[ПОЕДИНОК БХИМАСЕНЫ С ДУРЪЙОДХАНОЙ]

 Спросил Дхритараштра: «Скажи, о Санджайя, - 
 Когда, сыновей моих рать поражая, 

 Пандавы ее разгромили в той схватке, - 
 Что сделали воинов наших остатки? 

 Герой Критаварман и сын Гаутамы, 
 Сын Дроны, Дуръйодхана, в гневе упрямый, - 

 Что сделали, бившиеся неустанно?» 
 Санджайя: «Когда из военного стана 

 Бежали подруги отважных и жены, 
 И стан опечалился опустошенный, 

 И стали слышны победителей крики, 
 И горсть кауравов была без владыки, 

 И к озеру вслед за царем неразумным 
 Те трое помчались по тропам бесшумным, - 

 Пять братьев-пандавов, кружа по равнине, 
 Решили: «Покончим с Дуръйодханой ныне!» 

 Но где же был сын твой, от взоров сокрытый? 
 На раджу три витязя были сердиты: 

 Он, с палицей мощной, своим не внимая, 
 Бежал с поля битвы, и ложная майя 

 Ему помогла: прыгнул в озеро с ходу, 
 Принудив к покорству озерную воду, 

 А в стан кауравов пандавы вступили, - 
 Уставших коней удальцы торопили. 

 Тогда Критаварман, и славный сын Дроны, 
 И Крипа примчались на берег зеленый, 

 Сказали царю, что улегся на отдых 
 В озерных, ему покорившихся водах: 

 «О раджа, вставай, не роняй своей чести, 
 Давай на Юдхиштхиру двинемся вместе! 

 Живой - на земле насладись ты победой, 
 А мертвый - на небо со славой последуй! 

 О раджа, противник разгромлен тобою, - 
 И много ли там приспособленных к бою? 

 Не выдержит натиска стан поределый, 
 Вставай же и дело сражения делай!» 

 А царь: «Эту ночь проведу я в покое, 
 А завтра на поле вернусь боевое...» 

 ...Охотники, мучимы жаждой, случайно 
 С добычею к озеру вышли, и тайна 

 Царя кауравов открылась им сразу. 
 На витязей глядя, внимавших приказу, 

 А также услышав неумные речи 
 Царя, что в воде укрывался от сечи, 

 Те люди решили: «Пандавам поможем, 
 К Юдхиштхире мы поспешим и доложим, 

 Что ныне Дуръйодхана, царь непоборный, 
 Уснул, окруженный водою озерной, 

 Расскажем воинственному Бхимасене, 
 Что в озере прячется царь от сражений, - 

 И нас наградит он, являя величье... 
 Что пользы в охотничьей нашей добыче, - 

 А сколько пришлось одолеть нам препятствий!» 
 Охотники, с давней мечтой о богатстве, 

 К пандавам отправились, чтоб донесенье 
 Доставить Юдхиштхире и Бхимасене...» 

 Санджайя сказал: «О владыкой рожденный! 
 Когда Критаварман, и славный сын Дроны, 

 И Крипа ушли от царя, опечалясь, - 
 На берег озерный пандавы примчались. 

 Царю, потрясенному рати разгромом, 
 Двайпаяна-озеро сделалось домом. 

 Юдхиштхира Кришне сказал: «Чародея 
 Дуръйодхану видишь ли? Майей владея, 

 Врагов не страшась, воду сделав покорной, 
 Обрел он приют среди влаги озерной. 

 Он с помощью майи достиг своей цели, 
 Но, лживый, живым не уйдет он отселе. 

 Сам Индра ему пусть подмогу окажет, 
 А все-таки мертвым Дуръйодхана ляжет!» 

 А Кришна: «О Бхаратов сын знаменитый, 
 Обманную майю теперь устрани ты 

 И, более сильною силой владея, 
 Убей чародея, низвергни злодея!» 

 Юдхиштхира с берега крикнул с насмешкой 
 Дуръйодхане: «Встань, многомощный, не мешкай! 

 Зачем свое войско до битвы позорной 
 Довел ты? Зачем убежал и в озерной 

 Воде, полон страха, обрел ты обитель? 
 Вставай же и с нами сразись, о властитель!» 

 Юдхиштхиры, братьев-пандавов обидна 
 Насмешка была, стало больно и стыдно, 

 О царь, твоему венценосному сыну, 
 И, силою лжи погруженный в пучину, 

 Он шумно и долго вздыхал то и дело, 
 А влага над ним и под ним голубела. 

 Но радже сражаться приказывал разум. 
 Юдхиштхире царь не ответил отказом. 

 Он крикнул, таясь под водой от погони: 
 «Вас много, у вас колесницы и кони, 

 Несчастный, могу ли я с вами сразиться? 
 Где кони мои? Где моя колесница? 

 Как в битву вступлю я, врагом окруженный, 
 Друзей, и коней, и оружья лишенный? 

 Один на один я убью полководца, - 
 Один против многих не стану бороться!» 

 Юдхиштхира: «Вижу, тобою усвоен 
 Закон, по которому действует воин. 

 Великий, ты воином создан Судьбою, 
 И ныне Судьбою направлен ты к бою. 

 Любое ты выбери вооруженье, 
 С любым из пандавов начни ты сраженье. 

 Сражайся с одним, проявляя проворство, - 
 Для нас будет зрелищем единоборство! 

 Коль ты победишь - я даю тебе слово, 
 Что царствовать станешь с величием снова, 

 А будешь убит - возродишься на небе: 
 И тот и другой многорадостен жребий!» 

 Дуръйодхана: «Если даешь ты мне право 
 Сразить в поединке любого пандава, 

 Оружье избрать мне даешь разрешенье, - 
 То с палицей в это вступлю я сраженье. 

 Из братьев с одним буду биться, но с пешим, 
 И палицей вооружиться успевшим. 

 Пусть нет колесниц и пусть рати распались, - 
 Сегодня сразимся мы с помощью палиц: 

 Как пищу, оружие разнообразим, 
 Кому суждено, пусть и свалится наземь. 

 Вдвоем - я и палица - мы угрожаем 
 Тебе, твоим братьям, панчалам, сринджайям!» 

 Юдхиштхира: «Встань, устремившийся к бою! 
 Один на один мы сразимся с тобою, 

 Хоть Индру ты кликнешь на помощь, - увидишь: 
 Сегодня из битвы живым ты не выйдешь!» 

 Не снес этой речи твой сын превосходный, 
 От злости шипел он змеею подводной, 

 Его, словно лошадь тяжелые плети, 
 Слова эти били, нуждаясь в ответе. 

 Восстал он, озерную гладь рассекая, 
 И ненависть в нем закипела такая, 

 Что стал он дышать, жаждой битвы объятый, 
 Как буйный слонового стада вожатый, 

 А палица, перстнем из злата блистая, 
 Была тяжела, как скала вековая. 

 Как солнце, восстал он из вод ранней ранью, 
 Сжимая железную палицу дланью, 

 Восстал, расколов примиренные воды, 
 Как будто на страны сердясь и народы, 

 С трезубцем явился разгневанный Шива, 
 Как будто гора поднялась горделиво, 

 Как будто не палицу - скипетр железный 
 Бог смерти взметнул над погибельной бездной, 

 Как будто бы Индры стрела громовая 
 Взлетела, всему, что живет, угрожая! 

 Изранен, а все же не сломлен бедою, 
 Восстал он, и кровью покрыт и водою, 

 Казалось, что кряж низвергает высокий 
 И крови, и влаги прозрачной потоки. 

 Так сын твой, о раджа, восстал перед всеми 
 В доспехах из злата, в сверкающем шлеме, - 

 Казалось, что, золотом всех ослепляя, 
 Из влаги восстала гора золотая! 

 Промолвил Дуръйодхана братьям-пандавам: 
 «Готов я сойтись в поединке кровавом 

 С Бхимой, или с Накулой, иль с Сахадевой, 
 Иль с Арджуной, дланью воюющим левой, 

 Иль, может, с тобой, - среди трав этих росных, 
 Юдхиштхира, лучший из всех венценосных!» 

 Как слон со слоном из-за самки, - мгновенно 
 С Дуръйодханой биться решил Бхимасена. 

 Как будто двух львов раззадорила львица, - 
 Решил с Бхимасеной Дуръйодхана биться. 

 Он вызвал Бхиму своим гласом суровым, - 
 Так бык вызывает быка долгим ревом. 

 Зловещие знаменья люди узрели: 
 Такого еще не бывало доселе! 

 Песчаных дождей началось изверженье, 
 Бураны подули, неся разрушенье, 

 Великие громы упали на воды, 
 Во тьму погрузились небесные своды, 

 Почувствовал мир, что убьет его холод, 
 И метеоритами был он расколот, 

 И солнце с небес устремилось ко праху, 
 И стало добычею демона Раху, 

 Земля, не надеясь уже на спасенье, 
 Тряслась в непрерывном и жутком трясенье, 

 Вершины рассыпались - груда на груду, 
 И разные звери сошлись отовсюду, 

 Пугая обличьем, завыли шакалы, - 
 Несчастье сулил этот вой небывалый, 

 От страха в колодцах вода содрогнулась 
 И шумно повсюду наружу взметнулась, 

 Из тел-невидимок, о раджа великий, 
 Везде исходили ужасные крики... 

 Страшны были знаки для взора и слуха, - 
 Юдхиштхире молвил Бхима, Волчье Брюхо: 

 «Дуръйодхана грозен, но духом ничтожен. 
 Я верю, что будет он мной уничтожен. 

 Я знаю, - сожжет его гнев мой всеправый, 
 Как Арджуны пламя - деревья Кхандавы. 

 О брат мой, мне вырвать судьба наказала 
 Колючку, что сердце твое истерзала. 

 Сегодня потомка сквернейшего Куру 
 Рассечь попытаюсь я палицей шкуру!» 

 Дуръйодхана, с яростной бодростью духа, 
 Напал, закричав, на Бхиму, Волчье Брюхо. 

 Всем ужас внушало той схватки величье, 
 Друг друга бодали рогами по-бычьи. 

 От шума их палиц весь мир раскололся, - 
 Не Индра ли с бесом Прохладой боролся? 

 На теле их рана зияла над раной, 
 И все они рдели киншукой багряной. 

 Их палицы, искры взметая, сшибались, - 
 И сто светляков отлетало от палиц! 

 Им тяжкая битва на долю досталась, 
 Испытывали многократно усталость, - 

 Тогда, отдохнув, напрягаясь в усилье, 
 Удары друг другу опять наносили. 

 Как бы из-за самки, соития ради, 
 Дрались два слона, наизлейшие в стаде! 

 И жители неба, и бесов скопленье, 
 Увидев их ярость, пришли в изумленье. 

 Бхима, будто Индры стрелой громовою, 
 Вращал своей палицей над головою, 

 Была эта палица грозным орудьем, 
 Жезлом бога смерти казалась всем людям! 

 Твой сын, поединок ведя рукопашный, 
 Стал тоже вращать своей палицей страшной, 

 Он поднял ее, - и затрясся от гула 
 Весь мир, и ужасное пламя сверкнуло. 

 Кружась, приближаясь к врагу постепенно, 
 Был сын твой красивее, чем Бхимасена, 

 Чья палица грохотом землю пугала, 
 Казалось, - и дым и огонь извергала. 

 Дуръйодханы палица снова и снова 
 Вращалась со скоростью ветра морского, 

 Она как скала нависала большая, 
 Пандавам и сомакам ужас внушая. 

 Враги, как слоны, приближались, и ливни 
 Их крови текли, и стучали их бивни! 

 Ударил Дуръйодхану в бок Бхимасена, 
 И сын твой упал на колени мгновенно. 

 Сринджайи взревели тогда в исступленье: 
 Глава кауравов упал на колени! 

 Твой сын разъярился от этого рева, 
 В глазах его пламя блеснуло багрово, 

 И, встав, он дышал, словно змей с жутким ядом, 
 Он сжечь Бхимасену хотел своим взглядом. 

 Решив раздробить его голову разом, 
 Он ринулся в битву, сверля его глазом. 

 Бхиму он ударил в висок, но вознесся 
 Над полем Бхима наподобье утеса, 

 Как слон в пору течки, стоял он, могучий, 
 А кровь из виска - словно мускус пахучий. 

 Напряг свои силы Бхима, Волчье Брюхо, 
 Владыку ударил он палицей глухо, 

 Свалился твой сын, - будто буря напала 
 И ствол повалила огромного шала. 

 Пандавы обрадовались, возопили, 
 Врага увидав среди праха и пыли, 

 Но сын твой поднялся, исполнен отваги, 
 Как слон - из озерной взволнованной влаги. 

 Он встал и ударил пандава с размаха, 
 И тот, обессилен, упал среди праха: 

 Доспехи разбиты ударом великим, 
 И сын твой рычит на него львиным рыком! 

 И вскрикнули сонмы богов и апсары, 
 Услышав той палицы страшной удары, 

 И быстро извергли небесные склоны 
 На витязей ливень цветов благовонный. 

 Узрев, что упал Бхимасена в сраженье, 
 Увидев железных доспехов крушенье, 

 Губители войск задрожали от страха, 
 Но тут Бхимасена поднялся из праха, 

 Облитое кровью лицо утирая, - 
 И стойкость к нему возвратилась былая. 

 Он вывернутые вперил свои очи 
 В того, кто сражался все жарче, жесточе. 

 И Арджуне Кришна сказал: «Несомненно, 
 Хоть оба отважны, - сильней Бхимасена, 

 Но бьется Дуръйодхана с огненным пылом, 
 И, видно, Бхиме с ним борьба не по силам. 

 Он действовать должен хитро и лукаво, 
 А в честном бою не убьет каурава. 

 Мы знаем, что, асуров рать разгоняя, 
 Богам помогала обманная майя. 

 Мы знаем, что Индра на поприще бранном 
 Вирочану-беса низвергнул обманом. 

 Мы знаем, - он справился с демоном Вритрой 
 При помощи майи обманной и хитрой. 

 Припомнить нам клятву Бхимы не пора ли? 
 Когда вы, несчастные, в кости играли, 

 Сказал он Дуръйодхане: «Двинусь я бодро, 
 Твои уничтожу я палицей бедра!» 

 Пусть клятву исполнит он, майей владея, 
 И пусть колдовством сокрушит чародея. 

 А ежели с помощью майи обманной 
 Врага не убьет богатырь крепкостанный, 

 То сын Дхритараштры, чье дело - коварство, 
 Властителем станет всего государства». 

 Был Арджуна речью взволнован такою. 
 Себя по бедру он ударил рукою. 

 Бхима понял знак и, вступая в сраженье, 
 На поле умелое начал круженье. 

 Он то отступал от противника, ловкий, 
 То делал, приблизившись, перестановки, 

 Отскакивал воин то влево, то вправо, 
 О раджа, обманывал он каурава! 

 Но сын твой, владеющий палицей воин, 
 Искусен и опытен, крепок и строен, 

 К врагу продвигался легко и красиво, 
 Убить его жаждал, исполнен порыва! 

 Тогда смертоносная мощь заблистала 
 Двух палиц, обсыпанных пылью сандала. 

 Два воина, в противоборстве упрямы, - 
 Как два повелителя смерти, два Ямы. 

 Казалось, две птицы Гаруды взлетели, - 
 Одну уничтожить змею захотели. 

 Когда раздавались их палиц удары, 
 На поле сраженья рождались пожары. 

 Сражались два мужа, отвагою споря, 
 Как будто два бурей волнуемых моря. 

 Сражались, достичь убиения силясь, - 
 Как бы два слона в пору течки взбесились! 


Поединок Бхимы с Дурьйодханой. Индийская миниатюра. Могольская школа, XVIII в.



 Они уставали в неслыханной схватке, 
 Но были мгновения отдыха кратки, 

 И снова, в смертельном кружении круга, 
 Ударами палиц разили друг друга, 

 Приемов обучены разнообразью, - 
 Два буйвола буйных, измазанных грязью! 

 Измученных, раненных, - кровь облила их: 
 Два древа киншука в цвету в Гималаях! 

 Владыку увидев на выгодном месте, 
 Подумал Бхима о свершении мести, 

 И палицу, вдруг усмехнувшись надменно, 
 В Дуръйодхану быстро метнул Бхимасена. 

 Но царь отскочил от угрозы смертельной, 
 И палица наземь упала бесцельно. 

 А сын твой, заметив противника промах, 
 Ударил пандава, искусный в приемах. 

 Ужасным ударом его оглушенный, 
 С сочащейся кровью, сознанья лишенный, 

 Застыл Бхимасена как бы в одуренье, 
 Но сын твой не понял, что в этом боренье 

 Ослаблен противник, сражавшийся смело, 
 Что держит с трудом на земле свое тело. 

 Он ждал от пандава удара второго, 
 И, медля, его не ударил он снова. 

 Бхима отдышался, спокоен снаружи, 
 И ринулся в битву, вздымая оружье. 

 Увидев могучего, полного жара, 
 Твой сын уклониться решил от удара, 

 Хотел он подпрыгнуть, - хитрец этот ловкий, - 
 Хотел он обман сочетать со сноровкой, 

 Уловку его разгадал Бхимасена, 
 Как лев, на царя он напал дерзновенно, 

 Сумел он противника хитрость постигнуть, 
 И только Дуръйодхана вздумал подпрыгнуть, - 

 Удар ниже пояса витязь направил, 
 Ударил по бедрам царя против правил, 

 И палица всей своей мощью тяжелой 
 Могучие бедра царя расколола, 

 И, землю звенеть заставляя, владыка 
 Упал, весь в крови, без дыханья и крика. 

 Задули губительные ураганы, 
 Завыли стремительные океаны, 

 Земля содрогнулась, поля завопили, 
 А ливни полны были праха и пыли. 

 Упал царь царей, жаркой кровью облитый, - 
 И с неба посыпались метеориты. 

 Великие смерчи, великие громы 
 Низверглись на горы, леса, водоемы, 

 И сын твой упал, - и, стремясь к их обильно, 
 Дождил грозный Индра и кровью и пылью. 

 И сын твой упал, не дождавшись победы, - 
 Взревели и ракшасы и людоеды. 

 И сын твой упал, - и тогда о потере 
 Заплакали птицы, растения, звери. 

 И сын твой упал, - и на поле, в печали, 
 Слоны затрубили и кони заржали. 

 И сын твой упал, - и вошли в прах угрюмый 
 Литавров и раковин долгие шумы. 

 И сын твой упал, - и во время паденья 
 Безглавые выросли вдруг привиденья, 

 Но все многоноги, но все многоруки, 
 Их плясок страшны были жуткие звуки! 

 И сын твой упал, - и утратили смелость 
 Бойцы, у которых оружье имелось. 

 И сын твой упал, - властелин полководцев, 
 И хлынула кровь из озер и колодцев. 

 И сын твой упал, он смежил свои веки, - 
 И вспять повернули бурливые реки. 

 И сын твой упал, - и тогда, о всевластный, 
 Мужчины и женщины стали двуснастны! 

 Увидев те знаменья, страх небывалый 
 Познали пандавы, а с ними - панчалы. 

 Испуганы битвой, сокрылись в тревоге 
 Апсары, гандхарвы и мощные боги. 

 Восславив отважных, - за тучи густые 
 Ушли полубоги, певцы и святые. 

 Но стан победителей стал беспечален: 
 Дуръйодхана был, словно древо, повален! 

 И сомаки радовались и пандавы: 
 Слона ниспровергнул их лев гордоглавый! 

 Приблизясь к поверженному, Бхимасена 
 Воскликнул: «О раджа, чья участь презренна! 

 «Эй, буйвол!» - орал ты, смеясь надо мною, 
 При всех издевался над нашей женою, 

 При всех оскорблял Драупади, как девку, - 
 Теперь ты сполна получил за издевку!» 

 Дуръйодхану речью унизив такою, 
 Он голову раджи ударил ногою. 

 Увидев, что раджу Бхима обесславил, 
 На голову левую ногу поставил, - 

 Из гордых мужей благородного нрава 
 Никто не одобрил поступка пандава. 

 Но пляску победы плясал Волчье Брюхо, 
 И брату, исполненный светлого духа, 

 Юдхиштхира молвил: «Во мраке ты бродишь, 
 А свет пред тобою! Он - царь, он - твой родич, 

 Не смей же, безгрешный, с душою благою, 
 Пинать его голову левой ногою! 

 Он пал в поединке, державу утратив, 
 А также друзей, сотоварищей, братьев. 

 О муж справедливый, чья участь завидна, 
 Зачем оскорбляешь царя столь постыдно?» 

 Склонившись потом над простертым владыкой, 
 Он слово промолвил в печали великой: 

 «На нас ты не гневайся, раджа: Судьбою 
 Ведомы, в борьбу мы вступили с тобою, 

 Не наши - Судьбы ты изведал удары, 
 За прежние вины дождался ты кары!» 

 Подняв свои дротики, пики, трезубцы 
 И в раковины затрубив, славолюбцы - 

 Пандавы с весельем в шатры возвратились, 
 Смеясь и ликуя, победой гордились...» 

 Санджайя сказал: «От глупцов повсеместно 
 О смерти Дуръйодханы стало известно. 

 Тогда Критаварман, а также сын Дроны 
 И Крипа помчались на берег зеленый. 

 Их стрелы изранили, дротики, пики... 
 Примчались - увидели тело владыки: 

 Казалось, что гибелью буря дышала. 
 Напала на ствол непомерного шала. 

 Казалось, охотник в лесной глухомани 
 Большого слона повалил на поляне. 

 Дуръйодхана корчился, кровь извергая, - 
 Иль солнечный шар, на закате сверкая, 

 Упал среди стада и жаркою кровью 
 Он залил внезапно стоянку коровью? 

 Иль месяцем был он, закрытым туманом? 
 Иль бурею вздыбленным был океаном? 

 И, как окружает главу ратоборцев, 
 Подачки желая, толпа царедворцев, 

 Его окружили тогда, безголосы, 
 Невидимые упыри-кровососы. 

 Глаза свои выкатив в яростной злобе, 
 Он тигром казался, что ранен в чащобе. 

 Великие воины оцепенело 
 Смотрели, как мощное корчилось тело. 

 Узрев умирающего властелина, 
 Сошли с колесниц своих три исполина. 

 Пылал Ашваттхаман, воитель великий, 
 Как огнь всепогибельный, семиязыкий. 

 Рыдая и руку сжимая рукою, 
 Сказал он Дуръйодхане с болью, с тоскою: 

 «Отец мой, коварством и ложью сраженный, 
 Погиб, но не так я страдал из-за Дроны, 

 Как я твоей мукою мучаюсь ныне! 
 Во имя приверженности к благостыне, 

 Во имя моих благородных деяний, 
 И жертв приношений, и щедрых даяний, 

 Во имя того, что всегда я сурово 
 Свой долг исполняю, - услышь мое слово. 

 Сегодня, в присутствии Кришны, пандавам 
 Разгром учиню я в неистовстве правом, 

 Да примет их грозного Ямы обитель, - 
 На это мне дай дозволенье, властитель!» 

 Довольный бесстрашьем таким сына Дроны, 
 Сказал венценосец, с Судьбой примиренный: 

 «О Крипа, наставник и жрец благородный, 
 Кувшин принеси мне с водою холодной!» 

 Тот брахман предстал пред своим властелином 
 С наполненным чистою влагой кувшином. 

 И сын твой, вожатый полков побежденных, 
 Сказал ему: «Лучший из дваждырожденных! 

 Да будет сын Дроны, - прошу благодати, - 
 Помазан тобой на водительство рати». 

 И жрец окропил его влагой живою, 
 И стал Ашваттхаман всей рати главою. 

 О царь, твоего они обняли сына, 
 И рыком трех львов огласилась долина».