ПЛАТОН

Агатону

Душу свою на губах я почувствовал, друга целуя:
     Бедная, верно, пришла, чтоб перелиться в него.

"Яблоко это тебе я кидаю. Поймай, если любишь..."

Яблоко это тебе я кидаю. Поймай, если любишь,
     И отведать мне дай сладость твоей красоты.
Если ж, увы, ты ко мне холодна, подыми его: сможешь
     Видеть на нем, сколь кратка пышного цвета пора.

"Яблоко я. Меня бросил тобою плененный, Ксантиппа..."

Яблоко я. Меня бросил тобою плененный, Ксантиппа.
     Полно, строптивой не будь! Краток твой век, как
                                                 и мой.

Астеру

1

Ты на звезды глядишь, о звезда моя! Быть бы мне небом,
     Чтоб мириадами глаз мог я глядеть на тебя.
     
2

Ты при жизни горел средь живущих денницей, Астер мой,
     Ныне вечерней звездой ты средь усопших горишь.

Диону Сиракузскому

Мойры еще на роду Гекубе и женам троянским
      Скорбный напряли удел — слезы горючие лить,
О мой Дион, а тебе, воспевавшему славные битвы,
      Боги сулили благих осуществленье надежд;
Ты же лежишь под землей, родимым городом чтимый,
      О в мое сердце любовь властно вселивший Дион!

"Стоило мне лишь однажды назвать Алексея красавцем..."

Стоило мне лишь однажды назвать Алексея красавцем,
      Как уж прохода ему нет от бесчисленных глаз;
Да, неразумно собакам показывать кость! Не таким ли
      Образом я своего Федра навек потерял?

Эретрийцам, умершим в Персии

1

Родом мы все эретрийцы, с Эвбеи; могилы же наши —
      Около Суз. Как далек край наш родимый от нас!

2

Шумно бурлящие волны Эгейского моря покинув,
      Здесь мы навеки легли средь Экбатанских равнин.
Нас не забудь, о Эретрия наша, прощайте, Афины,
      Доблестный город-сосед! Милое море, прощай!

"Золото некто нашел, обронив при этом веревку..."

Золото некто нашел, обронив при этом веревку;
      Тот, кто его потерял, смог себе петлю связать.

"Золото этот нашел, а тот потерял его..."

Золото этот нашел, а тот потерял его. Первый
      Бросил сокровище прочь, с жизнью покончил
                                                второй.

Музы и Киприда

Молвила музам Киприда: "О девушки, вы Афродиту
      Чтите, не то напущу мигом Эрота на вас!"
Музы в ответ: "Болтовню эту ты сбереги для Арея,
      Нам же не страшен, поверь, мальчик крылатый
                                             ничуть".

Пан

1

Тише, источники скал и поросшая лесом вершина!
      Разноголосый, молчи, гомон пасущихся стад!
Пан начинает играть на своей сладкозвучной свирели,
      Влажной губою скользя по составным тростникам,
И, окружив его роем, спешат легконогие нимфы,
      Нимфы деревьев и вод, танец начать хоровой.

2

Сядь отдохнуть, о прохожий, под этой высокой сосною,
      Где набежавший зефир, ветви колебля, шумит, —
И под журчанье потоков моих и.под звуки свирели
      Скоро на веки твои сладкий опустится сон.

Эпитафии

1

В этой могиле лежит потерпевший кораблекрушенье,
      Рядом же — пахарь; сильней моря и суши Аид.

2

Море убило меня и бросило на берег, только
      Плащ постыдилось отнять, что прикрывал наготу.
Но человек нечестивой рукой сорвал его с трупа:
      Жалкой корыстью себя в грех непомерный он ввел.
Пусть же он явится в нем в преисподнюю, к трону
                                           Миноса, -
      Тот не преминет узнать, в чьем нечестивец плаще.

3

Мимо могилы моей, о счастливый моряк, проплывая,
      Знай, что покоится в ней твой незадачливый брат.

Аристофану

Где бы навек поселиться и жить, искали хариты;
      Место такое нашлось: Аристофана душа.

Дар Лаиды

Я, Лайда, чей смех оглашал горделиво Элладу,
      В чьих дверях молодежь вечно теснилась толпой,
Ныне тебе, Афродита, дарю это зеркало: в нем я
      Быть вот такой не хочу, прежней же быть не могу.

Сапфо

Девять лишь муз называя, мы Сапфо наносим обиду:
      Разве мы в ней не должны музу десятую чтить?

Пиндару

Был этот муж согражданам мил и пришельцам любезен;
   Музам он верно служил, Пиндаром звали его.

Надписи

1

Пять коровок пасутся на этой маленькой яшме;
      Словно живые, резцом врезаны в камень они.
Кажется, вот разбредутся... Но нет, золотая ограда
      Тесным схватила кольцом крошечный пастбищный
                                               луг.

2

Вакхов сатир вдохновенной рукою изваян и ею,
      Только ею одной, камню дарована жизнь;
Я же наперсником сделан наяд: вместо алого меда
      Я из амфоры своей воду студеную лью.
Ты, приближаясь ко мне, ступай осторожнее, чтобы
      Юношу не разбудить, сладким объятого сном.

3

Я — Диониса служитель, прекраснорогого бога, —
      Лью серебристой струей чистую воду наяд;
Мною ко сну убаюкан прилегший для отдыха отрок...

4

Точно не отлит сатир, а уложен ко сну Диодором:
      Спит серебро, не буди прикосновеньем его.

5

Образ служанки наяд, голосистой певуньи затонов,
      Скромной лягушки с ее влаголюбивой душой,
В бронзе отлив, преподносит богам возвратившийся
                                              путник
      В память о том, как он в зной жажду свою утолил.
Он заблудился однажды, но вот из росистой лощины
      Голос раздался ее, путь указавший к воде;
Путник, идя неуклонно за песней из уст земноводных,
      К многожеланным пришел сладким потока струям.

На "Афродиту" Праксителя

1

В Книдос однажды пришла по вспененному морю Киприда,
      Чтоб увидать наконец изображенье свое,
И, оглядевшись кругом в огражденном приделе, вскричала:
      "Где же Пракситель мою мог подсмотреть наготу?"
Нет, запретного он не видел; резец Афродите
      Придал тот образ, каким воспламенен был Арей.

2

Нет, не Праксителем создана ты, не резцом, а такою
      В оные дни ты пришла выслушать суд над собой.

"Время всесильно: порой изменяют немногие годы..."

Время всесильно: порой изменяют немногие годы
      Имя и облик вещей, их естество и судьбу.

"Горькая выпала мне, придорожной орешине, доля..."

Горькая выпала мне, придорожной орешине, доля:
      Быть мишенью для всех мимо бегущих ребят.
Сучья и ветви мои цветущие сломаны градом
      Вечно летящих в меня, метко разящих камней.
Дереву быть плодоносным опасно. Себе я на горе
      В дерзкой гордыне своей вздумала плод понести.

"Только в тенистую рощу вошли мы, как в ней увидали..."

Только в тенистую рощу вошли мы, как в ней увидали
Сына Киферы, малютку, подобного яблокам алым.
Не было с ним ни колчана, ни лука кривого, доспехи
Под густолиственной чащей ближайших деревьев висели;
Сам же на розах цветущих, окованный негою сонной,
Он, улыбаясь, лежал, а над ним золотистые пчелы
Роем медовым кружились и к сладким губам его льнули.