге Сагаан-Тоолая полился пот хлопьями пены, похожими на белую овцу, руки стали как железные клещи, тело налилось силой.

- Что это у тебя? - спросил Темир-мёге.

- Предки наши говорили, что бывает так, когда кровь у человека разгорячится, - ответил Мёге Сагаан-Тоолай, схватил силача Темир-мёге в охапку и бросил его с такой силой, что черная земля вздрогнула. - Пусть будет пир сорокам и воронам!

Уселся добрый молодец отдохнуть на его огромную, как сундук, белую грудь и спросил:

- У убитой коровы кровь берут, у богатыря перед смертью слово берут, говори, какое твое последнее желание будет?

- Отец мой - небо, мать моя - земля, войско мое - трава! - закричал вдруг тот, зовя на помощь.

Когда сверху падала молния, Туман-Кыскыл разорвал путы, прибежал к своему хозяину и булатными копытами отбросил молнию, растоптал и раскидал надвигавшиеся травы и чащи лесные.

Мёге Сагаан-Тоолай убил силача Темир-мёге и, чтобы жила в народе память о его победе, поставил каменное изваяние.

Добрый молодец сел на коня, приехал на стойбище хана, откинул плетью войлок у входа в его юрту и грозно спросил:

- Готово ли, хан, то, что ты должен отдать? Крепко ли, хан, то, что ты не хочешь отдать?

Дочь хана успокоила его, преподнеся белый дарственный платок. Она помогла ему сойти с коня, ввела в свой дворец и стала его угощать.

Хан выделил Мёге Сагаан-Тоолаю часть своего скота, имущества, поставил белую юрту.

Ни на одни сутки не остался Мёге Сагаан-Тоолай в аале хана. Он взял с собой Алдын-дангыну, погнал впереди себя скот, навьючил на коня вместе с добром новую юрту и откочевал.

Перевалили они через крутой высокий горный хребет. Скот устал. В одной ложбине заночевали. И вечером и утром увидели много-много разных зверей в том месте.

- Пусть скот отдохнет здесь, - сказал добрый молодец жене, а сам поехал на охоту.

Добыл Мёге Сагаан-Тоолай много всяких зверей и с добычей прямо через скалу вернулся на место стоянки. Но там все было разграблено, только одна коновязь осталась в пустой долине. Привязал богатырь коня к этой коновязи и горько заплакал.

Но сколько же можно плакать? Как-то взглянул он вверх и увидел: на самой верхушке коновязи чернел когержик.

"Зачем он там"? - подумал Мёге Сагаан-Тоолай, достал когержик и, вместо пробки, увидел записку. Развернул - это была записка Алдын-дангыны. Вот что было в ней написано:

"Ты и не думай искать меня. Живи один. Питайся зайцами да рыбой. На некоторое время я тебе приготовила еды и сшила одежду. Они под землей позади того места, где стояла юрта. Стойбище твое разграбил и меня увез чудовище Амырга Кара-Моос. Он намного сильнее тебя, и ты не пытайся искать с ним встречи".

Парень разрыл землю и нашел там еду и одежду.

- Для одного человека, даже едущего в дальнюю дорогу, и то много тут еды. На что мне все это? - ворчал он про себя.

Мёге Сагаан-Тоолай сел верхом на Туман-Кыскыла, чтобы разыскать жену и отомстить Амырга Кара-Моосу. С коня он увидел круглую вмятину на том месте, где сидел Амырга Кара-Моос. Она была больше того места, на котором стояла юрта. След от лежавшей на земле плети великана напоминал глубокий лог, по которому струился большой ручей.

А есть ли у него, Мёге Сагаан-Тоолая, сила? Ударил он плетью по земле - пролегла бурная речка; посмотрел туда, где недавно сам сидел, - след на земле остался не меньше, чем от Амырга Кара-Мооса.

"Не сильнее он меня", - подумал наш молодец и поехал вдогонку за врагом.

Мёге Сагаан-Тоолай перевалил через три горы, переправился через три реки. В одном месте он долго, пристально всматривался в даль. Вдруг увидел: в самой середине густого леса пасется его скот, стоит его юрта ослепительной белизны.

Мёге Сагаан-Тоолай вскочил на коня и вмиг примчался на то стойбище. Он трижды объехал вокруг юрты, ударяя по ней плетью:

- Если ты хороший человек - принимай гостя: попьем вместе чаю, поедим мяса; если ты плохой человек - выходи: померяемся силами!

Алдын-дангына узнала по голосу своего мужа и выбежала из юрты:

- Самого-то нет, уехал охотиться, скоро вернется. Ты отсюда сейчас же уезжай подальше, чтобы голос мой лишь чуть-чуть было слышно. Спрячься там и прислушивайся ко всему. Услышишь мой голос - сразу же приезжай сюда.

Мёге Сагаан-Тоолай повернул коня, отъехал в сторону и привязал его за горой. Сам лег на землю. Всю ночь пролежал - ничего не услышал.

Амырга Кара-Моос с богатой охотничьей добычей, притороченной к седлу, приехал в аал в самый полдень. Черный конь его подошел к коновязи, потом вдруг захрапел и шарахнулся в сторону. Кара-Моос насилу повернул его:

- Мой конь чего-то испугался. Не приехал ли твой старый муж? - спросил он у Алдын-дангыны.

- Давно еще, когда я жила в юрте своих родителей, сшила шубу из непросохших, невыделанных шкурок ягнят. Эту шубу теперь я вытащила и надела. Ее-то и испугался твой конь, - ответила женщина.

- Ладно, - успокоился Амырга Кара-Моос и оставил коня, закинув поводья за переднюю луку седла.

Когда Амырга Кара-Моос сел поесть, Алдын-дангына предложила ему:

- Всегда ты пьешь одно молоко, сегодня я приготовила для тебя араки, не отведаешь ли ее?

- Что это такое "арака"?

Алдын-дангына принесла араки. Кара-Моос попробовал и не стал пить: горькая.

Алдын-дангына взяла обеими руками чашу с аракой и запела. Своей песней она прославляла стойбище Кара-Сюме, которым владел Кара-Моос, воспевала достоинства его черного коня.

Возгордился Амырга Кара-Моос, схватил чашу с аракой и выпил. Алдын-дангына налила ему самой крепкой араки - он и ту выпил до капли.

Алдын-дангына вышла из юрты. Опустились сумерки. Она запела протяжную песню.

Мёге Сагаан-Тоолай услышал ее песню и мигом прискакал.

- Кара-Мооса я свалила, теперь ты справишься с ним, - сказала мужу Алдын-дангына.

"Что же с ним делать? Стрелой вырву у него сердце и легкие", - подумал Мёге Сагаан-Тоолай, натянул до отказа тугой лук и выстрелил. Стрела попала в чудовище, но со скрежетом отлетела от него в сторону, словно от скалы.

Тогда Мёге Сагаан-Тоолай порылся в его сундуке и нашел в нем стальной белый топор с острием в четверть. Но и топор даже маленькой царапины не оставил, а распался от ударов.

Испугался Мёге Сагаан-Тоолай, пошел к своему коню:

- Не могу его убить.

Конь дал совет:

- Достань аркан в шестьдесят сажен длиной, один конец крепко-накрепко привяжи за шею этого чудовища, другой - за мою шею, да так, чтобы я мог достать его и передними и задними ногами.

Мёге Сагаан-Тоолай так и сделал. Туман-Кыскыл вытащил Амырга Кара-Мооса из юрты и помчался, волоча его по густому лесу, по каменистым горам. Лишь на утренней заре конь притащил его обратно, все еще живого.

- Не мучьте меня. В подметке моих идыков есть черный нож с лезвием в четверть - только им убьете меня, - взмолилось чудовище.

Мёге Сагаан-Тоолай убил врага-захватчика тем ножом, забрал весь свой скот, юрту и откочевал вместе с Алдын-дангыной в свое стойбище на реке Ак-Хеме.

Приехали они к берегам родного Ак-Хема. Вспомнил Мёге Сагаан-Тоолай, как грозился Караты-хан расправиться с ним, тогда еще маленьким мальчиком, вспомнил о своих отце и матери, загубленных ханом, и не выдержало его сердце, - оставил он аал и помчался вперед.

Караты-хан жил на прежнем месте. Мёге Сагаан-Тоолай один раз подъехал на своем Туман-Кыскыле и с ходу сорвал дверь его дворца. Другой раз прискакал и крикнул:

- Что ты возьмешь: семь яловых кобылиц или семь скребков для выделки кож?

- Если дашь семь кобылиц, прибавится у меня скота, если дашь семь скребков, прибавится у меня добра, - ответил жадный хан, высовываясь из дворца.

Тут его Мёге Сагаан-Тоолай так ударил плетью, что голова слетела с плеч.

- Эх, поторопился я расправиться с ним! Надо было спросить последнее его желание, - сказал богатырь.

Так Мёге Сагаан-Тоолай расправился с убийцами и захватчиками.

Вскоре он вернулся в аал на Ак-Хеме и стал жить со своей женой мирно и спокойно.

предыдущая главасодержаниеследующая глава










© Злыгостев А. С., дизайн, подборка материалов, оцифровка, статьи, разработка ПО 2001–2020
Елисеева Людмила Александровна консультант и автор статей энциклопедии
При использовании материалов проекта (в рамках допустимых законодательством РФ) активная ссылка на страницу первоисточник обязательна:
http://mifolog.ru/ 'Мифологическая энциклопедия'
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь